Где-то недалеко кричат чайки.
Марк убирает фотографии в карман. Открывает дверь, выходит. Выпрямляется и машинально застегивает пиджак. Потом вспоминает и расстегивает его.
Оглядывается по сторонам. Рядом никого. Сует руку в дыру, берет нож за рукоятку, приподнимает его.
Смотрит на руку с ножом. Экзаменует хватку. Удостоверившись, что она его устраивает, отпускает нож.
Он очень медленно подходит к главному зданию.
На небе сгущаются тяжелые серые тучи. В любой момент может пойти дождь. Ветер раскачивает высокие кипарисы, стройной линейкой вытянувшиеся по дальней кромке игрового поля.
Марк не оглядывается, но чувствует: в ворота въехала еще одна машина. Или две. Через секунду мимо него проскальзывает черный «мерседес». За ним серебристый «опель». Оба автомобиля подъезжают к главному зданию. Министерский останавливается прямо у центрального входа.
Тут уже полно народу. Подойдя ближе, Марк видит: это не курильщики. Здесь те, кому доверили торжественное право приветствовать министра: студенты, лекторы, администрация института, участники конференции.
Сначала из первой машины появляются двое. Им около сорока, и у них на лбу написано: сотрудники спецслужб. Один из них — среднего роста, худой, усатый — открывает заднюю дверцу «мерседеса». Второй — высокий и крепкий — сразу же отправляется в здание.
Министра приветствует человек в очках и сером костюме — вероятно, ректор института.
Дойдя до края стоянки, Марк оказывается на галерке небольшого сборища. Через пару секунд он уже в первом ряду — от силы в двух-трех ярдах от министра. Тот сложил руки, слушает ректора, кивает.
Марк рассматривает сотрудника спецслужб. Тот встал рядом с министром, вооружен, вне всякого сомнения. Но у Марка есть преимущество — неожиданность. Разумеется. Откуда здесь взяться угрозе безопасности министра? Все неформальны, расслаблены; министр с ректором благодушно треплются о всякой всячине. По всей видимости, на радость собравшимся.
— Точно. Симпозиум по венчурному капиталу. Конечно, теперь припоминаю. Господи, и когда же это было-то… в самом деле…
— Два года назад.
— Два года?
Марк прикрывает глаза.
— Представьте себе, господин министр. Как говорится, Tempus fugit.[53]
— М-да. Но видите ли, посчитав все язвы и седые волосы, появившиеся с того момента, я пришел к выводу, что это было еще раньше.
Публика щедро хохочет. Марк стоит окутанный звуками и рисует себе картину ближайших двадцати секунд. Вот он достает нож и кидается вперед, загоняет лезвие в бок министра, крутит, вертит, проталкивает глубже — насколько силы позволят. Потом резко вытаскивает. Начинается бедлам, возможно парочка выстрелов. Министр валится в объятия ректора, оба еще несколько секунд пошатываются и затем падают. Спецназовец и парочка людей со стороны затевают легкую возню, хватают Марка, кидают его и прижимают к земле.
Крики, стоны, хаос.
Кровь.
Марк открывает глаза. Пора. Неожиданно рука наливается свинцом. Он весь наливается свинцом. Как будто ему дали анестезию… передышку, после которой — пропасть.
Он смотрит на профиль министра и понимает, что ничего из вышеописанного не произойдет. Он просто не сможет. Поэтому он стоит, парализованный, потерянный, и наблюдает, как в действительности разворачиваются события пресловутых двадцати секунд. Ректор медленно и молчаливо — во всяком случае, так кажется Марку — поднимает руку, как бы говоря «Пройдемте», и ведет министра ко входу в здание. За ними следует сотрудник спецслужб, а уже потом вся гоп-компания. И так вот — двойками, тройками — они протискиваются в двери и исчезают внутри.
Через несколько секунд Марк уже один на улице.
Замер.
Наконец переводит дух. Все тело дрожит. Гнев никуда не делся, он все еще бушует внутри, но не так сильно, как прежде, потому что силу его подтачивает гадкое, неизбежное и бесспорное чувство облегчения.
Через несколько секунд он подставляет руку первым робким каплям дождя и разворачивается, чтобы уйти. Тут он замечает еще одного зрителя.
В нескольких ярдах от Марка — высокий мужчина в джинсах и зеленой куртке. Стоит и пялится.
— Поговорим, босс?
Марк растерянно смотрит на него:
— Простите… что?
— Поговорить надо.
Потом мужчина рукой указывает направо, будто приглашает Марка пройти в офис.
