― Тебе что, бич божий, удовольствие доставляет дразнить меня? ― ухмыльнулся Жорик. Он упорно не желал говорить о своих проблемах. ― Без тебя тошно. Я к тебе по делу пришел.
― Ну, давай, выкладывай, что за дело, ― солидно изрек Худинский и по своему обыкновению, отвесив челюсть, уставился на Жорика. ― Если смогу, подсоблю.
Привольнов отогнал надоедливо жужжащую у лица муху и заявил:
― Мне ксива, Худя, нужна ментовская. Что, мол, гражданин Привольнов является следователем прокуратуры.
Челюсть Худинского отвисла еще больше.
― Эка куда загнул, ― искренне удивился он. ― Может, тебе сразу удостоверение министра внутренних дел выписать?
― Дурак ты, Вовка! ― беззлобно выругался Жорик. ― И юмор у тебя идиотский. Ты скажи лучше, сможешь ксиву состряпать или нет?
Худя состряпал озабоченное лицо.
― Погоди, нужно подумать! ― он закрыл глаза и надолго замолчал.
Жорик ждал целую минуту, потом толкнул приятеля под бок.
― Ну, ты чего, Худя, молитву читаешь?
Вовка открыл глаза и чмокнул губами.
― Думаю я, погоди. В общем, есть у меня один знакомый старикашка. Вместе срок тянули. Он гравер там какой-то. Кстати, за изготовление фальшивок сидел. Недавно встретил я старичка на воле. Он теперь фотографом работает.
Худя совсем сомлел и еле ворочал языком.
― Ефимом Данилычем его кличут, а работает он в десятиэтажке, что рядом с гастрономом стоит.
― Гастроном «Восход»? ― уточнил Жорик.
Худя мотнул головой так, будто она была у него на шарнирах.
― Угу. Там в парикмахерской закуток у него. Скажешь, от Худи пришел. Он тебе поможет. Уважали меня там на зоне.
Последние слова Худинского Привольнов выслушал с сомнением. Любит Худя привирать.
― Ладно, Вовчик, попробую обратиться к твоему Ефиму Данилычу, авось в самом деле выручит. ― Привольнов достал из кармана мелкую купюру и сунул ее в карман рубашки Худинского. ― На опохмел тебе! ― Жорик похлопал бывшего собутыльника по плечу, потом поднялся и направился между двумя рядами гаражей.
Нужная десятиэтажка находилась через остановку. Жорик решил отправиться пешком, прогуляться. Десять минут спустя он подошел к перекрестку, на одном из углов которого высились два десятиэтажных здания. На первом этаже одного здания располагался гастроном, в другом ― парикмахерская. Жорик поднялся по длинным ступеням на пригорок, потом в парикмахерскую. В полутемном холле за стойкой скучала администраторша, слева находился женский зал, справа ― мужской. Около них в креслах дожидались своей очереди к мастерам несколько клиентов обоего пола. Дверь прямо вела в фотосалон, о чем свидетельствовала небольшая вывеска над притолокой.
Привольнов открыл дверь и вошел внутрь. Действительно закуток. В и без того тесной с задрапированными черной материей стенами комнатке было не развернуться из-за расставленных штативов, зонтиков, служащих для отражения света, осветительных приборов, разноцветных экранов-фонов. Все эти опоясанные сетью проводов предметы были хлипкими, шаткими. Казалось, задень за один из них и все фотооборудование рухнет.
Комнатка оказалась пустой. Жорик помялся и собрался уж было выйти, как отодвинулась одна из драпировок и в студию вошел старичок-боровичок ― маленький, лысый, круглый с носом картофелиной и большими, чуть ли не свисающими на грудь щеками. Одет он был в темные брюки, темную рубашку и нарукавники. Привольнов сто лет не видел людей в нарукавниках. Ретро.
― Старичок, увидев клиента, засуетился:
― Проходите, пожалуйста, проходите, садитесь. Осторожно, не заденьте провода. ― Очевидно, клиентов у старичка было не так уж много, и он из кожи вон лез, чтобы угодить. Ефим Данилыч провел Жорика в центр расставленного по комнате оборудования и усадил в кресло. Потом отошел, включил освещение и нагнулся к закрепленному на штативе старенькому фотоаппарату «Зенит». ― Как снимаем? Художественное фото? На паспорт? На права?
― На удостоверение следователя прокуратуры, ― брякнул Привольнов.
― О-о… ― старичок-боровичок взвел затвор фотоаппарата и стал крутить объектив, наводя резкость. ― Молодой человек представитель органов власти?
Привольнов изобразил на лице голливудскую улыбку.
― Нет, но я надеюсь, вы из меня такового сделаете.
Старичок выглянул из-за фотоаппарата.
― Что такое? ― произнес он удивленно. ― Извините, но я вас абсолютно не понимаю.
