— Чего-чего?!
— И еще у нас нет лопаты.
— Есть. Я с собой взял лопату, веревку и фонарь.
Я поцеловала деда в щеку:
— Сергей Петрович, что бы я без вас делала!
— Пропала бы, ясное дело.
— Идти туда очень далеко, вам надо отдохнуть, так что пойдем мы завтра рано утром. Подъем в четыре утра, прошу не опаздывать.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — шутя козырнул сосед.
— Утром надо выйти из станицы незаметно, чтоб никто не увидел, в какую сторону мы пошли.
У меня нет мании преследования, но надо соблюдать тишину и осторожность.
— Ты, Миля, меня обижаешь, я в армии служил, через эту деревню незаметно могу целый батальон провести.
Очень довольные друг другом мы ушли с кладбища. Сергей Петрович по дороге почти не вспоминал о друге отца. А то зарабатывает себе сердечный приступ с горя. Помощник из него никакой, а у нас дел немерено.
Когда мы пришли, тетя Маня была занята приготовлением ужина. Казалось, что ей надо накормить не меня со стариком, а всю станицу. Ужин не затянулся, хозяйка устала, и нам завтра надо было рано вставать.
После ужина Сергей Петрович пошел спать, а я села под навесом заканчивать портрет. Поскольку время тянуть уже было не надо, то через полчаса он был готов. Я сделала его похожим на Файюмские портреты. Тетя Маня выглядела моложе своих лет и красивее, но я не художник, а портрет не фотография. Тетя Маня нам очень помогла, жаль, что приходится ее обманывать. Но это только ради ее безопасности!
Ко мне недоверчиво подошел мой знакомый роскошный черный кот с пушистым хвостом.
— Котик! — протянула я к нему руку. Котик зашипел, оттолкнулся от земли всеми четырьмя лапами, и очутился на крыше сарая.
— Не обращай на него внимания, он у нас странный, — услышала я голос тети Мани. Она подошла ко мне и села рядом.
— Что с ним?
— В детстве под диван попал.
Я удивленно приподняла брови. Бывает же такое!
— Тетя Маня, скажите, над полями часто вертолеты летают?
— В июне? Нет. Только когда на поле голые девки загорают. Они еще любят рядом приземляться и знакомиться.
Голых девок на поле я не заметила, а сама я была очень даже одета в джинсы, футболку и кепку, и знакомиться со мной никто не захотел. А если это пролетала какая-нибудь экскурсия? Нет, кому интересно разглядывать поля. Вдруг за мной следят? Много чести!
— Тетя Маня, мы с дедушкой должны завтра утром уехать.
— Зачем? Я вас не гоню, — огорчилась хозяйка.
— Я сегодня звонила родителям. Мой отец заболел и нам надо срочно вернуться, — наврала я, и даже не покраснела. Вот что значит несколько дней усиленных тренировок. — Сегодня не поедем, уже поздно, дедушка устал.
— Завтра утром я вас до автобуса провожу, — предложила тетя Маня.
— Нет, мы пойдем на трассу ловить машину, так мы скорее до вокзала доберемся.
— И то верно. Жаль только, что ты мой портрет не закончила рисовать.
— Я его закончила, вот он, — я быстро показала ей портрет.
Тетя Маня взяла портрет в руки, предварительно вытерев их о подол, и залюбовалась.
— Неужели я именно такая?
— Лучше. Если мне не верите, то спросите у своего сына.
— Он с моим мужем завтра вечером приедут. Оставайтесь! Ты их тоже нарисуешь.
— Не могу, мне надо домой.
— Понимаю, родители — это святое.
Она взяла портрет и понесла его в дом, приговаривая:
— Закажу рамку со стеклом, вставлю туда портрет и на стену повешу. Пусть соседи завидуют!
На следующее утро мы вышли из станицы еще затемно. Сергей Петрович вывел меня к полю какими-то закоулками и огородами. Навыки ведения партизанской войны передались по наследству. Старик бодро шагал рядом со мной по проселочной дороге и рассуждал:
— Вот раскопаем гробницу, найдем много золота. Это золото в музее на витрине будет лежать, а рядом будет висеть табличка: «Этот клад нашли Сергей Петрович и Миля». В газете про нас напишут, и все нас будут знать. Потом нас еще на телевидение пригласят — на всю страну прославимся! Нам премию дадут. Тем, кто находит сокровища, всегда дают премию. Разбогатеем! Ты сделаешь ремонт в квартире и купишь новое платье. Негоже молодой девке в штанах ходить. Я куплю себе дорогие лекарства и путевку в санаторий. Подлечусь и поеду в Париж. Всегда туда хотел съездить.