Марк качает головой. Разворачивается и быстро шагает к парковке. Капли дождя становятся более настойчивыми.
Мужчина следует за ним.
Марк усиленно думает. Ничего плохого он сделать не успел. В пиджаке у него спрятан нож, но то-то и оно, что спрятан: никто ведь об этом не знает. Потом, этот мужик не тянет на… ни на кого он не тянет. Ни на охранника, ни на копа.
Так кто же он? И что ему нужно?
— Стой, парень! — восклицает мужик. — Замедлись, мать твою!..
— Слушайте! — Марк кричит не оглядываясь. — Что вам нужно?
— Остановись ты на секунду, блин-компот, и я расскажу.
Марк добирается до последнего ряда машин, за которым уже спортивное поле. Он сворачивает вправо. Его машина в конце.
Мужчина не отстает.
Марк бросает беглый взгляд назад и произносит:
— Отстаньте… отстаньте от меня.
Потом задевает что-то правой ногой и оступается. Шатается, пытается удержать равновесие, но схватиться не за что. Он падает вперед, на землю; во время падения предусмотрительно откидывает назад полу пиджака. Перекатывается на бок и почти что ловко садится. Но к этому моменту мужик уже рядом, возвышается над ним. Марк отставляет одну руку назад — опирается, другую вытягивает вперед — защищается.
— Дьявол! — восклицает он и смотрит по сторонам.
Вокруг ни души. Только припаркованные машины.
И дождь. Он и так уже поливает прилично, а с каждой секундой все усиливается.
— Так-то оно лучше, — произносит высокий, — держись от него подальше, ты меня понял? — Он указывает на здание, у которого они недавно стояли. — Понял?
— Понял, понял. — У Марка голова идет кругом. Он пытается встать, но руку, вытянутую для защиты, не опускает. — Встать можно?
Мужик делает шаг вперед и быстрым уверенным движением посылает Марка обратно в нокаут.
Марк падает на колени, перегибается вперед, стонет.
— Близко к нему не подходишь, — говорит мужчина, — не разговариваешь, не вступаешь в контакт. Это ясно?
Марк все так же скрючен, обеими руками держится за живот.
— Ясно, гондон собачий?
Марк поднимает глаза, встречается взглядом с мужиком. Открывает рот, как будто хочет что-то сказать, а сам, по-прежнему на коленях, вытягивает из-под подкладки нож и бросается вперед, метясь в ляжку противника. Вонзает нож и давит что есть мочи. Опираясь на рукоятку, встает. Он чувствует, как лезвие при этом все глубже входит в плоть. Мужчина орет от боли. Марк выпускает нож, отходит.
Мужчина, пошатываясь, добредает до ближайшего автомобиля и обрушивается на него. Левой рукой он цепляется за нож, а правой бьет по крыше. Срабатывает сигнализация. Его рука соскальзывает с крыши и повисает вдоль туловища.
Марк разворачивается, бежит к своей машине. Когда до нее остаются считаные секунды, раздается звук, громкий и резкий. Из-за стука в висках, прилива адреналина, шума ветра и воя сигнализации он не может разобраться в его происхождении. Одновременно чувствует как будто сильный пинок сзади. Однако очевидной связи не проводит. Пинок агрессивный — так пихаются в толпе нетерпеливые граждане. Он спотыкается, падает на колени, но, собрав все силы, резко встает и бросается к дверце автомобиля. Открывает ее, оглядывается.
Мужик наблюдает за ним.
— Ублюдок! — орет он. — Сдохни, гнида!
Потом прыгает вперед и поднимает правую руку.
В руке у него, похоже, что-то зажато.
Марк в ослеплении захлопывает дверцу, врубает двигатель, задом выезжает, давит на газ. Перед воротами он притормаживает, бросает взгляд в зеркало заднего вида. Но за стеной дождя и мельканием задних дворников ничего не разобрать.
Через несколько секунд он выходит на трассу в сторону Тереньюра. И только тут, пытаясь отдышаться, он замечает неожиданную пульсацию в боку. И боль. И только тут он понимает, откуда она.
— Ждите, пожалуйста.
Джина видит, как на стекло падают первые капли дождя. Она видит, как с другого конца города во всей своей красе на них надвигается ливень. Через пять-десять минут он пройдет и может опять засиять солнце.
Человек в здравом рассудке не может жить в таком климате. Выводы напрашиваются сами собой.
— Алё?
— Да?
— К сожалению, старшего инспектора Мерригана сегодня нет.
— Вот как?
— Он будет завтра. Хотите оставить сообщение?
Джина обмозговывает предложенный вариант.
