Рассмотреть второго тоже было несложно. Как я и предполагала, он сидел в машине и наблюдал за моим приближением. Свободного парковочного места рядом с моей машиной не было, они остановились ближе к входу в универмаг. Я уронила пакет с покупками прямо рядом с их машиной и всплеснула руками, глядя, как апельсины катятся по земле. Поскольку примат в машине не торопился выходить, я нахально постучала в окно.
Он не вышел, лишь стекло слегка опустил. Под спортивной шапочкой с неприличным названием настороженно сверкали глаза.
– Чего? – буркнул он.
– Помогите даме, – сказала я и улыбнулась с невероятной искренностью. Он помолчал, а потом нехотя вылез из машины, почему-то нервно глядя куда-то мне за спину. Я обернулась. Второй примат торопливо шел к нам. На его голове красовалась яркая полосатая шапочка с детским помпоном. Я умилилась.
– Чего тут у вас? – спросил он. Помпон на шапочке кокетливо трясся влево-вправо.
– Да вот, у девушки катастрофа, – нехотя ответил второй. – Помощи просит.
– У вас есть пакет? – деловито спросила я. – А то мой порвался.
Они переглянулись, как будто я попросила слона. Невинный вопрос заставил обоих впасть в ступор. Тип в детской шапочке отмер первым и полез в багажник.
– Мусорный годится? – крикнул он. – Он чистый.
– Годится, – милостиво согласилась я. Он подошел и всучил мне слежавшийся пакет для строительного мусора громадного размера.
– Какой здоровый, – восхитилась я. – Зачем вам такие большие? Покойников перевозить?
Этот вопрос загрузил их еще больше. Я с мстительным удовольствием наблюдала за их паникой и, казалось, слышала, как в головах крутятся заржавевшие шестеренки. Нет, Змей явно не позволял им никаких вольностей, вроде угроз и применения силы.
Они не ответили. Сопя, помогли собрать с обледенелого асфальта апельсины и побросали их в мешок. Я поблагодарила и уехала. Заглянув по пути в МакДональдс, я вскоре без особого удивления обнаружила обоих за соседним столиком. Можно, конечно, было встать и уйти в тот момент, когда они еще не сожрут свой заказ, но я решила не усложнять им жизнь. Помешивая соломинкой шоколадный коктейль, я мрачно смотрела в окно, размышляя о прошедших событиях.
Находка в бане давала определенный вектор для размышлений. Оставалось решить, что с этой находкой делать. Сама по себе она отнюдь не являлась доказательством вины или невиновности. Но говоря Змею, что я не знала, с кем Лев Борисович беседовал накануне своей смерти, я врала. Знала, а точнее была почти уверена. Вот только никак это не вязалось с убийством, стрельбой и окровавленным платьем Насти, хоть тресни.
– Привет! – раздалось у меня над ухом. Я подняла голову, увидев парня лет двадцати пяти, расплывшегося улыбкой от уха до уха. Видок был у него самый пижонский: коротенькое пальтишко, легкомысленный попугайский шарфик, завязанный пошлым девчоночьим узлом и дикая стрижка с скрывающей глаз челкой. Легкое алкогольное амбре доносившееся от него, приятности не добавляло.
– Привет, – буркнула я.
– Ты не против, если я присяду?
– Против.
Он сел. Я с неудовольствием посмотрела на него, причислив к недостаткам серьгу в ухе с квадратным камнем, притворяющимся бриллиантом.
– Меня зовут Виталик, – проинформировал он.
– А меня – нет.
– Что – нет?
– Нет, значит не Виталик, – пояснила я. – Сгинь.
Виталик ничуть не смутился. Ослабив узел шарфика, он внимательно изучил содержимое моего подноса, а потом спросил:
– Ты чего такая злая?
– Я добрая.
– Да?
– Да. Просто я с Кавказа. А у нас строгие законы. Видишь, вон мои братья сидят? Они не разрешают знакомиться с кем попало.
Я кивнула на столик своих сопровождающих. Услышав мое заявление, тип, наконец-то снявший свою расписную шапочку, подавился гамбургером. Виталик посмотрел на него с сомнением.
– Что-то не похожи они на твоих братьев.
– У нас разные отцы, – пояснила я. – Только им не говори – не переживут. Так что отвали.
Я поднялась. Виталик встал, загородив мне дорогу. Я не заметила, как за моей спиной возникла громадная тень.
– Тебе же ясно сказали – отвали, – пробурчал голос. Виталик скис и пробормотав что-то неразборчивое, удалился. Я обернулась, увидев за спиной типа с цветной шапочкой.
– Спасибо, – просто сказала я.
– Пожалуйста, – буркнул он. – Ты это… того… посиди еще минут десять. Дай пожрать спокойно.
