— Не напоминай об этом. Ты не посмотрел, что на мне?
— Чулочки очень дорогие, изящные, с плоской резинкой.
— А ты видишь, что на улице?
— В общем, да.
— Ты думаешь, я в этих чулках на работу пришла?
— Да, действительно, это маловероятно.
— Я пришла, он на меня взглянул: «Поднимай юбку». Я подумала: «В конце концов работа у меня такая».
— Это ты, скромница Юля?
— Так это ведь работа.
— Начертил бы для меня свою диаграмму пресловутой этики, Джефф.
— Поросячья у меня этика.
— Уж скорее лисья, Юля.
— Лисьи у меня повадки и лицо, а этика поросячья. Будем дальше выяснять, кто лучше знает О’Генри?
— Да, ты права, давай к делу вернемся.
— Так вот… «Поднимай юбку, — говорит Олег, — снимай колготки». «Какого черта?» — отвечаю. А он мне: «У нас чулки — обязательная часть дресс-кода». Открыл ящик стола и кинул мне упаковку. Потом посмотрел, в чем я хожу, и потребовал туфли на высоких каблуках, чтобы голень и изгиб бедра хорошо было видно.
— Извращенец. Бросай эту затею, правда.
— Нет, Саша, не брошу. Во-первых, я в «Распутье» и не такое видала, во-вторых, интересно, в-третьих, я буду дурой, если его не перехитрю.
— Ваше Лисичество…
— Именно — Ваше Лисичество. Королева лисиц. Знаешь, что лиса в Китае— это девушка-оборотень? И молчи. Морали не читай. Будем дальше расследовать.
— Хорошо. А планшет тебе зачем?
— Я думаю, он нам пригодится. Я, видишь ли, все, что творится в салоне, не запомню. А творится там много интересного. На планшет и снять можно.
— Слушай, да ты просто детектив.
— Ага, миссис Холмс, а также миссис Ватсон и мистер Хадсон — все в одном лице. Ладно, поехали.
— Куда?
— В «Распутье».
— Девочки плохо деньги одалживают.
— Да, что есть, то есть. Правда, они мне все должны. Я-то им одалживала. Но, боюсь, сразу не соберу.
— У меня случайно имеются деньги. Поехали, и туфли купим, и планшет.
— Ты что?
— Я не «что», а «кто».
— Саша…
— Спокойно, это моя затея.
— Я не могу.
— Можешь. Это реквизит.
— Сашка, я тебе потом отдам.
— Не надо.
— Тогда нет. Потом отдам.
— Хорошо. По нашим еврейским законам.
— А ты что, еврей?
— Частично.
— И когда?
— Потом. Через сто двадцать лет. Слово у нас такое.
— Через сто двадцать лет не буду. Сразу.
— Окей. Когда договоримся, тогда и отдашь.
«Никогда», — подумал я про себя.
— Поехали выбирать.
Через три часа у Юли были туфли и планшет. Достаточно сказать, что туфли она выбирала пятнадцать минут, а планшет — два часа. Так в мою жизнь вошли айпады. Я понял, что всерьез влюбился. И не в продукцию компании «Эппл».
Вечером довез Юлю до «Ублюдков». Хозяин, очевидно, не обиделся, что его бывшая официантка перешла в разряд клиентки. Что было? Настраивали айпад. Скачали пару игрушек. Долго смеялись, когда выяснили, что популярная игра «Словомания» хорошо знает слова из блатного жаргона. Мы вместе тестировали Wi-Fi заведения и устанавливали новые программы. Перемывали косточки «Ковбой-авто». Я согласился считать мальчиков-менеджеров стукнутыми пыльным мешком, а девушек — излишне провинциальными. Контора паленая, начальник сумасшедший. Правда, безопасник дядя Жора — мужик вроде славный.
— О да, если что — обращайся к нему, — посоветовал я.
— А что, вы с ним знакомы?
— Да. Наш человек.
Правда, сам он об этом пока не знает. Надо сказать, чтобы не удивлялся.
— Больше сегодня ничего не было. Оформилась, истерику у шефа устроила, намеки отразила.
— А что, уже намекал?
— Еще бы. Как подружимся…
— Считаешь, ты долго сможешь делать вид, что вы не подружились?
— Какое-то время смогу.
— А потом?
— Скажу, что у меня дни не те.
— А потом, дорогая, беги.
— Дальше я идти не готова.
— Вот-вот. Может, все-таки бросишь?
— Ты уже в шестой раз за день это спрашиваешь. Я сейчас обижусь и прекращу с тобой общаться.
Все-таки юная девушка — это юная девушка, хоть и радистка Кэт. Все они так обижаются.
— Ладно, не обижайся.
— Ты позволил себе подумать, что я не справлюсь.
— Юля, ты редкая девушка, я таких не встречал. Я просто очень боюсь…
— А ты не бойся. Я еще всех вас, мужиков, посрамлю. И мужиков, и спецагентов.
