Павлов остановился напротив побледневшего Сухотина.
– Предложили тебе выкрасть Пустовойтову из больницы. Обещали щедро заплатить. Аванс, надо полагать, выдали. И всего-то дел: подсыпать снотворное медсестре в чай, вынести Пустовойтову из палаты в рекреацию первого этажа, а там уж сообщники помогут. Ты все так и сделал. Но у сообщников что-то пошло не так. Ты напрасно ждал сигнала, потом забеспокоился. Уложил Пустовойтову в туалете и запер снаружи дверь. Потом пошел разбираться с сообщниками. Убедившись, что все идет не так, запаниковал. Вернулся в палату, а дверь в туалет открыть не смог: потерял ключ, пока по этажам бегал. А ведь сюда с минуты на минуту могли подняться с проверкой. А у тебя коматозная больная в туалете. А как она туда попала? И ты решил имитировать проникновение злоумышленника через окно. Расстрелял окно из пистолета, вышиб замок из двери и придумал историю. Я не говорю, что было все точно так. Но близко к этому. А теперь думай, Сухотин! Признание облегчает вину. Кто тебе заказал похищение?
Бледный Сухотин пытался что-то сказать дрожащими губами, но не мог. Наконец он хрипло выкрикнул:
– Не знаю, не знаю я! Я не виноват! Не знаю я!
В этот момент в палате снова появился отец Иоанн. В руке у него был лист бумаги. Он быстро подошел к Сухотину и спросил:
– Вы узнаете?
Павлов возмущенно повернулся к отцу Иоанну и хотел что-то сказать, но не успел: и без того бледный Сухотин стал белее стены, отскочил в угол и дико закричал, указывая на отца Иоанна:
– Вот он знает! Он все знает! Его спросите! Его! А я не знаю! Ничего не хочу знать! Ничего! Его спросите!
Милиционер с рыданиями повалился на пол и забился в конвульсиях. Отец Иоанн скорбно молчал, сжимая лист бумаги в руках. Павлов выругался, выбежал в коридор и крикнул:
– Немедленно вызовите психиатрическую помощь! Сестра, у вас тут есть что-нибудь типа смирительной рубашки? Надо его зафиксировать, пока он башку не разбил или в окно не выпрыгнул!
* * *
Сухотина увезла бригада скорой психиатрической помощи. Павлов подошел к отцу Иоанну и резко спросил:
– Что вы там ему показали?
Отец Иоанн молча отдал ему лист бумаги. Павлов посмотрел и хмыкнул. Тавров заглянул ему через плечо. На листе бумаге ручкой был набросан рисунок в духе Иеронима Босха: страхолюдный паук с человеческой головой. Голова густо заросла бородой и волосами, из-под мохнатых бровей свирепо глядели круглые яростные глаза.
– И что это означает? – поинтересовался Павлов.
– Это тот, про кого он вам рассказывал, – пояснил отец Иоанн, – типичная галлюцинация наркомана. Я думаю, что психиатр поставит точный диагноз, на почве чего возник острый психоз.
– А вы что скажете, Валерий Иванович? – повернулся Павлов к Таврову. Тот пожал плечами:
– Я не психиатр. Но то, что Сухотина однозначно признают невменяемым, – это к гадалке не ходи! Явный психический припадок, вряд ли он симулирует.
– И это все, что вы хотите сказать?
Тавров удивленно посмотрел на Павлова.
– А что еще?
– Сейчас у меня тоже будет припадок, – вздохнул Павлов, – идемте в туалет, я вам покажу кое-что.
Они зашли в туалет, и Павлов указал на зеркало. На зеркале красным было написано: «Спросите Валеру, он знает все».
– Что скажете, Валерий Иванович?
– Ты хочешь сказать, что это написала Евфросинья Матвеевна? – недоверчиво спросил Тавров.
– Написано кровью, – ответил Павлов, – а у Пустовойтовой имеются следы носового кровотечения. Но Пустовойтова по-прежнему в коме, и врачи категорически утверждают, что она не могла сделать эту надпись. Тогда кто ее сделал? И зачем?
* * *
Павлов отпустил Таврова и отца Иоанна часов в семь утра, пообещав в ближайшие дни вызвать их на Петровку. На маршрутке они добрались до Медведкова, а оттуда на метро до квартиры Таврова.
– Еще одна такая ночь, и инфаркт мне обеспечен, – пообещал Тавров, заваливаясь на диван. Отец Иоанн уселся в кресло и спросил:
– Что вы собираетесь делать?
– Вздремнуть минут триста, – зевнул Тавров, – а лучше и все шестьсот.
– Ну это вряд ли, – усмехнулся отец Иоанн.
– Точно, – согласился Тавров, потягиваясь и садясь. – Надо разобраться с тем, что произошло сегодня ночью. Как я понял, вы полностью приняли версию Сухотина?
