— Есть! — упер кулаки в бедра стилист. — Все есть! Но я не пойду. Я буду ужинать здесь, с моим другом. — И с размаха опустил руку на могучее плечо Минотавра.
Минотавр поднял на парикмахера благодарные глаза и через секунду скосил их в мою сторону, уже без всякой благодарности.
Не знаю, чем бы закончилась патовая ситуация, — то ли я побежала бы обратно к Туполеву и не успела перед ужином даже нос припудрить, то ли силой впихнула бы стилиста в целые джинсы (нос и при этом раскладе остался бы с блеском), — но слово взяла милейшая Полина Аркадьевна.
— Гошик, — произнесла она, — ты очень выручишь, если сядешь за ужином рядом со мной. Мне так страшно, Гошик…
Как все-таки богата Российская земля и особенно селения — женщинами! Через сто лет богатство России не Сибирью прирастать будет, а наследниками, воспитанными этими женщинами! Боже, дай им здоровья и терпения. Мудростью ты их уже наградил.
Гошик расправил худенькие плечики и кротко согласился:
— Я готов. К труду и обороне.
— Браво! — похвалила я и попеняла друзьям на неосмотрительность: — Вы беспечно заперли себя в этой комнате. По отелю уже вовсю бродят подозреваемые, так что не знаю, как вы будете к своим гардеробам пробираться…
— Мне велено явиться после особой команды, — напомнила Полина. — Так что, когда все соберутся в столовой, я прошмыгну.
— Переодеться успеешь?
— Угу.
— А ты, Гошик?
— Я пойду сейчас. На мой счет никаких особых распоряжений не поступало.
— Тогда двинули. Чао, голуби, не увлекайтесь.
Я вышла в коридор, притягивая за рукав Стелькина, дабы не ускользнул.
На белоснежной крахмальной скатерти сверкало серебро, играл хрусталь и лаково поблескивал фарфор. Яркие пятна небольших круглых букетиков оживляли стол и будили аппетит. Гости проходили мимо шеренги официантов, застывших возле дверей с каменными лицами и салфетками, накинутыми на согнутые руки.
Гости, кажется, приходили к общему мнению, что причина, по которой их собрали здесь, не имела ничего общего с презентацией отеля. Не было прессы. Не было женщин, обожающих надевать брильянты по подобному случаю. Не было пустобрехов, мило чирикающих о достоинствах отеля «Корабельная роща». Был только странно хмурый хозяин без галстука и куча охраны, оцепившей забор по периметру. Охрана совсем не скрывалась и исполняла свои обязанности демонстративно бдительно.
Напряжение выдавалось тихим перешептыванием недоумевающих гостей, и только господин Гнедой пытался придать обществу оживление плавно текущими тирадами:
— Безупречно, все просто — безупречно. Назар Савельевич, позвольте вас поздравить. Все выполнено в едином, я бы сказал, высочайшем стиле. Телефончик декоратора дадите?.. — Кажется, господин инвестор относился к числу людей, обожающих звук собственного голоса.
По известным причинам я пропустила приезд последнего гостя — Валентина Наумовича Старикова — и теперь с интересом наблюдала, как дядя жены строителя первым занял стул и начал переставлять приборы по собственным понятиям безупречности. Вероятно, седовласый и импозантный чиновник был педантом, зацикленным на геометрии. На мой взгляд, ножи, вилки и бокалы и без его стараний выступали в идеальной симметрии.
Или же Валентин Наумович так занимал свободное время и действовал машинально.
Я, совершенно оробевшая, сидела на конце стола, противоположного от Туполева, и не знала, как себя вести. Назар не предупредил, что мне придется занять место хозяйки банкета, и я несказанно растерялась, когда предупредительный Антон подвел меня к стулу и отодвинул его, предлагая сесть. В тот же момент мне захотелось прогуляться метров на пять вперед и как следует треснуть Назара Савельевича за оказанную честь. То ли забывчив наш хозяин, то ли коварен без меры.
Но, как ни крути, теперь либо он, либо я могли постоянно видеть лица гостей. Если гость отворачивался от Назара Савельевича, выражение его глаз не скрывалось от меня, ни один из ужинающих не выпадал лицом из поля зрения.
Этикет не соблюдался совершенно. Даже табличек с именами гостей не было возле приборов, каждый рассаживался по своему усмотрению. Назар Савельевич не утруждал себя обязанностями хозяина, и гостям пришлось самостоятельно представляться друг другу.
Положение несколько спасали рюмочки коньяка, предложенные первым постояльцам отеля в качестве аперитива еще в предбаннике столовой. Мужчины подогрели себя коньяком, но от этого не стали разговорчивее.
