– Да. Но я до сих пор не знаю, насколько хорошо он знаком с подробностями. Я как-то поинтересовался его мнением, а он сказал, что ему трудно себе представить, как указателем поворота можно убить человека. Он имел в виду случай с Кэндзо Акуцу. А раз он сюда приехал, то, наверное, считает, что смерть Акуцу как-то связана с последним случаем.
– Но почему же Фуэкодзи оку-сан об этом ничего не рассказала? – с досадой в голосе спросил помощник инспектора Хибия.
– Дело в том, Хибия-сан, что Ясуко очень гордый и ранимый человек. Возможно, она подумала, что за ней была установлена слежка.
– Не может этого быть! Тем не менее, когда мы окажемся на вилле Нандзе, я его допрошу с пристрастием.
– Похоже, что у вас дружеские отношения, – с улыбкой сказал Хидэмото Матоба.
– Мы помогали друг другу, и у нас действительно искренние и доверительные отношения.
Киндаити неожиданно повернулся к Тадахиро:
– А сейчас вам надо кое в чем признаться.
– В чем?
– Вы недавно встречались с Маки?
– А, вы имеете в виду книги по археологии. Хибия-кун, я должен перед вами извиниться. В прошлый раз мы были как-то воинственно настроены по отношению друг к другу, и я так и не рассказал об этом. Несколько дней тому назад Маки неожиданно зашел ко мне, видимо, хотел заручиться моей поддержкой на осенней художественной выставке общества «Белый лебедь». В прошлом году он и не задумывался об этой выставке, но сейчас для восстановления своей репутации ему во что бы то ни стало надо было выставить там свои картины. В последнее время он почти не писал, и сказал, что, может, книги по археологии помогут ему увлечься какой-нибудь идеей. Поэтому, просмотрев мою бедную библиотеку, он попросил одолжить ему несколько книг.
– Он с вами еще о чем-нибудь говорил?
– Нет. Я подумал, что жалобы на отсутствие вдохновения только предлог. Но и сейчас, вспоминая нашу встречу, не могу догадаться, чего он в действительности хотел. Я попытался спросить его, но, в отличие от Цумура, он был довольно изворотливый человек и сумел уйти, так ничего и не сказав.
Киндаити на некоторое время глубоко задумался, а затем с шутливым блеском в глазах посмотрел на Тадахиро:
– Кстати, вы что-нибудь выяснили насчет этих спичек? Это действительно клинопись?
Тадахиро от удивления широко раскрыл глаза, в следующее мгновение, обменявшись взглядами с Хидэмото Матоба, он рассмеялся:
– Прошу прощения, но я в этом деле полный профан.
– Киндаити-сэнсей, хотя я далеко не все знаю, но с подобной клинописью я никогда не встречался. Мне самому любопытно, что это такое, – сказал Матоба.
– Киндаити-сэнсей, – подал голос Кадзухико, – а что вы думаете о расположении спичек?
– Вероятно, тут что-то есть. Но я сомневаюсь, что в студии они были разложены так, как это сделал в другом месте Кего Маки. А ты-то сам что думаешь?
– Ну, если даже вы, сэнсей, и археолог Матоба не могут понять…
Киндаити молча посмотрел на взволнованного Кадзухико, потом на Тиёко.
– А сейчас у меня есть вопрос к вам, Отори-сан, – сказал он и, спохватившись, добавил: – Хибия-сан, вы не возражаете, если дальше вопросы буду задавать я?
– Конечно, пожалуйста, – поспешно согласился Хибия. – Я на вас полностью полагаюсь.
– Киндаити-сэнсей, что вас интересует? – несколько официально спросила Тиёко.
– Я хотел вас спросить, не знаете ли вы случайно человека по имени Сасукэ?
Влюбленный по прозвищу Сасукэ
Коскэ Киндаити произнес это имя насколько возможно небрежно, внимательно наблюдая, какую реакцию оно вызовет у Тиёко, но вопреки ожиданиям реакции не последовало.
– Сасукэ?… – почти прошептала Тиёко и с рассеянным видом посмотрела на Киндаити. Затем, как будто что-то вспомнив, она широко раскрыла глаза.
– Так вам это имя знакомо?
– Я подумала, не тот ли это человек… но почему вы сейчас?…
Тиёко выглядела изумленной и вместе с тем растерянной.
– Отори-сан, если вас не затруднит, расскажите нам об этом человеке. Мы пока знаем только его имя.
– Я расскажу, конечно, Киндаити-сэнсей, но этот человек уже давно умер, я не понимаю, почему он сейчас заинтересовал вас? Разве он может иметь какое-либо отношение к случившемуся?
– Может быть, и нет. Хибия-сан, нет, лучше поручим это Кондо. Кондо-сан, не могли бы вы рассказать?
