за плечи.
– Побежали до остановки, – попросила она.
– Мы ведь можем уйти? – взглянул Данила на Гурова.
– Да, конечно, – ответил Лев Иванович. – Берегите себя.
Ребята выскочили из-под козырька подъезда и помчались прочь. Вскоре они скрылись за углом.
– Что думаешь? – спросил Стас, вынимая из кармана пачку сигарет.
Вместо ответа Гуров вынул телефон и набрал номер.
– Алло. Привет. Слушай, а Дроздов там случайно не рядом? Ах, дома… Понял. Ладно. Нет, не надо. Позже сам ему позвоню.
Стас в ожидании смотрел на Гурова.
– Хотел узнать, готово ли заключение о вскрытии Арефьевой, – пояснил тот. – Если все так, как и утверждал судмедэксперт, то Веснин будет главным подозреваемым.
– Нащупал? – угадал мысли Гурова Стас.
– Столько сегодня узнали, что башка трещит, – сказал Гуров. – Поедем на Петровку и внимательно изучим все кадры, которые Егор успел сделать перед тем, как его сбила машина. Возможно, наши коллеги из Ярославской области что-то пропустили.
Ураган гулял по Москве до самой ночи. В новостях то и дело появлялись сообщения о том, сколько дворов и улиц залило дождем и сколько повалило деревьев. И все же народ был рад встрече с психанувшей стихией. Из теплого и вязкого воздух превратился в холодный и чистый.
Около десяти часов вечера Гуров и Крячко отлепились от экрана ноутбука. Просмотр всех фотографий, которые успел сделать в день своей гибели Егор Веснин, занял несколько часов. Но ничего нового в итоге сыщики не узнали.
– Значит, на последних фото только закат и немного макросъемки, – подвел итог Крячко. – И не очень хорошего качества.
– Ну что ты будешь делать, а? – с досадой простонал Гуров, откидываясь на спинку кресла.
– А ты все-таки надеялся найти тут фото убийцы за рулем? – скептически заметил Стас. – Не отвечай. Я и сам думал об этом.
– Ни на что я не надеялся, – расстроился Гуров. – Ехать туда, что ли?
– Ну а что? С утра рванем, – поддержал идею Крячко, вылезая из-за стола. – Быстрее будет, чем официальные запросы туда посылать.
Он выключил компьютер. В темном экране тут же отразился Гуров.
– Идешь?
Гуров с сожалением взглянул на камеру, стоявшую на краю стола. Взял ее, повертел, рассматривая. Слава богу, что камера при наезде на Егора упала в траву, а не, например, на размытую дождем подъездную дорогу. Даже если бы на нее не наехала машина, то она утонула бы в грязи, и карта памяти могла пострадать. Но на корпусе от удара образовалась всего одна тонкая трещина, и это было единственным повреждением. Объектив не пострадал, «внутренности» тоже. Главное, что карта памяти выжила. Да и сама камера уже пережила основательную очистку, которую, скорее всего, произвели в полиции.
– Иди, – обернулся Гуров. – Я еще немного посижу.
– Ну как знаешь, – пожал плечами Стас. – Тогда до завтра?
– Да, до завтра.
Дверь закрылась, мягко клацнув замком. Гуров вышел из-за стола, вспомнил про чайник, в котором они со Стасом кипятили воду час назад. Включив его, Гуров достал из шкафа кружку, положил в нее пакетик чайной заварки и бросил два куска сахара.
Поставив чай остывать на подоконник, Гуров закурил и стал наблюдать за тем, что происходит за окном. А там, как и несколько часов назад, все еще бушевал ливень, колотя каплями по листьям, соскучившимся по влаге. Под окном шумела Петровка, и Гуров автоматически отметил про себя, что дорожных аварий в такую погоду уже наверняка случилось немало, значит, ГИБДД прибавится работы.
Он вернулся за стол, включил компьютер и открыл папку с фотографиями, за просмотром которых они с Крячко провели несколько часов. Каждый снимок уже по нескольку раз подвергся многократному увеличению и детальному разбору, но толку в этом пристальном разглядывании фотографии так и не было. Гуров действительно надеялся найти что-то, за что можно было бы зацепиться. Любой штрих или блик, любое неразборчивое пятнышко могли указать на приближение опасности – тем более что последние фотографии Егор делал тогда, когда начинался дождь. Это, кстати, тоже затрудняло работу, так как во время каждого нажатия на затвор срабатывала вспышка, «ослепляя» картинку.
Две последние фотографии вообще казались засвеченными. Лишь в правом углу одной из них темнела часть панорамы размером с подушечку большого пальца. Гуров снова приблизил фото, рассматривая этот участок снимка. До этого ни он, ни Стас не могли там ничего разобрать.
Неожиданно Гуров разглядел на более темном участке снимка странную фигуру, почти что узор. То, что они со Стасом приняли за след от попавшей на линзу объектива капли воды, оказалось чем-то другим. Гуров развернул фото на сто восемьдесят градусов и снова всмотрелся в изображение на экране монитора. Он настолько сильно напряг зрение, что пришлось перестать разглядывать снимок, потому что перед глазами заплясали белые пятна. Но, повторив попытку, он смог рассмотреть едва различимые контуры буквы «М». Смазанные, наполовину спрятанные за всполохом яркого света, которому в природе просто было неоткуда взяться.
– Но это не вспышка, – сам себе сказал Гуров. – Это не она. Это что-то другое.
Переступив через порог квартиры, Лев Иванович понял, что сегодня будет спать, как младенец. Затяжной ливень остудил воздух, и за сутки из дома сквозняком вытянуло всю духоту.
Не чувствуя ни голода, ни жажды, он принял душ и сразу же лег, предварительно приоткрыв окно. И тут же вспомнил о том, что не слышал голос Маши уже больше суток.
«Наверное, – подумал он, – у них там все в порядке. Французская провинция, терпкое вино, лавандовые поля и все вокруг свои – это ли не счастье для жены?» Актрисой Маша была востребованной, она много работала над собой и почти всегда получала по заслугам. Окружавшие ее люди любили, порой баловали, нередко восхищались ее талантом и харизмой. А что же Гуров? Что она нашла в нем? При всей непривлекательности его работы и частых отлучках, ответах невпопад и синяках под глазами жена и не думала променять скучные московские вечера в компании мужа на что-то другое. Надо бы ей позвонить. Странное молчание с ее стороны. Сколько там сейчас у них в этих самых виноградниках? Кажется, минус час от нашего времени?
Гуров позвонил жене, надеясь на то, что телефон будет находиться в поле ее зрения. Вряд ли сейчас у них вовсю идет съемочный процесс.
Маша ответила спустя семь длинных гудков.
– Наконец-то вспомнил обо мне, – радостно прошептала она.
– Извини, был занят. А почему шепчешь?
– Ребята пишут звук. Я рядом, только что вышла из кадра.
– О, все-таки работаете? Ночью?
– А днем невозможно, Лева. Слишком жарко.
– Нам повезло, – с удовольствием потянулся Гуров. – Целый день Москву заливает.
– Действительно повезло, – отозвалась жена. – Ну как ты там? Все в порядке?
– В полном.
Из трубки послышалось шуршание и чей-то тихий голос.
– Надо бежать, – виновато сказала Маша.
– До связи. Обнимаю.
Отложив телефон в сторону, Гуров некоторое время смотрел в потолок, разукрашенный кружевными тенями. Пару раз они на мгновение становились четче и уезжали в сторону, куда их утаскивал свет от фар проезжавших под окнами машин.
Буква «М». Свет от фар на потолке. Может быть, никакой «М» и не существует? Но есть же свет. Если это не