Юлий Августович Гнедой разглядывал меня без всякого стеснения и, кажется, жалел, что не поцеловал руку «просто Софье». Он занял место возле Туполева, напротив него, с другой стороны от хозяина, сел Стас Коротич. Далее Валентин Наумович, визави Семен Иванович, возле меня оставались свободными два стула — для Гоши и Полины.
Стелькин незаметно проскользнул в столовую, тихонько сел рядом и шепнул:
— Все в порядке? Я не опоздал?
— Нет. Назар Савельевич что-то тормозит, — почти не шевеля губами, ответила я и увидела приподнимающегося над столом Туполева.
Официанты в тот же миг вышли, легкий, разрозненный шепоток мгновенно утих. Гнедой взял наполненный бренди бокал, но, заметив, что хозяин банкета стоит пустой и никто за рюмки тоже не хватается, вернул его на скатерть.
— Господа, — хмуро начал Туполев, — позвольте поблагодарить вас за любезно оказанное внимание. Я рад, что все вы откликнулись на мою просьбу и прибыли сюда.
Ах, ах, ах, какой политес! Гости внимали словам «Авиатора» с напряженным вниманием и ждали подвоха.
Подвох не заставил себя ждать.
— К сожалению, не могу сказать, что причина, по которой я был вынужден, повторяю — вынужден, — собрать вас здесь, прозвучит к общему удовлетворению. Скорее наоборот, мне придется вас огорчить. — Назар замолчал и обвел присутствующих хмурым взором. — Каждый из нас в разное время бывал в одном доме. В доме Полины Аркадьевны Карауловой. — Гости заерзали, и Назар повысил голос: — Я не буду касаться причин этих визитов, скажу кратко: неделю назад Полина Аркадьевна обнаружила в своем доме подслушивающие устройства. — Оживление, вызванное этими словами, уже нельзя было назвать легким. Оно стало тяжелым, у мужчин пропала легковесность движений, стулья под ними заскрипели, Стас Коротич закашлялся и схватил со стола стакан с водой. — Ряд событий, последовавших за этим, заставил Полину Аркадьевну обратиться ко мне. Я, в свою очередь, решил немедленно придать этому делу огласку. В течение последнего месяца каждый из нас вел в этом доме какие-то деловые беседы и переговоры, и теперь я вынужден вас огорчить — все эти разговоры записаны. Записи исчезли. Точнее, попали в руки некоего, я бы сказал, крайне решительного лица. Два человека уже погибли. — Назар сел и добавил: — Кстати, Полина Аркадьевна тоже находится здесь. Она чувствует себя неловко за неприятности, возможно вам доставленные, но прошу вас поверить мне на слово, — ее вины в сложившейся ситуации нет. Она пострадала наравне с остальными.
Как по мановению волшебной палочки на пороге столовой нарисовалась очаровательная Полина Аркадьевна. С потупленным взором, раскрасневшаяся и мило неуверенная.
Думаю, «волшебной палочкой» дирижировал вездесущий Антон, именно он придерживал Аркадьевну в предбаннике и ввел по команде.
Мадам скромно заняла стул напротив Гоши и из-под ресниц скосила глаза на меня.
Я одобряюще крякнула.
Мужчины, пребывая в разной степени растерянности, пронаблюдали за водворением Полины на стул и вновь повернулись к Назару.
— Я, собственно, не очень понимаю, что произошло? — проблеял Валентин Наумович. — Какие-то записи…
— Я объясню, — спокойно перебил Назар. — Среди нас находится человек, получивший результаты прослушивания гостей Полины Аркадьевны. Если вам нечего опасаться…
— Конечно нечего! — воскликнул дядя жены строителя.
— Рад за вас, — сухо кивнул Туполев. — Но позвольте мне закончить. Если бы не гибель двух человек, связанных с установкой микрофонов, я не стал бы ничего предпринимать. И даже скажу больше: если сейчас человек, получивший в свои руки некую информацию, встанет из-за стола и покинет этот зал, я не стану его останавливать и преследовать. Пусть этим делом занимаются органы правопорядка. — Назар выдержал паузу, но никто движения на выход не сделал, и он продолжил: — Я был вынужден взять на себя смелость собрать вас всех здесь в самые сжатые сроки, чтобы предупредить: некто может воспользоваться полученной информацией в любой момент, и тогда ситуация выйдет из-под контроля. Я предлагаю вам посмотреть друг на друга. Если через какое-то время последует попытка шантажа, то инициатор этого сейчас перед нами. Именно среди нас сейчас находится человек, от которого может последовать удар.
