Удивительным образом рассудок Виктора анализировал ситуацию в то самое время, когда сознание притупилось. Как будто два разных существа по-разному реагировали на происходящее. Один был вне себя, а другой присутствовал и четко отслеживал детали.
Дама под Раметовым вскрикнула, и в этом вскрике, предваряющем развязку, Виктору послышались знакомые нотки. Он узнал этот голос! Ему были знакомы эти движения, эти выбившиеся из-под шляпы волосы… эта нога…
Он не заметил переходного момента от человека к зверю.
Он рванулся внутрь подсобки, схватил с пола пистолет, приставил ствол к спине Раметова и прохрипел: «Убью, сука!»
Тот даже не обернулся и не перестал двигаться, доводя начатое до логического конца. Дама дернулась было, но Раметов только сильнее прижал ее к столу. Ее оргазм слился с испугом, и эта взрывная смесь ударила ей в голову, исторгла из ее горла протяжный крик…
– Я выстрелю! – истерически завопил Виктор, подстегиваемый этим невыносимым для него звуком.
Дама прерывисто дышала, устремив на него затуманенный страхом и наслаждением взор. Раметов отпустил ее, не позаботившись прикрыть ее грудь. Охранник с безумной гримасой уставился на ее маленькие красные соски, еще напряженные после того, как их тискал этот урод с бульдожьим рылом.
– Ненавижу… – простонал Виктор. – Не-на-ви-жу…
Пистолет в его руке ходил ходуном. Но это, похоже, не произвело ровно никакого впечатления на Раметова. Он неторопливо, обстоятельно поправил трусы, застегнул свои брюки и повернулся к охраннику лицом.
– Женщин возбуждают уроды, – объяснил он Виктору, словно подслушав его мысли. – Хочешь им нравиться? Стань чудовищем! Если провидение наказало тебя смазливой внешностью, то никто не может помешать тебе превратиться в морального урода.
– Я убью вас обоих… – выдавил тот. – Прямо здесь…
– Чего же ты медлишь? – ничуть не испугался Раметов. – Стреляй. Сначала в нее, потом в меня.
Дама поднялась, села на столе, свесив ноги и судорожно стягивая на груди черное кружевное платье. Ее глаза обрели осмысленное выражение и остановились на Викторе.
– Ты-ы? Как ты… откуда…
– Откуда я здесь? – театрально воскликнул охранник и повернул дуло пистолета в ее сторону. – Угадай!
– Ты… следил за мной?
В объятом пламенем мозгу Виктора мелькнула мысль, что ради этого рокового мгновения он и устроился к Раметову. Ради этого терпел унижения и насмешки. Ради этого проводил день за днем среди пыльных витрин и гулкой тишины. Он ждал своего звездного часа и дождался.
– Наглый щенок следил за мной, – ответил на ее вопрос Раметов. – Я позволял ему это делать ради забавы. Он развлекал меня, придурок. Разве эта сцена, которую мы созерцаем, не достойна пера великого драматурга?
Виктор ощутил слабость во всем теле и пошатнулся. Ствол пистолета дернулся в его руках, но дама не вздрогнула. Она не боялась смерти. Ее сознание недостаточно прояснилось, чтобы адекватно оценивать обстановку. Виктор не может убить ее. Просто не может…
Она облизнула губы и одернула подол черного платья. Одна туфля свалилась с ее ноги, но она этого не замечала.
– Тебе не стоило приходить сюда… – прошептал Виктор.
Его палец на спусковом крючке дрожал, и выстрел мог прогреметь в любую секунду. Но ни женщина, ни Раметов, казалось, не ощущали опасности.
– Я хотела убить его! – каким-то чужим голосом вымолвила дама, показывая на хозяина «Раритета». – Я стреляла, но промахнулась…
– Она врет, – презрительно ухмыльнулся тот. – Не слушай ее, парень. Она дурачит тебя, как дурачила своего покойного мужа.
– Покойного? – вскинулся Виктор. – Так он… умер?
– Преставился, – степенно кивнул Раметов. – И она тут же прибежала ко мне. Чтобы получить кайф! Бесстыжая и похотливая сучка с ликом мадонны. Она прекрасна, да, дружок? Но у нее вместо волос – ядовитые змеи. Они шипят и норовят укусить тебя, когда ты целуешь ее. Беги прочь, пока она не высосала твою душу!
– Нет! – сложив руки в клятвенном жесте, воскликнула дама. – Нет, Вик! Верь мне! Я запуталась, я…
Охранник смотрел на ее губы, которые шевелились, выговаривая слова лжи, и почувствовал прилив мучительного желания. Стрелять в нее? Погубить эту красоту, эту медлительную томность в движениях… эти золотые волосы, этот чарующий голос?.. Эти длинные белые ноги с нежными икрами и маленькими ступнями?..