– Разумеется, – ответил отец Иоанн. – Он не мог такого выдумать, вряд ли увлекается сатанизмом или демонологией. А то, что он сразу узнал Арахнеля, проникшего в окно палаты, не подлежит сомнению!
– Простите, кого узнал? – не понял Тавров.
– Арахнель, – пояснил отец Иоанн, – демон-убийца, человекообразный паук. Способен подниматься по отвесным стенам, перемещаться по потолкам. Он убивает свои жертвы медленно, питаясь их воспоминаниями. Сначала поедает более свежие воспоминания, затем более отдаленные, и в конце концов жертва превращается в растение. Кстати, очень часто то, что называют болезнью Альцгеймера, на самом деле есть не что иное, как нападение Арахнеля.
– Значит, кто-то послал демона, чтобы убить Евфросинью Матвеевну? Но вы же уверяли, что ей больше ничего не грозит, раз Книга уже похищена!
Отец Иоанн развел руками.
– Я и сам весьма озадачен, – ответил он, – и ума не приложу, что еще нужно ему от Евфросиньи Матвеевны.
– А зачем он перенес гадалку в туалет?
– Он ее не переносил. Она сама укрылась там.
– Запершись на задвижку? – усмехнулся Тавров.
– Задвижка не остановит демона такого уровня, – спокойно уточнил отец Иоанн, – Евфросинья просто сделалась невидимой для Арахнеля, и он безуспешно искал ее. Помните, как Хома Брут очертил мелом круг и творил молитву?
– Глупости! Она же в коме! – сердито бросил Тавров. – Как она может передвигаться в таком состоянии?
– Она отключилась для реального мира, но полностью контролирует события, происходящие в мире ирреальном, – пояснил отец Иоанн. – Я уверен, что она вернется в реальный мир, когда исчезнет угроза из ирреального мира. А здесь, в Пограничной Зоне, она надеется на нас… на вас. Помните надпись на стекле?
Тавров с минуту помолчал, массируя виски, потом предложил:
– Давайте выпьем кофе, позавтракаем, а там уж и решим, что делать дальше.
Ароматный, умело сваренный кофе прочистил мозги и вернул способность к логическому мышлению.
– Если это не похититель Книги, то зачем ему отправлять демона-убийцу к Евфросинье Матвеевне? – рассуждал Тавров. – А если это похититель, то зачем ему стремиться убить Хранительницу, которая так и не сумела ему помешать?
– Если это не похититель Книги, то кто? – спросил отец Иоанн и с сомнением покачал головой. – Никто не может быть заинтересован в смерти Евфросиньи Матвеевны. Тут есть что-то, что мы не учитываем. Но что?
– Если ее кто-то хочет убить, то зачем таким медленным, растянутым на долгие месяцы, если не годы, способом? – продолжал рассуждать Тавров. – Вполне могли нанять киллера поэнергичнее, – хоть среди людей, хоть среди демонов. Я полагаю, что и среди демонов есть профессиональные киллеры?
– Есть, – согласился отец Иоанн, – например, Юрином, называемый также Адским Принцем Смерти. Обычно именно его используют для убийств. Это демон высокого уровня, и простой смертный не может создать преград, способных его остановить. Я полагаю, что способный вызвать для исполнения своих целей Арахнеля также без особых затруднений мог вызвать и Юринома. Почему он выбрал именно Арахнеля? Я не знаю.
– А кто знает? – с досадой спросил Тавров. – Ведь он явно что-то замышляет, избрав в качестве орудия демонов. Кого он пошлет в следующий раз? Хватит ли у Евфросиньи Матвеевны сил противостоять?
– Пожалуй, вы правы, – согласился отец Иоанн, – нам следует обратиться к опытному демонологу-практику.
Он залпом допил кофе и решительно встал из-за стола.
– Прошу вас поторопиться, Валерий Иванович!
* * *
Трудно представить, как бы отреагировал Тавров на предложение поехать на консультацию к практикующему демонологу еще три дня назад. А сейчас он торопливо допил кофе и на ходу надел пальто, поспевая за отцом Иоанном.
Как всегда в таких случаях, нужный человек проживал на другом конце Москвы, в Кунцеве, да еще и в двадцати минутах ходьбы от метро. Устроился демонолог неплохо: большой новый дом в зеленом массиве, выходящем на берег Москвы-реки, элитный район, консьержка в подъезде.
Демонолог встретил их в тапочках и шелковом халате. Впрочем, он извинился за свой домашний вид приятным раскатистым баритоном. В отличие от антихристолога Макса, работавшего под псевдонимом в обстановке строгой конспирации, демонолог не только представился как Олег Владимирович Перфилов, но и вручил Таврову визитку. Впрочем, поинтересовался, кто рекомендовал обратиться к нему. Тавров не расслышал фамилии, вполголоса произнесенной отцом Иоанном, но Перфилов ее, видимо, расслышал, потому что удовлетворенно кивнул головой.
