Пока женщина готовила себе завтрак, пока делала в микроволновке горячий бутерброд с сыром, потом пила чай с лимоном и играла шелковистыми ушками Пая, из ее головы не выходила новая тема для размышлений.
Сравнительно недавно в психологической практике появилось новое направление — профайлинг. Лученко оно было известно по материалам в специальной периодике. Профайлингом уже давно и успешно занимались спецслужбы Израиля. И вот теперь наконец эта интересная область психиатрии и психологии понадобилась здесь. Профайлинг занимается определением лжи по невербальным признакам. Врать вообще сложно: организм выдает внутренний конфликт покраснением кожи, учащенным дыханием, повышенной потливостью — да много чем. Меняется голос, появляются характерные для лжи жесты. Лгать долго еще труднее. Постоянная ложь требует постоянного контроля, постоянный контроль — постоянного напряжения, а это сильно изматывает. Рано или поздно лгущий себя выдаст. Но чтобы не ждать долго, можно подвести лгуна к ситуации, когда напряжение вырастет сверх меры, и тогда он вернее выдаст себя.
Профайлинг происходит от английского «profile», что в переводе означает профиль, а точнее профилирование. То есть «провести профилирование», отнести человека по ряду невербальных признаков к опасному или неопасному типу личности, в зависимости от социального окружения и контекста.
Специалисты-профайлеры впервые появились в Израиле, их использовала авиакомпания Эль-Аль. Тогда их с улыбкой называли «бойцы разговорного жанра». Но улыбки быстро исчезли, когда «бойцы» много раз сумели выявить опасных пассажиров, предотвратить террористические акты…
Однако читать статьи — это одно, а самой поработать в качестве профайлера — это совсем другое.
«Интересно, что по этому поводу скажет Андрей?» — подумала Вера и улыбнулась, поскольку она словно уже слышала его доводы: «Диагностировать ложь необходимо тогда, когда доказательства другим путем получить невозможно или затруднительно? Значит, это очень интересная для тебя задачка! Но с другой стороны — это может быть опасно, и я тогда категорически против!»
«А я тогда ему скажу: при наблюдении за мировыми политиками или за диктором телевидения мне кажется, что любому внимательному человеку, даже не профайлеру, отчетливо видно, когда говорят неправду. Фальшиво-дежурную улыбку видит каждый. Но это же не опасно!»
Но ей-то предлагается совсем другое, и как бы она ни морочила голову Двинятину, он все равно поймет ее прямо-таки патологическое желание вляпаться в эту работенку. Потому что ни одна железяка, никакой детектор лжи и обученный работать на нем программист не дают стопроцентной гарантии. Их можно обмануть! И известны случаи, как изощренно их обманывали простые ловкачи. А уж тренированный агент или террорист — так он Полиграфа вокруг «мышки» обведет на счет «раз»! Только специалист явственно увидит надежные признаки лжи: изменения мимики и пластики, оговорки по Фрейду, видимые вегетативные реакции.
«Что, собственно, от меня требуется? Выявить по невербальным признакам пассажиров, которые хотят совершить террористический акт? Заложить бомбу в здании аэропорта? Или узнать, кто скрыто носит оружие? Могу ли я вычислить опасных преступников на фоне обычных пассажиров? Но ведь я это и так делаю, причем довольно часто, отличаю просто людей от особей, способных в силу своих психологических особенностей совершить правонарушение либо хулиганские действия. Мне это отчасти дано, а отчасти мной развито, но я вижу, когда человек что-то скрывает. Как этот Авдий меня назвал? “Живой детектор лжи”! Перед самой собой я могу не разыгрывать удивление. Да. Это правда. Причем я не только вижу, но еще и чувствую. Пресловутое мое тринадцатое чувство! Разве оно хоть раз меня подвело? Чувство опасности, врожденное и доработанное мной, ни разу не давало сбоев…»
Вера взяла сигарету и встала у приоткрытого балкона. Тринадцатое чувство, ощущение опасности… Снова она невольно вспомнила тот случай в аэропорту, двадцать лет назад. Тогда Тужилов долго присматривался к Лученко. Как ученый, он понимал, что на свете существуют люди с необычными способностями, но столкновение с таким человеком вот так, в лоб, к тому же знакомым — его собственной студенткой, спасшей ему жизнь… Он испытал нечто вроде потрясения, это понятно. Ходил вокруг нее, хотел ее к чему-то привлечь… Но, к счастью, перебрался в Питер. Вера тогда вздохнула с облегчением.
