– Я не спрашиваю, кто виноват. Я спрашиваю, как узнали, что клад находится здесь?
– Это он втянул меня в это дело!
– Да что ты будешь делать… – Лев подошел и с силой его тряхнул: – Слышишь меня?!
– Слышу.
– Тогда отвечай на вопрос.
– Дело в том, что этот клад по счету второй.
– Где был первый?
– Его нашли рабочие-таджики. Они разбирали перекрытия в противоположном крыле здания, там, где строится ресторан. Конечно, таджики спрятали все, что нашли, завалили мешки мусором.
– Что там было?
– Ящики с серебряной и золотой посудой. Все с гербами: ложки, вилки, бокалы, канделябры. Десятки килограммов серебра и чистого золота. Кое-что было в мешках. Все бережно упаковано в старинные газеты, в основном за тысяча девятьсот семнадцатый год, и пропитано уксусом.
– Уксус зачем? – спросил Астраханский.
– Он защищает благородный металл от окисления.
– Что было дальше?
– Денис случайно все обнаружил.
– И?
– Словно с ума сошел.
– Что это значит?
Константин нервно поежился:
– Он сначала избил этих двоих…
– А потом? – Лев знал все ответы и спрашивал лишь для того, чтобы подтвердить свое знание.
– Потом он их убил.
– Зачем?
– Побоялся, что они кому-нибудь скажут и у него отберут эти сокровища. А еще разозлился. Они же спрятали, значит – виновны.
– Куда дели трупы?
– Это он заставил меня… – снова заскулил Константин.
– Да будь же ты мужиком! – раздался голос Дениса. Приподнявшись на локте, он с презрением посмотрел на Лебедева, потом перевел взгляд на Льва Астраханского и сквозь зубы сказал: – Трупы вывезли на свалку, куда потом этот идиот выкинул вашу Рыбникову. И учти, я сам все рассказал.
– Сотрудничать со следствием собрались? – в комнату ввалился следователь Протопопов. Прислонившись к стене, он отдышался: – И это правильно.
– Что ж вы так долго? – упрекнул его Лев.
– Пробки… Москва. – Оторвавшись от стены, Протопопов прошел к пролому: – Что тут у вас?
– Клад.
– Так-таки клад? – он огляделся и остановил взгляд на Надежде.
Та подтвердила:
– Первый нашли таджики на стройке в противоположном крыле здания. Там их убили.
– Про таджиков я уже слышал, когда поднимался по лестнице. – Иван Макарович обратился к Денису: – Ну так почему?
– Что – почему? – Денис тронул челюсть. – Сломал, сволочь!
– Почему вы решили, что ваш друг – идиот?
– Потому что он увез эту дуру на свалку.
– А по-вашему, ее следовало убить? Где вы ее прятали?
– На даче в Одинцовском районе.
– Зачем похитили?
– На хрена бы она сдалась… – Денис глубоко вздохнул и потрогал висок. – Эта идиотка сидела возле микроавтобуса, когда мы с Костей переносили мешки с серебром, и трындела по телефону. Один мешок разорвался, серебряные тарелки и блюда со звоном посыпались ей под ноги…
– Это он засунул ее в машину! – закричал Константин.
– Заткнись, – рявкнул Денис и продолжил, сцепив зубы: – Что еще оставалось мне делать? Она бы всем рассказала. Кто мог знать, что она – депутат.
– Кандидат в депутаты, – проговорила Надежда.
Он посмотрел на нее:
– Прости, что не оправдал твоих ожиданий.
– Пошел к черту!
– Откуда узнали про клад? – Астраханский кивнул на пролом.
– В найденном ящике лежала опись ценностей и примерный план с указанием, где спрятано остальное.
– Он заставлял меня идти сюда и выведывать, – заныл Константин.
Денис с трудом поднялся на ноги:
– Я долго не мог понять, где располагается вторая закладка. И только потом сообразил, что между первым и вторым этажами есть пространство. В помещении склада – низкий потолок, не больше трех метров, а в остальных помещениях – пять. И тут я подумал, а куда делись еще два метра? – Он топнул ногой. – Склад под нами. Надеюсь, дальше все ясно.
Надежда взглянула на Лебедева:
– Вопрос про навесной потолок! Теперь я понимаю, для чего меня склоняли к ремонту.
– Пока было время – склоняли, – согласился Денис.
– Что же случилось потом?
– Когда запахло жареным, я решил поспешить.
– Зря, – сказал Астраханский, обнял Надежду и притянул поближе к себе. – Зря поспешил.
– А я смотрю, у вас все уже сладилось. – С этими словами порог кабинета переступил фээсбэшник Самойлов. За ним вошли еще три человека.