Жорик хитро взглянул на фотографа.
― Ефим Данилыч― произнес он, переходя на конфиденциальный тон. ― Я бы хотел попросить вас изготовить мне фальшивое удостоверение.
Мясистое лицо фотографа стало надменным.
― Все равно я вас не понимаю, молодой человек, ― произнес он отчужденно. ― Вы, вероятно, ошиблись адресом.
― Да нет, ― подключил к голосу бархатный тембр Привольнов. Он дела все, чтобы старик проникнулся к нему доверием. ― Именно вы мне и нужны. Я от Худи.
― Худи? ― брови старичка-боровичка приподнялись. ― Какого такого Худи?
― Ну, как это какого?! ― произнес Жорик таким тоном, будто хотел сказать, да ладно вам придуриваться-то. ― От Худинского Вовки. Мента бывшего, будто не знаете. Вы с ним вместе на зоне сидели.
Ефим Данилыч сделал вид, что вспомнил.
― Ах, вот вы про кого! ― И язвительно заметил: ― И вы думаете, что рекомендации какого-то бомжа достаточно, чтобы заявиться ко мне и просить сделать то, за что я когда-то сидел? Я впервые вас вижу.
― Я понимаю, спившийся мент не авторитет, но уж лучше такая рекомендация, чем никакой, ― парировал Привольнов. ― Поверьте мне, Ефим Данилыч, у вас проблем с изготовлением мне документа не будет. Я воспользуюсь им не для криминальных деяний, а исключительно в мирных целях. Я расследую одно дело в частном порядке и без прокурорской ксивы мне просто не обойтись.
В маленьких глазках фотографа настороженность потихоньку стала исчезать. Тем не менее, он твердо заявил:
― Я подобными вещами давно уже не занимаюсь.
Жорик не оставлял попыток добиться желаемого.
― Да там делов-то! ― небрежно махнул он рукой. ― На компьютере за пару минут сделать можно. Я бы и сам ксиву нарисовал, да с печатью проблема. А без печати ксива не ксива. Да вы не волнуйтесь, Ефим Данилыч, я вам заплачу.
Старый фотограф заколебался.
― Гм… гм…
― Хорошо заплачу! ― заверил Привольнов, полез в карман и достал пачку денег. Он отсчитал несколько купюр и, развернув их веером, протянул старичку. ― Вот возьмите. Когда сделаете удостоверение, дам в два раза больше.
Деньги решают все. Это прописная истина. Ефим Данилыч сграбастал купюры и сунул их в карман.
― Ладно, будет тебе ксива, произнес он ворчливо. ― Есть у меня компьютер и принтер к нему. Старенькие, правда, но в рабочем состоянии. Садись ровно, голову приподними, сфотографирую тебя. ― Подтянув нарукавники, старичок припал к видоискателю фотоаппарата.
Пять минут спустя, провожая клиента к двери, Ефим Данилыч сказал:
― Зайди через пару часиков. Постараюсь за это время справить тебе документ.
Привольнов пошатался по улице, перекусил в кафе. А к назначенному времени вернулся в фотосалон. Не обманул Ефим Данилыч, сделал удостоверение. Однако слукавил в одном. Занимался старый лис подделкой документов, и корочки с тиснением «Прокуратура Российской Федерации» нашлись. Не стал Жорик на этом факте внимание заострять. Заплатил оставшуюся сумму денег, забрал ксиву и ушел.
А только я на землю бесконвойную ступлю,
И вышки караульные растают за спиной.
Я в первом же коммерческом примерю и куплю,
В полосочку двубортный и почти что шерстяной.
По нашему лепеху, по вашему ― костюм.
По вашему что надо, а по мне так ни к чему.
Немножечко на воле погостю я и тю-тю,
По нашему на кичу, а по вашему ― в тюрьму.
Лесоповал «Лепеха».
Вторыми потерпевшими в списке Жорика числились Александр и Виктория Ким владельцы магазина номер сто двадцать три, расположенного в торговом комплексе «Рассвет». Туда Жорик и отправился.
Торговый комплекс «Рассвет» находился в старой части города и представлял из себя расположенные на склоне холма под огромной крышей длинные ряды магазинов. В низине теснились продуктовые ряды, повыше на двухъярусном сооружении на первом ярусе продавали стройматериалы, на втором ― был длинный лабиринт из вещевых магазинов. К нему вел съезд от прилегающей на верху холма центральной дороги.
Привольнов сошел на автобусной остановке, миновал громадные ворота и спустился на второй ярус торгового сооружения.
В этот час на рынке было оживленно. Разгуливали толпы покупателей, сновали разносчики сигарет, зазывалы, выкрикивая названия блюд, заманивали клиентов в кафе, разъезжали носильщики с тележками, а то и машины, от тяжести которых дрожала под ногами крыша первого яруса или, если хотите, пол второго.
