— Я вернусь, чтобы запереть ее, только в полдень, — заверил старик, кладя монету в карман. — Так что можете не торопиться. А я ведь знаю, кто вы. Вы — тот самый приезжий из Лондона. Вы страж порядка, да-да, значит, я спокойно могу оставить церковь на ваше попечение. Вы не станете вырезать на колонне свое имя или воровать молитвенники. Наверное, у вас в Лондоне церкви и вполовину не такие красивые, как наша? — Старик доверчиво посмотрел на меня снизу вверх.
— Ну что вы, конечно нет! — ответил я. Мой ответ его как будто порадовал.
Я не удивился тому, что старик меня узнал. Кажется, он был одним из двух стариков, которые сидели в баре «Желудя», когда мы с Моррисом только приехали. Сторож заковылял прочь, а я с облегчением вздохнул.
Избавиться от Джарвиса мне удалось очень вовремя. Когда я снова вышел на солнце, то увидел, что к церкви приближаются Лиззи и Люси Крейвен. Я снял шляпу и зашагал им навстречу, стараясь придать себе по возможности безобидный вид.
— Люси, — произнесла Лиззи, когда я подошел, — это инспектор Росс, о котором я вам рассказывала. Он хочет с вами поговорить. — Она взяла Люси за руку. — Вам совершенно не о чем беспокоиться!
Мне и самому любопытно было взглянуть на миссис Крейвен. Вначале меня поразила ее молодость, о чем меня, впрочем, предупреждали. Затем я заметил, что она очень напугана.
— Не тревожьтесь, мадам, — обратился к ней я. — Я понимаю, что вам сейчас очень тяжело, но я буду очень признателен, если вы уделите мне десять минут вашего времени.
Девушка посмотрела на меня ярко-голубыми глазами и простодушно заметила:
— Лиззи говорит, что вы хороший человек.
— Я благодарен мисс Мартин за рекомендацию. Но я еще и служу в полиции, как вам известно.
— Да, конечно, известно. Вы хотите спросить меня о том человеке, о Бреннане.
Лиззи хорошо подготовила почву. Миссис Крейвен говорила устало, но покорно.
— Будьте добры, расскажите о своей… находке, — попросил я. — Мне очень жаль, если воспоминания вас огорчают, но мне нужно все услышать из ваших собственных уст. Может быть, мы зайдем в церковь и присядем? Я попросил здешнего сторожа, Джарвиса, оставить церковь открытой.
Лиззи негромко сказала, что она погуляет по кладбищу и присоединится к нам через несколько минут. После того как она зашагала прочь, Люси со страхом посмотрела ей вслед.
— Прошу вас, мадам. — Я указал в сторону церкви. — Всего несколько слов, и все будет закончено.
Она кивнула, и мы зашагали к крыльцу, но у самого подножия она встревоженно спросила:
— А если Джарвис сейчас придет?
— Он не вернется до полудня — так он сам сказал.
— Мне бы не хотелось, чтобы нас заперли. Он может подумать, что вы ушли, и запрет дверь, пока мы с вами будем внутри.
— Поверьте, мадам, он знает, что я в церкви, а если вдруг вернется раньше, то услышит, как мы с вами беседуем. Все будет хорошо. Я дал ему полкроны.
Я улыбнулся; немного помявшись, она ответила мне робкой улыбкой.
— Скорее всего, он не станет спешить, — сказала она. — Он отправился прямиком в «Желудь».
Следом за ней я зашел в полутемный, прохладный зал, и она села на скамью в заднем ряду, но лицом к двери. Она все-таки боялась, что сторож вернется раньше срока.
Я опустился на скамью рядом с ней.
— Не выношу, когда меня запирают, — тихо сказала она.
— Миссис Крейвен, вам в самом деле нечего бояться, — ласково проговорил я, хотя и понимал, что она имеет в виду не одну только церковь.
Страх можно и увидеть, и почувствовать. Моя собеседница дышала часто и неровно. Она крепко стиснула пальцы рук, лежащих на коленях. Я остро ощущал ее страх.
— Миссис Крейвен! — тихо позвал я.
Она наконец повернулась ко мне. На ее верхней губе блестели капельки испарины; в глазах читался ужас.
В детстве, когда я работал на угольной шахте, я был свидетелем многих несчастных случаев. Они навсегда запечатлелись в моей памяти; воспоминания были такими яркими, как будто все происходило вчера, а не много лет назад. Помню первого пони, которого привели для работы под землей. Должно быть, это было в 1837 или 1838 году; тогда мне не хватало ни сил, ни умения управляться с тяжелыми деревянными дверями-заслонками, которые направляли потоки воздуха. Спуск пони под землю оказался делом нелегким; поглазеть на происходящее собралась большая толпа. Даже усталые и голодные рабочие, чья смена закончилась (и среди них я), задержались, чтобы посмотреть, как все будет проделано.