— Но будь осторожна.
— Буду, буду.
— Что еще сегодня было?
— Притащил шеф какую-то побрякушку позолоченную, герб. Сказал, что заставит полировать.
— И чего?
— Большой герб, неудобный, с каменьями.
— Может, он в нем сбережения держит?
— «Ага, Шура, они золотые». Мне завтра пилу за подвязку засунуть?
Терпеть ненавижу, когда меня называют Шурой. И отсылка к «Золотому теленку» это никак не извиняет.
— А кто они? Там гири на гербе?
— Нет. Там три башни. Точнее, трехбашенный замок.
— Что за герб?
— Родного города, говорит.
— Погуглим?
— Давай.
«Гугл» выдавал довольно много разных гербов, ни один из которых Юле не понравился. Клайпеда — нет. Брацлав — нет.
— «Гугл» пока не на высоте.
— Там есть стратегические силы, — сказал я. — Смотри, сейчас будет фокус.
Я достал телефон и набрал номер. Через три гудка услышал чуть заикающийся голос Сашеньки Высоцкого.
— Сашенька, добрый вечер. Не оторвал?
— Нет, моншер. А в чем вопрос?
— Скажи, какие гербы российских или бывших советских городов с тремя башнями ты знаешь?
— Орел знаю. Три башни.
— Юля, подойдет тебе?
— Может, и подойдет. А что там еще, кроме трех башен?
— Там еще птица сидит.
— Какая птица? Не было никакой птицы, Сашка.
— Что же еще?
— В Белоруссии много было, — заметил Высоцкий. — Вот Могилев. Там рыцарь из ворот выходит.
— Юль, рыцарь был?
— Не было там рыцаря.
— В приграничье что-то было. На Брянщине необъятной. Мглин.
— «Городишко есть один. Называется он Мглин», — одновременно процитировали мы по обе стороны телефонных трубок.
— «Стоит ли Луги с Новоржевом?» — оптимистично заключила Юля.
Ладно мы с Сашенькой, заумные знатоки. Но откуда эта девушка столько знает? Алексей Константинович Толстой. А ведь действительно Мглин. Мои предки происходят из соседнего Почепа, и отношения между Мглином и Почепом всегда были как между Пизой и Флоренцией, только без войн. Да, будем смотреть, что во Мглине.
Утро началось в полдвенадцатого. Я начал привыкать к безделью. Начинаю понимать тех, кто говорит, что безработица засасывает. Нет ни денег, ни самореализации, но чувство свободы фантастическое. Ты никому ничего не должен. Как бы совместить свободу и деньги?
В журнале «Форбс» себя не найдешь — решил искать работу. Правда, быстро понял: перспектив нет. Пора заняться расследованием.
Плюс Юля. Главное в любом детективе — отнюдь не поиски злодея, а взаимоотношения между ищущими…
Вечером получил отчет о прошедшем дне. Опасная там контора. Заеду-ка к Роберту. Позавтракал не в стиле убегающего клерка, а размеренно, выпил три чашки чая и отправился в Трубецкой переулок.
— Привет, привет! — поцеловала меня в щечку Светочка. — Тебе к Роберту? Он здесь.
— Здорово! — поднялся Роберт. — Представляешь, дядя Жора позвонил. Шеф велел ему пробить твою девицу. Та самая, которую ты пристраивать собирался?
— Она, — ответил я. — Многое рассказать может. И что, пробил?
— Да ничего. Учится.
— На кого?
— Как положено, на экономиста.
Почти все сотрудницы «Распутья», да и других столичных клубов, были юристами или экономистами. Генеральный директор сети веселых заведений договорился с ректором одного из коммерческих университетов и постоянным посетителем о том, что все девушки, у которых нет студенческого билета, будут в принудительном порядке зачислены в институт, причем за неуспеваемость их отсылали танцевать во второстепенные филиалы.
— Знает больше, чем экономист, — сказал я.
— И ты у нас много знаешь того, что не соответствует диплому по тяжелым атомным авариям.
— Роберт, почему? Об этом я и сейчас могу рассказать.
— Ага. И устроить можешь. Собственно, ты сам авария. Но думаю, что твой диплом про другое.
— Спрашиваешь!
Если бы я поинтересовался, Роберт честно ответил бы: это секрет.
Во время выпускного экзамена на военной кафедре меня спросили об одной важной детали баллистической ракеты.
— Это секретная информация, и я вам ничего не скажу, — отчеканил я.
Три седых генерала в комиссии сочувственно переглянулись, и я понял, что так пошутила уже половина курса, за что и получила четверки и звание лейтенанта запаса. Остальные схватили «отлично» и то же самое звание. Стоила ли полученная мной пятерка месяца напряженных занятий летом? Хотя я посетил картинную галерею в самоволку и вдобавок договорился, чтобы нашу роту вывели в Театр оперы и балета.