Детектив Кондо, довольный возложенным на него поручением, жестикулируя, живо рассказал, как в процессе расследования всплыло имя Сасукэ, и спросил:
– Киндаити-сэнсей, достаточно?
– Просто великолепно. Если вы потеряете работу полицейского, то вполне можете выступать на сцене.
Во время рассказа детектива Кондо выражение лица Тиёко постоянно менялось. Сначала она была изумлена и растеряна, потом ее черты исказил гнев, который она подавила усилием воли, и ее губы искривились в издевательской усмешке. Однако когда Кондо закончил рассказ и усмешка исчезла, ее лицо стало спокойным.
– Значит, перед смертью пьяный Фуэкодзи нацарапал имя Сасукэ на доске в «собачьем домике»? Вас, конечно, интересует, какое отношение этот человек имел к Фуэкодзи и ко мне? Это давняя история. И мне совершенно непонятно, почему Фуэкодзи именно в тот момент вспомнил о Сасукэ. Пока я слушала Кондо, я вспоминала, мне приходило в голову то одно, то другое объяснение, и я прошу прощения за неприличную демонстрацию чувств. Тадахиро-сама, вы тоже обязательно послушайте мою историю о том, какая я была энергичная и гордая в молодости.
– С удовольствием послушаю, мне очень интересно.
– Это будет весьма грустная история.
Тиёко, окончательно справившись со своими чувствами, начала рассказывать. Она улыбалась, но в глазах стояли слезы.
– Киндаити-сэнсей, знаете вы или нет, я начала сниматься в кино в тысяча девятьсот сороковом году в кинокомпании «Toe кинэма» в Киото. Мне тогда было шестнадцать лет. В этом городе, у подножия горы Хигасияма, находился вегетарианский ресторан «Тика», он существует и по сей день.
– А, ресторан «Тика», я там бывал. Хозяйку зовут Тика Такамацу. Она в Киото довольно известная женщина, – сказал Тадахиро и спросил: – А ты с ней знакома?
– Дело в том, что моя мать в молодости была гейшей в Симбаси, а затем стала преподавать танцы. Там они и подружились. Поэтому, когда я начала сниматься в кино, я жила в доме Тика Такамацу. Ее сын Цурукити был на пять лет старше меня, и тогда ему исполнился двадцать один год. Этот Цурукити и есть Сасукэ.
– А почему Сасукэ?
– Его так прозвали после фильма по роману Дзюн-итиро Танидзаки «Арфа и Сасукэ». Этот фильм вышел на экраны задолго до того, как я начала сниматься в кино, и я его не видела.
Щеки Тиёко покрылись легким румянцем, она смотрела на Тадахиро, будто рассказывала только ему.
– Цурукити в то время учился на подготовительном факультете в университете Киото. Он был очень добр, заботился обо мне, избавил меня от хлопот повседневной жизни. В конце концов он бросил университет и повсюду преследовал меня, тайком пробираясь в студию во время съемок фильма с моим участием. Я не хочу оправдываться, но я даже не знала об этом, я его там просто не замечала. Именно тогда киношники прозвали его Сасукэ, потому что он всегда оказывался там же, где и я, он сопровождал меня как тень.
– И что же, по отношению к Цурукити вы вели себя так же деспотически, как героиня фильма по отношению к Сасукэ?
– Да, Киндаити-сэнсей. Я была единственная дочь в семье, меня баловали, и я выросла эгоисткой. Когда мне что-то не нравилось и хотелось «выпустить пар», вокруг были только взрослые люди и никого, кроме Цурукити, на ком я могла бы сорвать злость. Поэтому, когда что-нибудь не ладилось, я дулась, сердилась, кричала именно на него.
– Цурукити это, наверное, не нравилось?
– Кому бы это понравилось! Но я-то этого не понимала. Я смотрела на него как на доброго старшего брата, который никогда на меня не сердится, что бы я ни делала. Я всегда поступала, как мне заблагорассудится.
– Простите, Отори-сан, я задам вам щекотливый вопрос. В фильме «Арфа и Сасукэ» между героиней и Сасукэ была физическая близость, а у вас, с вашим Сасукэ?…
– Сэнсей, у нас ничего не было.
– Однако Фуэкодзи подозревал вас?
– Раз он об этом тогда вспомнил, то, наверное, подозревал.
– Если нет возражений, то разговор на эту тему…
– Нет, вы обязательно дослушайте меня. – Тиёко выпрямилась в кресле, расправила плечи и продолжила: – Война на Тихом океане началась в декабре сорок первого года. Весной следующего года Цурукити получил повестку о мобилизации. Так как он бросил университет, на его проводы пришло немного людей. Мы все пошли погулять в парк Маруяма. В этом парке вечером особенно прекрасна цветущая сакура. Цурукити и я отстали от остальных и вскоре оказались в темной аллее парка. Неожиданно он сказал, что хочет поцеловать меня…