С пони пришли двое мужчин. Им уже приходилось спускать пони под землю на других шахтах; они знали, что делать. Пони заставили лечь на землю; ноги согнули в коленях и связали. Бедное животное, мокрое от пота, лежало в неестественной для себя позе. С помощью нескольких человек пони перетащили на толстую попону, которой его обернули полностью, так что с одного конца торчала голова, а с другого — хвост. Получившийся «пакет» перевязали веревками и подцепили крюком. Пони повис в воздухе и пронзительно заржал от страха и обиды. Он закатывал глаза, раздувал ноздри. Животное медленно опускали в шахту. Мало-помалу он скрывался из вида: сначала хвост, затем обернутое попоной туловище и в последнюю очередь голова. Неподдельный ужас в глазах существа, спускавшегося во мрак, где ему предстояло провести остаток жизни, с тех пор преследовал меня. Позже вниз спустили еще двух пони, но я уже не смотрел.
Сейчас, сидя рядом с молодой женщиной, я вспомнил того пони. Люси Крейвен так очевидно боялась заточения либо в тюрьме, либо в сумасшедшем доме, словом, в застенке, куда ее могли упрятать до конца жизни…
— Я приехал не для того, чтобы обвинять вас, — сказал я. — Только чтобы выслушать ваш рассказ.
— Бреннан мне не нравился, — откровенно призналась она. — Мне не нравилось, как он на меня смотрит. Всегда смеялся, и не ртом, а глазами, понимаете? И еще он бил свою жену, я знаю.
— Откуда вам это известно, мадам?
— Я видела, как он ее ударил. — Люси вдруг замахнулась и изобразила удар, которому она была свидетельницей. — Вот так, а потом еще раз. А миссис Бреннан просто стояла и молчала. Она не защищалась и не плакала. Стояла как статуя и ждала удара.
— Когда это было?
Люси безвольно опустила руку. Взгляд у нее сделался рассеянным.
— Какое-то время назад. Он приезжал к нам довольно часто… — Она вскинула вверх подбородок и более решительным тоном продолжала: — Но я его не убивала.
— Никто не говорит, что убивали, мадам.
Люси сердито покачала головой:
— Никто не говорит об этом в открытую, зато все намекают… Меня считают сумасшедшей. Думают, что после потери ребенка я лишилась рассудка. Но я не сумасшедшая, и, когда я найду свою дочку, всем придется это признать!
Она повернулась ко мне:
— И потом, его убили, кажется, нашим ножом для писем? Значит, его взял кто-то из тех, кто живет в доме. Почему же не я, безумная?
Я подумал: возможно, миссис Крейвен очень боится; возможно, она заблуждается относительно смерти своего ребенка, но она далеко не глупа.
— Расскажите, что случилось в то утро, когда в дом пришел Бреннан, а вы с мисс Мартин отправились на прогулку.
— Ну да, совершенно верно, мы отправились гулять. Дошли до церкви и повернули домой. Потом я увидела того человека… доктора. — Ее передернуло. — Я убежала и от Лиззи, и от него.
— Вы имеете в виду доктора Лефевра?
— Да. Мне не нравится, что он приехал к нам. Говорят, его пригласили не из-за меня, но я-то знаю. Говорят одно, а думают другое…
Она замолчала. Я тоже ничего не говорил. Спустя какое-то время Люси Крейвен тихо продолжала:
— Я побежала в парк. Оттуда я собиралась выйти на пляж. Даже открыла калитку и шагнула за нее, но увидела вдали Эндрю Бирсфорда с его псом. Вы с ним знакомы?
— Да, миссис Крейвен, я знаком с мистером Бирсфордом.
— Значит, вы тоже знаете, какой он хороший человек. Мне не хотелось, чтобы он видел меня в таком состоянии. Мистер Бирсфорд всегда добр ко мне. Он помогает мне поверить, что когда-нибудь мне станет лучше. Так что вы понимаете, почему я не хотела встречаться с ним напуганная и злая. Я вернулась в парк и немного посидела на скамейке, чтобы отдышаться и успокоиться. Потом я подумала, что Лиззи может тоже прийти сюда и найти меня, а мне и ее не хотелось видеть. В дом я пойти не могла, так как знала, что там непременно с кем-нибудь встречусь. Признайтесь, вам кажется, что в «Прибрежном» легко уединиться? Только не для меня! Дело в том, что за мной следят, куда бы я ни пошла. Вот и Лиззи прислали сюда затем, чтобы она за мной следила. Она уверяет, что нет, и, наверное, сама в это верит. Но на самом деле дядя Чарлз нанял ее именно поэтому… — В ее голосе зазвучали горькие нотки.
Я подумал: может быть, она права. Что бы ни думала сама Лиззи о своем новом месте, на самом деле ее прислали для того, чтобы Люси Крейвен пореже бывала одна. Но почему они так боятся, что Люси останется без присмотра? Неужели считают, что она может навредить себе… или другим?