Однако ей и самой хотелось знать: она уникальное существо в плане предчувствий — или есть еще такие же? Годами присматривалась, прислушивалась, запоминала. И — о чудо! — такие люди находились сами, хоть и нечасто. И не совсем такие, но все равно, Вере было уже как-то поспокойнее.
Однажды на прием к ней пришла женщина с тонкими чертами лица и острым носом, плечи худощавые, а ноги и бедра наоборот — полные.
— Доктор, я начала замечать странные вещи…
— Какие же? Не стесняйтесь, расслабьтесь. Считайте, что вы не в кабинете доктора, а у самого близкого друга. Я ничему не удивлюсь, прошу, рассказывайте. Странные вещи — какие? Происходящие с вами, внутри вас, вокруг?
— Скорее внутри. Если выразиться коротко, я предчувствую события…
— Давно вы это заметили?
— В последние годы, причем это уже стало постоянным ощущением.
Она замолчала.
— Смелее, не волнуйтесь. Знали бы вы о моих ощущениях!
— И у вас тоже?
— У каждого свое. Мне интересно, что у вас, прошу вас, рассказывайте.
У доктора мягкий бархатный голос, заинтересованный синий взгляд, она располагает к себе. Женщина начинает рассказывать.
Иногда ей снятся вещие сны, в которых указывается и показывается, что произойдет в ближайшее время. Но это реже. Чаще случается так, что она вспоминает какого-либо человека, и тут же он — легок на помине! — появляется: на улице, или письмо приходит, или он звонит по телефону. То есть он как-то проявляет свое присутствие. Но не может же он слышать мысли? Значит, предчувствие?
— Часто предчувствую болезни близких, их неприятности. Это сваливается в мой мозг как снег на голову, без предупреждения. Но при этом никто не предупреждает: «Это предчувствие тебе, слышишь?» И лишь спустя несколько часов или дней осознаю, что это было неспроста, к болезни.
— А может, это вещи и не странные, — говорит доктор Лученко, — а абсолютно нормальные. Ведь известно давно, что у многих людей имеются экстрасенсорные задатки. Правда, только у единиц эти способности развиты.
— Да, я тоже так думала, — оживляется женщина. — Я же не сумасшедшая! Предчувствия… Жить они мне не очень мешают, но и помогать не помогают. Потому что не знаю, что с ними делать, и вообще не определяю как предупреждение о чем-то, просто испуг, тоска… Эх, вот бы научиться направлять это свое умение в нужное русло или использовать в каких-то полезных и мирных целях!
Из глубин памяти всплыла другая посетительница Вериного кабинета. Высокая, статная пожилая женщина. Взгляд в одно время властный и в то же время тревожный.
— Я вообще-то здорова…
— Это прекрасно! — Вера потирает руки. — Давно не беседовала со здоровым человеком.
Женщина облегченно улыбается.
— Я вообще-то сама врач, физиотерапевт, недавно на пенсии. А зашла так… Посоветоваться. Даже, скорее, поделиться странным.
— Прошу, коллега, прошу.
— Ну, в общем… У меня бывают состояния, когда я вдруг начинаю видеть людей насквозь. Только не улыбайтесь!..
Хозяйка кабинета и не думает улыбаться, она вся внимание.
— Причем не в переносном, а в физическом смысле. Представляете? Я видела внутренние органы людей, причем сразу видела, какие из них больны. Нездоровую печень видела, засоренные всякой гадостью почки и кишечник, желчный, камушки, забитые склеротические сосуды, отложения кальция, то есть остеохондроз…
— Очень интересно!
— Но вы же понимаете, я как врач не могла сама себе поверить. К тому же остеохондроз, камни и прочее — это есть после сорока у каждого первого человека. Тут не ошибешься. Что, если это просто мое богатое воображение? Я начала экспериментировать, всматриваться внимательнее, искать что-то нетривиальное, такое, о чем не могла знать заранее. И нашла: переломы.
— Так-так… Переломы! Но почему именно они?
— Как же вы не понимаете, доктор? — Женщина всплеснула руками. — Ведь у человека так много костей, что угадать, где у него был перелом, просто невозможно. А я угадывала! Попросту видела и показывала пальцем. Даже время травмы определяла… И не понимала, зачем это мне. И сейчас не понимаю. Правда, потом эта способность исчезла, я уже полгода не вижу людей, будто на рентгене… Но, коллега, объясните мне как специалист: что это было? И что делать, если снова появится?
А вот еще был юноша, приходил посоветоваться насчет невзаимной любви, разговорились.
