– Дима, мы можем пошептаться?
– Да? – поддержал его Андрей и покосился на меня сквозь гламурно повисшую челку. – Без свидетелей.
Дмитрий Павлович откинулся в кресле и, слегка вращая его из стороны в сторону, оглядел раскрасневшуюся парочку – толстяка и землепашца, невозмутимого Андрея, взглянул на меня, трясущуюся на длинных ногах, аки былинка, и высказался так:
– Зачем? Я обещал нашей гостье, что интриг и каверз не будет, и хочу показать честную игру. Мы не затеваем гадостей. И заинтересованы, чтобы день ги, которые, как она слышала, действительно украдены у нас, были найдены. Или кто-то против?
На этот раз первым расслышал слова шефа и грамотно скумекал денди Андрей:
– То есть ты предлагаешь нам заняться поисками этой девицы и обменом ее на деньги?
– Не девицы! Риты! – запальчиво выкрикнула я.
– Какая разница, – поморщился обладатель мелированных прядок и, тряхнув ими, спросил Кравцова: – Мы ищем девушку Риту, да?
– Ищем. И меняем ее на деньги.
– Да вы что тут – совсем ополоумели?! – взвился Валя с кожаной грамотой. – Где мы ее найдем?!
Толстяк пыхтел и тужился, брызгал слюной, но у меня в груди все больше укоренялось ощущение спектакля. Как будто мужики лихо и негласно распределили роли: взволнованный, но трезво оценивающий бесперспективность соглашения Валентин, Сергей, стискивающий пугающе загрубевшие кулаки, и два спокойных прилизанных дельца – Кравцов и метросексуал Андрюша.
– Ты думаешь, – с прищуром глядя на приятеля-босса, говорил Андрей, – эту Риту похитил Коновалов?
– Не знаю, – отвечал Кравцов. – Но вряд ли. Документы ему не нужны.
– Тогда кто?! – взвивался в кресле Валентин.
– А вот об этом нам и надо поговорить, – тягуче многообещающе сказал Кравцов. – Поговорить и подумать. Сейчас мы отпустим Александру домой. Сядем и подумаем: кто и когда отсутствовал сегодня в офисе в первой половине дня. Александра заявляет, что около полудня человек, разговаривающий с ней по телефону, передал трубку ее подруге. А девушки здесь не было. То есть кто-то из нас должен был отсутствовать в означенное время. – И добавил с толикой угрозы: – Я достаточно ясно изъясняюсь?
– Ты с ума сошел, – сипло прошептал толстяк и осел на сиденье потным студнем.
– Вот так я и думал! – грохнул по столу кулачищем аграрий и отодвинулся вместе с креслом к окну. – Так я и думал – на нас все свалят!
– Не свалят, Сережа, – тихо произнес Кравцов. – Нам дали сутки, чтобы найти деньги, и вывести на них может похищение этой девушки. Мы будем искать, так как у нас нет выбора.
– И ты ей веришь?! – простонал Сергей. – Веришь ей, а не…
– Да! – перебив, крикнул хозяин офиса. – Ей – я верю! Мы сядем и будем думать!
Три пары глаз смотрели на меня уже с ненавистью.
Их друг, их шеф и кормилец предлагал усесться рядком и искать в своих рядах крысу. Забыв о долгих годах дружбы, о прежнем доверии, он заставлял их стать маниакально-самозабвенно подозрительными, закладывать друг друга, соперничая, словно в застенках НКВД.
Мерзкая перспектива. Но, как сказал Дмитрий Павлович, ему не оставили выбора.
И это понял каждый.
Андрей и Сергей и раньше это понимали. Не могли не догадываться, что в одиночку Коновалов не мог провернуть всю махинацию без сучка и без задоринки. У него есть, то есть был осведомитель в этом офисе. Валентин до сей поры испуганно прятал голову в ворохе бумажек, но тоже наконец прозрел. Точнее, был вынужден взглянуть правде в лицо.
А ведь, казалось бы… Как просто «пошептаться без свидетелей», пообещать выполнить все условия – и обмануть. Обманом выцыганить у какой-то пришлой девицы документы… Кто им такие эти Саша и Рита…
Но шеф решил играть в открытую. Он сталкивал крутыми лбами преданных друзей и добивался правды.
Кравцов нажал на кнопку селектора и произнес:
– Анфиса, зайди, пожалуйста.
Потрясающей красоты девица мгновенно оказалась на пороге кабинета. Гладко зачесанные волосы антрацитово блестели, изящные очки на точеном носике, скорее всего, выполняли роль офисного атрибута для девушки неглупой. Безупречный бежевый костюм ловко сидел на ладной фигурке, миндалевидные зеленые глаза остановились на моей затрапезной персоне – в мятых бриджах и фривольной кофтенке, – и пухлые губки в золотистой помаде разомкнулись. Выражаясь простонародно, у девицы отпала челюсть. Увидеть в кабинете шефа сильно переросшую мятую Барби, Анфиса никак не ожидала. Застать свое начальство переругавшимся и с красными лицами Анфиса ожидала – в офисе, наверное, уже с неделю черт-те что творится, но вот застать меня, проведенную в кабинет задворками, – нет.
