– Мы решили изменить вам меру пресечения на подписку о невыезде, вы рады? Просто не уезжайте никуда из города, и все. Хорошо?
– Спасибо, – повторил Шишков.
Но в душе он не был благодарен этому человеку, он чувствовал по его глазам, по тому, как с ним говорили, что эти люди – конкретно следователь – не желают ему добра, а скорее всего – наоборот… Но выбора не оставалось.
Направляясь в сопровождении надзирателя к выходу, Шишков думал о том, что, выйдя из тюрьмы, прежде всего нужно будет съездить в таксопарк и только потом – домой.
Когда Шишков вышел за ворота тюрьмы, он подумал, что спит. Такого просто не могло быть в реальной жизни! У самых ворот, недалеко от окошка, к которому стояла небольшая очередь родственников с передачами, стояла иномарка Трофимовых. Сами же они, братья Трофимовы, ухмыляясь дальше некуда, стояли рядом с машиной и приветливо смотрели на Шишкова. Антон поманил Шишкова пальцем.
Конечно, это сон. Такое может быть лишь во сне. И Шишков поступил так же, как поступил бы во сне на его месте любой ребенок, – он побежал. Но так же как во сне, прямо у него на пути оказался Жора, Шишков ударился в его грудь и услышал его горячий шепот в самое свое ухо:
– Не делай кипиша, урод! Садись в машину – обо всем договоримся.
Жора схватил Шишкова за локоть и, улыбаясь очередникам налево и направо, повел его к машине.
– Офонарел от свободы! – пояснял Жора любопытным странное шишковское поведение. – Ничего, Витек, теперь надышишься.
Сон, видимо, продолжался. Потому что Шишков чувствовал, как против своей воли продвигается к зловещей машине, в которой он уже «катался» и повторного желания не испытывал… и тем не менее шел. «Наверное, надо закричать?» – думал Шишков, прочесывая людскую очередь молящим взглядом и ни в одном человеке не натыкаясь на встречный взгляд. Никто не смотрел на него, никому до него не было дела. И вдруг…
Девушка! Какая-то девушка! Она смотрела на Шишкова во все глаза и явно правильно оценивала происходящее. Она понимала, что его против его воли куда-то хотят увезти. В глазах этой незнакомой девушки Шишков читал если не искренний испуг, то как минимум простое человеческое сочувствие. Шишков решил использовать этот пусть и малый шанс на спасение. Он, продолжая идти к машине, несколько раз показал девушке глазами на жестянку номера на бампере машины, он умолял ее глазами – запомнить номер машины и, как только они отъедут, сообщить куда следует, благо милиция рядом. Где-то на третьей попытке Шишков успокоился – он отчетливо увидел, что девушка поняла его. Она даже чуть заметно кивнула. Значит, все будет в порядке. Шишков окончательно расслабился и скользнул в специально открытую для него заднюю дверь машины.
Но Шишков ошибался. Если девушка в действительности и смотрела на него, то лишь просто как на пустое место – слишком занята была она своими собственными мыслями и проблемами. А ее чуткость и готовность помочь привиделись Шишкову просто со страху. И конечно, никакая милиция не бросится вслед за трофимовской машиной и никто не придет ему на помощь.
Жора сидел на заднем сиденье рядом с Шишковым. Тот факт, что Жора извлек откуда-то из своих недр черный пистолет, не пугал Шишкова. Во-первых, Шишкову и так до этой минуты неоднократно приходилось испытывать страх, а человек, видимо, все-таки имеет порог страха, некую грань, переходя за которую он уже не боится. А во-вторых, Шишков был уверен, что где-то позади трофимовской машины уже мчатся милицейские наряды и бандиты вот-вот будут обезврежены.
Шишков равнодушно посмотрел на пистолет.
– Стрелять везете? – спокойно спросил он.
Антон вполоборота обернулся, увидел пистолет в руке брата и возмутился:
– Ты чего, брателло, офонарел, что ль? Чего стволом светишь?!
Жора заулыбался:
– А чего? Пусть проникнется, шкура.
– Да он уж с нами устал, наверно, проникаться… – улыбнулся Антон. – Да, Витек?
– Мне все равно, – ответил Шишков.
– Вот и отлично, – говорил с переднего сиденья Антон. – Чтоб Жорик тебя понапрасну не плющил, давай решим быстренько два моментика, и все – выпускаем тебя подчистую, к чертовой матери. Идет?
– Ага, – сказал Шишков и не удержался, посмотрел в заднее стекло.
– Да чего ты все туда пялишься?! – засмеялся Жора. – Типа подмоги ожидаешь?
– Ты это брось, – поддержал брата Антон. – Подмоги, во-первых, не будет, а во-вторых, она и не понадобится. Сами все порешаем успешно и к обоюдному удовольствию. Итак…
Антон осекся, потому что сзади действительно показались проблесковые маячки милицейского «форда».
– Твою мать! – сказал Жора, и Шишков улыбнулся.