Все обернулись.
– Вы здесь откуда? – спросил Протопопов.
– Не ожидал от тебя такого, Иван Макарович…
– Неужели прослушка? – Протопопов улыбнулся в усы. – Ну, вы даете!
– Даем не мы. – Самойлов подошел к Денису: – Ты зачем старуху убил, негодяй?
Тот отвернулся, но Константин подсказал:
– Когда увозили Рыбникову, старуха сидела в кустах. Денис об этом узнал и побоялся, что она что-нибудь скажет.
Самойлов покачал головой и обратился к Надежде:
– Легкомысленно с вашей стороны заводить такие знакомства. – Он ткнул пальцем в Дениса: – Этот человек не тот, за кого себя выдает.
– Врал про рестораны? – предположила Надежда.
– Про рестораны сказал правду, про остальное наврал. Две судимости, и обе за мошенничество. В последний раз отсидел шесть лет от звонка до звонка. Теперь – похищение и убийства. Закоренелого преступника исправит только могила. И, кстати, вас заинтересует еще одна информация: вторжение и обыск в вашей квартире организовал тоже он.
– Зачем? – растерянно спросила Надежда.
– Чтобы убедиться, что вы не нашли сокровища фабриканта Лихоцкого. Если бы нашли, наверняка что-нибудь оставили у себя. Закройщица Диана таскала из ваших сумок ключи и передавала их Глазунову. Он оперативно изготовлял дубликаты.
– Откуда вам это известно?
– Ее арестовали. – Самойлов обернулся и представил одного из пришедших: – Знакомьтесь, Владимир Сокольский, начальник отдела по борьбе с хищениями культурных и исторических ценностей, – сказал он и махнул рукой. – Приступайте, ребята.
Двое встали у пролома, Сокольский спустился вниз. Через минуту вылез наверх со старинной дорожной сумкой. Открыв ее, достал округлый предмет, обернутый пожелтевшими, пахнущими уксусом газетами. Сняв обертку, поставил на пол серебряный витой самовар:
– Один такой предмет может стоить до полумиллиона долларов, в зависимости от того, кто его изготовил.
– Ювелирная мануфактура Лихоцкого, – подсказала Надежда.
– Ого! – Сокольский присвистнул. – Поставщик императорского двора. – Он вернулся к пролому и заглянул в темноту: – Там внизу десять или двенадцать ящиков и штук двадцать мешков. Работы нам хватит до утра.
– Ждем понятых, – распорядился Самойлов.
– А что делать с этими? – спросил Протопопов, имея в виду Дениса и архитектора.
– Вызывайте наряд и – в изолятор. Завтра оформим.
– С нами как быть? – Астраханский обнял Надежду.
– С вами? – Самойлов улыбнулся и спросил Протопопова: – Как думаешь, Иван Макарович, обойдемся без них?
Протопопов потупился и усмехнулся в усы.
– Обойдемся. Пусть идут, уже ночь. Мы здесь до утра. Утром придет охранник. Я за всем присмотрю.
– Идите, – распорядился Самойлов.
Надежда и Лев вышли из кабинета, спустились по лестнице и, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Скрепив объятия продолжительным поцелуем, Астраханский тихо спросил:
– Куда?
Надежда ответила:
– Конечно, ко мне.
Прошло два с половиной месяца.
Октябрьским солнечным днем у здания Московского дома малютки остановилась машина. Из нее вышла Надежда Раух. У подъезда ее поджидал Марк Фридманович. Он достал из папки файл с документами, и они вместе вошли в подъезд.
Когда спустя полтора часа они вышли на улицу, в руках у Надежды был кулек, повязанный синей лентой.
– Я все сделал. Я умываю руки, – сказал Фридманович.
– Спасибо, что помог с документами.
– Как назовешь?
Надежда ласково улыбнулась:
– Левкой.
– Мешакиным скажешь?
Она покачала головой:
– И ты тоже молчи.
– Ну, что же, удачи тебе, моя дорогая. – Фридманович направился к своему автомобилю.
Хлопнула дверца, и к Надежде подошел Лев Астраханский.
– Давай Левку мне.
Надежда протянула ребенка и тихо сказала:
– А теперь едем домой.
Общесоюзный Народный комиссариат путей сообщения.
Маленький полукрестик.
Столик, инкрустированный шпоном.
Стиль чиппендейл, названный в честь британского дизайнера и краснодеревщика Томаса Чиппендейла.
Верхняя, округлая часть рукава.
Графическая техника.
Московская городская милиция.
Подстава (блатной жаргон).
Варшава (польск.).