– Анфиса, проводите нашу гостью и можете быть свободны.
Опомнилась секретарша довольно быстро. Натянула на модное личико профессионально-приветливую озабоченность и приоткрыла дверь, демонстрируя готовность выставить меня вон.
В открытую дверь как будто потянуло сквозняком, взгляды троих друзей, казалось, меня выпихивали, я обреченно посмотрела на Кравцова – его глаза ждали ответа, намека, пожала плечами и, почти столкнувшись с бежевым костюмом, вышла из кабинета.
– Сюда, пожалуйста, – церемонно прожурчала девица, указала невероятно изогнутой в обратную сторону ладонью на открытую дверь в коридор и дальше, вниз по лестнице, до конторки равнодушного охранника в черной униформе. – Всего хорошего, – сказала моей спине Анфиса, и я оказалась на улице… С чувством, что меня предали и обманули.
По переулку шагали редкие пешеходы, я стояла на крыльце офиса и никак не решалась сделать шаг на тротуар. Пока тыл прикрывала дверь, скрывающая парня с эмблемой охранного агентства, я еще могла войти назад. Спрятаться, заметив подстерегающую опасность, ведь так недавно из этого переулка большая темная машина выдернула Маргариту, как морковь из грядки.
Мне стоит только повернуться, потянуть на себя дверную ручку, и я снова буду в безопасности.
Ну почему Кравцов забыл обо мне, едва я оказалась бесполезна?! Он сунул меня словно раскаленный жупел в осиное гнездо, разворошил мной улей – и выставил!
А мне так страшно. Шагать по этой улице… И опасность реальна. Кравцов не мог этого не знать!
Или… он не хотел показывать друзьям, что был в каком-то сговоре с пришлой девицей? Не стал их настораживать, дарить намека на спектакль, а выставил за дверь девственно испуганной?
Дай бог…
Я спорхнула на тротуар, обежала дом и промчалась к стоянке с надеждой увидеть там могучего Петровича…
Но снова ошиблась. На крошечной парковке дремали два серебристых автомобиля, БМВ отсутствовал.
А так хотелось попросить невозмутимого шофера подбросить хотя бы до метро! Я так надеялась почувствовать поддержку!
И ощущение предательства, забытости усиливалось с каждым шагом, когда дворами и подворотнями, озираясь и прислушиваясь, я побрела к метро…
За каждым углом мне мерещился синий «фольксваген» с затемненными стеклами…
Совсем не этого я ожидала от человека, которому доверилась. Я не ожидала пустого переулка, боязни услышать визг шин или топот за спиной, я как будто превратилась в чью-то законную добычу…
Он мог хотя бы позвонить! Утешить, успокоить…
Господи! А телефон?!
Юлой прокрутившись на пятке, я бросилась назад. Неужели на свете еще существуют безмозглые дуры, подобные мне? Сквозняком из кабинета сдуло не Сашу, а ее мозги!
Как я могла оставить в смежной комнате сумку с ключами от всех домов и телефон?! Куда я отправилась?!
Ведь даже мелочь в кармане не звенит, я все оставила на подлокотнике дивана в офисе Кравцова!
Пропетляв подворотнями в обратном порядке, я ворвалась в вестибюль, на лету отрапортовала охраннику:
– Сумку забыла, – пыхтя, пронеслась по лестнице на второй этаж.
Анфиса стояла у рабочего стола над раскрытой косметичкой и рисовала кисточкой губы. Увидев меня, она промахнулась по нижней губе, успела сказать: «Вы куда?» – и сделать шаг мне наперерез, защищая дверь шефа округлой грудью…
Но мне было не до протокольных церемоний.
Сметя ее руку, как хлипкий шлагбаум, я вошла в кабинет и объявила сразу всем, и секретарше за спиной, и четверым разгневанным мужчинам:
– Пардон, я сумочку забыла.
Не обращая внимания на застывших спорщиков, по-хозяйски прошагала до комнаты отдыха и сдернула сумку с подлокотника.
В кабинете все это время было абсолютно тихо. Яростные споры прекратились, едва я открыла дверь, Сергей застыл, нависая сзади над Кравцовым, Валентин краснощекой апоплексической медузой собирал себя с кресла, лощеный денди злым прищуром сверлил мой лоб.
Им не нужны свидетели. Свидетели того, как погибает дружба.
Я прошагала мимо длинного стола, поймала гневный взгляд Анфисы, застрявшей в дверном проеме, и, подойдя к порогу, остановилась. Развернулась лицом к компании и, чувствуя, как зло натягивается кожа на скулах, обвела всех взором.