– Хорошо, – согласилась я. – Посижу.
Поздно вечером я совершила еще одну вылазку. «Мерседес» отсутствовал, зато всюду за мной неотступно ездила «тойота-камри». В экспериментальных целях я сделала вид, что пытаюсь оторваться. «Тойота» мгновенно догнала меня, а в ее окнах я увидела хмурые лица еще двух мордоворотов. Выходит, они все-таки менялись.
Два дня ничего интересного не происходило, за исключением того, что машины вновь сменились, и «мерседес» занял свое место во дворе. Я наблюдала из окна, как здоровый детина в дурацкой шапочке с помпоном играет в футбол с окрестной детворой. Мне почему-то показалось, что облапошить такого увальня ничего не стоит.
Четвертого января позвонила Лилька и слезно попросила выйти на работу. Оклемавшийся после беспробудной пьянки народ вдруг стихийно захотел куда-нибудь в тепло. Обрадовавшись, что безделью пришел конец, я прихватила вымытую кастрюлю из-под голубцов и поехала на работу.
Лилька выглядела сокрушительно. На ней было узкое платье в блестках, казавшееся совершенно неуместным в офисе фирмы, взбитые волосы элегантно уложены. А мочки ушей оттягивали серьги с жемчугом. Увидев меня, она полезла обниматься, чему очень мешала кастрюля, которую я держала перед собой как каравай.
– Говорила я, что новый год у олигархов, это что-то волшебное, – вздохнула она после обмена приветствиями.
– Да ладно? – невесело фыркнула я. – Что-то я волшебства не заметила.
– Вот тебе и ладно. Я с таким мужиком познакомилась. Смотри, что подарил!
Лилька залезла в свою объемную сумку едва ли не с головой и выудила оттуда длинную плоскую коробку, с радостью продемонстрировав содержимое. Внутри, на розовом атласе, лежало элегантное ожерелье из жемчуга, с бриллиантами.
– Красивое, – равнодушно сказала я.
– Красивое? – возмутилась Лилька. – Да оно просто великолепно! Помоги примерить.
Я помогла ей справиться с застежкой. Лилька смотрела на себя с удовольствием, вертясь перед зеркалом.
– Мда, – довольно протянула она, – красота – страшная сила.
– Угу, – буркнула я, разбирая текущие бумаги.
– Алиса, ты чертовски неромантична в своем еще юном возрасте.
– Да, я такая. Чего там у нас по туристам?
Лилька отмахнулась и вновь уставилась в зеркало.
– Да, кстати, – вдруг спросила она, – а что там за неприятности вышли у Левиных? Пафнутий говорил какими-то загадками.
– Кто говорил? – удивилась я.
– Ну… этот мой. Его вообще-то Павел Иванович зовут, но я зову его Пафнутий. Ему так больше нравится. Такой мужик, скажу тебе… Я три волшебных дня провела в роскошных апартаментах в Подмосковье. Из койки почти не вылезали… Так что там у Левиных?
Я не успела ответить. Дверь офиса приоткрылась, и в щель просунулась голова в хорошо знакомой мне шапочке веселенькой раскраски.
– Заходите, молодой человек, – обрадовалась Лилька. Голова тут же скрылась. – Странный какой-то. Поди косметику распространяет.
– Почему это?
– Вид какой-то идиотский. Такие вечно по офисам с каталогами таскаются.
– Ошибаешься. Это по мою душу.
– А чего тогда не зашел? – удивилась Лилька. – Хотя… На той вечеринке было столько народа, не могла себе кого-то поприличнее склеить?
– Не у всех праздники прошли хорошо, – вздохнула я. Налюбовавшаяся ожерельем Лилька не без труда расцепила застежку и аккуратно сложила подарок в коробку.
– Боюсь его таскать на шее прямо, – пожаловалась она. – Еще вместе с башкой оторвут. Народ-то какой дикий пошел. Так, что там случилось-то?
Я поколебалась, но потом все-таки решила рассказать правду, умолчав о некоторых деталях, вроде интереса Змея ко мне. Лилька слушала, округлив глаза от удивления, смешанного с чем-то вроде восторга. Ее реакция показалась мне неуместной. Мой рассказ оборвался на том, как Марина вынесла к нам окровавленное платье Насти.
– Не понимаю, – сказала вдруг Лилька. – Если Настя заколбасила своего врача, какого хрена за тобой таскаются эти мордовороты?
– Я свидетель.
– Чего? Пальбы? Так тебя рядом не было, насколько я поняла. И они это тоже установили.
– У богатых свои причуды, – вздохнула я. Лилька прищурилась.
– Чего-то ты не договариваешь.
– Окстись! Сказала все, как на исповеди!
– Да ладно? Впрочем, как хочешь, можешь и не говорить…