Я засыпала на ходу, потому что ночью опять выгоняла кота, который громко храпел под боком, но все же иногда ему поддакивала. Старик очень уж размечтался, не хотелось ему мешать. Через пять часов хождений по дорогам он уже не был таким веселым. Он тяжело дышал, и мне пришлось нести не только свою сумку, но и его. Одна бы я дошла быстрее.
До оврага мы добрались только к десяти часам утра, два раза чуть не заблудились. Сергей Петрович тяжело сел на камни, вытащил из сумки бутылку с водой и стал пить.
— Дальше не пойду! — заявил он.
— Мы уже пришли.
Сосед выплюнул воду и завертел головой:
— Где же сокровища?
Он, наверно, думал, что посреди оврага лежит большая груда золота, а сверху табличка: золото ничье, можно брать.
— Сейчас я вам все расскажу.
В том спектакле, который я приготовила и отрепетировала, у меня была главная роль, а сосед должен был стать единственным зрителем.
— Вся эта история началась здесь примерно две тысячи триста лет назад, — заговорила я. — На этом самом месте планировалось быстренько и без шума зарыть не угодившую вождю дочку, которая без его разрешения сбежала с парнем из конкурирующего племени. Но вмешался случай.
Сосед очень внимательно слушал, но тут не выдержал и прервал меня:
— Дикость какая! Зачем убивать?
— Теперь мы этого уже никогда не узнаем.
— Зверство! — передернулся от ужаса сосед. — Убить молодую девушку! И за что? За то, что ее жених папу не устраивал! При чем же здесь папа?! Не ему замуж идти. Радовался бы, что страшненькую дочку замуж взяли.
— Серапита была прекрасна. По свидетельству древнегреческих авторов она вполне могла быть одной из самых красивых женщин своего времени.
— Тем более! Разве можно убивать первую красавицу страны? Бедняжка, где же она себе такого жениха раздобыла?
— В летописях ни одного слова об этом нет. Только о Серапите.
Я хоть и читала этих самых древнегреческих авторов, и даже на языке оригинала, но таких деталей не знала.
— Жаль бедную девочку. Ни ее первую, ни ее последнюю обманул мужчина. Надо было серьезнее отнестись к выбору жениха, — сокрушался сосед.
— Сергей Петрович, вы меня все время перебиваете, — строго сказала я. — Понимаю, что вы жалеете девушку, но тогда времена были другие.
А с женихами и сейчас сплошные проблемы, добавила я про себя.
— Ладно, молчу, — притих сосед. — Только скажи, сокровища в гробнице есть?
— Если они там были и если их не разграбили, то есть.
— Могли разграбить? — перепугался дед.
— Не думаю.
— Почему?
— Забыли, где находится могила. Зарыли и забыли. И еще проклятье…
— Какого еще проклятья? — никакой опасности от нашего приключения сосед не ждал и насторожился.
Сергей Петрович, вы опять отвлекаетесь на разную ерунду.
— Это ты у нас доктор наук и все знаешь, а мне любопытно.
— Ну, хорошо, расскажу. Если верить летописям, вождь Осмарак произнес проклятье: любой предатель, увидевший его дочь, умрет в страшных мучениях.
— Ну и дела! — присвистнул сосед. — Теперь, Миля, нам обязательно надо ее отрыть. Хорошо бы выставить кости в суде, когда слушают дела об измене Родине. Если изменник посмотрит и выживет, то надо его отпустить, а если умрет, значит виноват. Ты бы проконсультировалась у своей мамы.
— Моя мама судья по гражданским делам, а не по уголовным.
— Ну и что. Главное идея.
Идея мне не понравилась, но соседу я об этом говорить не стала.
— Слушайте дальше, — мне хотелось похвастаться, а сосед все время мешал и перебивал. Плохой из него получился зритель. — С тех пор прошло много времени. Про могилу никто не вспоминал. История о Серапите стала считаться сказкой, в которую никто не верит. И вот наступило лето тысяча девятьсот сорок второго года. Так уж случилось, что в то лето в станице Вольготной находился археолог-любитель Фриц фон Шнайер. В свободное от расстрелов евреев и партизан время он развлекался тем, что изучал самые невероятные легенды, недостоверные факты и всякую подобную чепуху. Он занимался этим и до войны: деньги у него водились, а заняться было нечем. Поэтому когда во время операции по уничтожению партизан он увидел могилу, то сразу понял, что именно перед ним находится.
— Постой, не так быстро. Где он ее увидел? Я сколько вокруг ни смотрю, вижу только камни, холмы и кукурузу, — сосед сделал широкий жест рукой, чтоб я смогла убедиться в его правоте. Ничего, кроме того, что он перечислил, вокруг действительно не было.