– Ладно, не ссать, – сказал Антон. – По грибы едем.
Милицейский «форд» дал сигнал обгона, медленно пошел на обгон… сердце Шишкова ликовало. «Форд» плавно обошел машину Трофимовых – никто из милиционеров в салон трофимовской машины даже не взглянул – и так же плавно и мощно пошел по трассе вдаль.
– М-да, – сказал Антон. – Так вот… Помнишь, Витек, там, в доме, ну когда ты себя Джеймсом Бондом возомнил… и убил одного, а другого твоя сучка зацепила. Впрочем, ладно. Ты там парня одного на выходе зацепил, помнишь? Сына Бутусова, как выяснилось, ну помнишь?
– Ну помню, – обреченно выдохнул Шишков. Он был уверен, что милицейская машина послана ему навыручку, и теперь ему стало совсем плохо.
– Помню, – повторил Шишков. – Помню, удивился я тогда: вот, думаю, уроды эти Трофимовы – даже сына прокурора в свои сети втянули!
– Ладно-ладно! – слегка ткнул Шишкова в бок пистолетом Жора. – Ты отсебятину-то при себе оставляй… «уроды»… а то, знаешь, мне тебя грохнуть все равно что пукнуть.
– Жора, не беспокой клиента, – мягко возвращал Антон Жору в мирное русло. – Дай лучше Витьку бумагу, ты ж напишешь сейчас, Витек, что, дескать, не было в доме Трофимовых никакого сына прокурора Бутусова – померещилось тебе со страху. А как раз наоборот, выбегая с наганом из нашего дома, ты наткнулся на улице на парнягу – как раз сына прокурора Бутусова – и, угрожая ему пистолетом, велел угнать скорее какую-нибудь тачку помощнее, предполагая в дальнейшем на ней избегнуть кары за причиненные убийства и ранения… Я не слишком поэтично выражаюсь? А, Витек?..
Жора гыгыкнул.
– Это ничего, – продолжал Антон. – На бумажке-то ты это по-научному изложишь. Усек?
Шишков немного подумал, и то, что вырисовывалось в результате его мыслительной деятельности, логичным назвать было невозможно. Поэтому он спросил:
– Это вроде как я, уважаемый в городе человек, и на тот момент даже истязаемый заложник, сначала приказал сыну прокурора угнать машину, чтобы убежать, а потом сам же и вызвал милицию? Так, что ль, получается?
– Да! – расцвел в улыбке Антон. – Видишь, схватываешь налету. Так что пиши.
– Да никто ж не поверит в такие бредни! – тоже засмеялся Шишков. – Это ж бред!
– Вот и отлично! – радовался Антон. – Пиши!
– Не буду, – сказал Шишков.
В машине воцарилась зловещая тишина.
– Да? – тихо спросил Жора. – Это почему ж?
– Потому что вы сволочи. И, если вам так нужен этот бред, что вы меня аж из тюрьмы вынули, значит, он нужен вам очень-очень. А я для вас ничего делать не буду. Мы об этом уже подробно говорили, так что давайте не возвращаться.
Машина, мягко проседая на рессорах, неслась вперед. Город давно кончился, то и дело попадались на пути лесополосы, чернел на горизонте лес. После последней фразы Шишкова в салоне стало совсем тихо. Не выдержал этой тишины почему-то именно Шишков. И сказал, добавил, – видимо, для того, чтобы окончательно отрезать самому себе пути к отступлению:
– Не-на-ви-жу.
Тишину в салоне по-прежнему ничто не нарушало.
– Там, подальше, – вдруг тихо сказал Жора Антону, – сверни в лесок.
«Конец», – подумал Шишков. И сразу ему стало легко. «Пусть убивают. Надоело». Последние дни жизни Шишкова превратились в сущий ад. «Вот и ничего… – думал он, – скоро все и кончится».
Ход его мыслей прервал вдумчивый голос Антона. Антон обращался к брату:
– А чего ты в леске делать надумал?
– Две в грудь, контрольный в голову, остальное черви съедят, – высказался Жора и спрятал пистолет.
Шишкова передернуло от такой деловитости.
– Это ты типа обиделся, что он бумагу писать не хочет? – спросил Антон.
– Ну.
– Знаешь, что я думаю… Можно мне вообще, как брату, высказать мысль? А, Жор? Можно?
– Ладно, валяй, не юродствуй.
Антон театрально глубоко вздохнул и сказал:
– А давай наплюем ему в рожу и убивать не станем?
– Как это – не убивать? – Удивлению Жоры, казалось, нет границ.
Шишков слушал и не знал, не понимал, что сейчас этот спектакль разыгрывается именно и только для него, что между братьями все давно решено и отступлений от намеченного плана они не допустят. А Шишкову казалось, что ситуация разворачивается прямо сейчас, на его глазах, что братья еще спорят и к общему мнению не пришли, а значит, на него, на это мнение, можно еще влиять.