Он конвульсивно сглотнул, и его плотоядный взгляд опустился ниже… туда, где начиналась ложбинка между ее грудями.
– …он завладел моей волей, – донеслись до Виктора ее оправдания. – Я более не принадлежу себе. Он использует меня как хочет. Я хотела застрелить его! Раз и навсегда освободиться! Но когда он посмотрел мне в глаза, я дрогнула… и пуля пролетела мимо… Он набросился на меня, повалил на стол…
– А ты не сопротивлялась, не звала на помощь, – саркастически заметил охранник.
– Она пришла сюда, чтобы отдаться мне, – заявил Раметов. – Она истосковалась по моим ласкам. Промахнуться в упор невозможно. Я не звал ее! Она сама явилась, потому что не может без меня. Я тот, на кого не действует ее отрава.
Виктор ощущал себя нормальным человеком, который попал в общество душевнобольных и вынужден слушать их бредни. У него кружилась голова, держать пистолет становилось все труднее. Он стиснул зубы и приподнял ствол, целясь в лоб хозяину магазина. Но тот только расхохотался своим лающим смехом: «Хау! Хау! Хау!»
– Стреляй! – потребовала дама. – Убей его! У тебя получится…
Виктор дрожал и обливался потом. Пол раскачивался у него под ногами, словно палуба корабля во время шторма.
Дама в растерзанном траурном наряде соскочила со стола, сбросила вторую туфлю и босиком отошла в угол подсобки. Подальше от греха.
– Стреляй же! – умоляюще выкрикнула она. – Отомсти ему! Он овладел мной… развратил и погубил своими лживыми обещаниями.
– Обещание было одно, и я его выполнил, – спокойно возразил Раметов. – Мы с тобой похожи, детка. Мы оба – уроды!
Он повернулся к охраннику, который побледнел и едва держался на ногах, со словами:
– Она сама пришла ко мне… и тогда, и сейчас. Ты все видел, парень! Вы, люди, привыкли обманывать себя и других, разыгрывать фальшивые драмы и жить в плену у собственных иллюзий, – напыщенно изрек он. – Пора бы опомниться и посмотреть правде в глаза.
Но Виктор его не слушал.
– Когда-то ты была моей, Руся, – прошептал он, обращаясь к даме. – И мы были счастливы. Почему все разрушилось?
– Это он! – Ее палец указывал на Раметова, который стоял, выставив брюшко, подбоченившись и вздернув подбородок. – Убей же его, Вик! И я вернусь к тебе…
Тамань
Стас и Руслана яростно доказывали каждый свое право на вазу.
Дайвер твердил, что поскольку он нашел сосуд в море, на ничейной территории, то после смерти Ордынцева является законным претендентом на свою находку. Смолякова возражала. Если бы не она, ваза оказалась бы в отделении полиции вместе с прочими вещами покойного, которые теперь по закону принадлежат его вдове.
Глория с недоумением наблюдала за их словесной перепалкой. Она надеялась, что после ее разъяснений по поводу вазы эти двое прозреют. Не тут-то было. Ее доводы не возымели действия.
– Из-за чего они спорят? – обратилась она к Лаврову. – Кому из них жить надоело?
– Хватит! – не выдержал начальник охраны и подкрепил свой возглас громким хлопком в ладоши. – Все! Брейк! Брейк! Разойдитесь…
Руслана обиженно надулась. Стас тяжело дышал, бросая на антикварный сосуд жадные взгляды. Он никогда не увлекался подобными вещами. Вот Антоха – другое дело. Того хлебом не корми, дай поглазеть на всякие древности и поболтать о великом прошлом Боспорского царства.
«Почему же теперь я не могу уступить вазу Смоляковой? – размышлял дайвер. – В конце концов, она рисковала, решившись похитить ее из номера и присвоить себе. А сегодня ее чуть не ужалила ядовитая змея».
Между тем ромашки, которые стояли в вазе, совсем увяли. Их головки повисли, лепестки почернели и скрутились.
– Мне это не нравится, – заметил Лавров.
Глория промолчала, а спорщики его не поддержали. Что-то начало происходить в комнате, где находилась ваза. Никто пока не понимал, что именно. В воздухе как будто реяли тревога и предчувствие беды. Серебряный сосуд казался центром, вокруг которого сосредоточились ощущения и помыслы присутствующих.
Стас предложил бросить жребий. После недолгих колебаний Руслана согласилась. Пусть их рассудит Фортуна. Кому она улыбнется, тот и получит приз.
Дайвер достал из кармана пятирублевую монету и подбросил ее вверх. Перевернувшись пару раз в воздухе, монета упала ему в руку. Вернее, он ловко подхватил ее.
– Что там? – напряженно осведомилась блондинка. Она встала со своего места и вытянула шею, глядя на сжатый кулак Стаса. – Показывай!
