— Так. Вот это пока подержите возле носа — сказал доктор, вручая Роберту смоченный чем-то ватный томпон. — Вам повезло. Никаких переломов. Кость не задета.
Доктор был бодрый, маленький, над ушами и на затылке вокруг лысины пушились седые волосы. Он деловито и быстро разматывал белый чистый бинт.
Тут Роберт увидел, что к нему подходит Липпенхольц в своем светло-сером костюме, в сдвинутой на затылок шляпе.
— Ну что, очнулись? Что тут произошло?
В комнате наступила тишина и все повернулись к Роберту. На лицах были страх, гнев, безразличие, любопытство. Ни одно не выражало сочувствия.
— В меня стреляли, — сказал Роберт. — Через окно. Через то же самое окно, — он показал взглядом, через какое.
Липпенхольц посмотрел на окно, потом снова повернулся к Роберту.
— Сколько раз стреляли?
— Пять или шесть Не знаю, спросите своего дежурного.
— Пять, — вмешался в разговор высокий человек, который пришел первым.
Липпенхольц нахмурился.
— Дежурный был на месте. Говорит, отлучился выпить кофе, всего на пять минут, злоумышленник этим воспользовался.
«Врет, — подумал Роберт, — зарабатывает одобрение слушателей».
— Надо было захватить термос.
— Я ему скажу, — пообещал Липпенхольц — Ну и что случилось после выстрелов?
— Я выбежал с фонарем, — ответил Роберт. — Но ничего не увидел, кроме…
— Кроме чего?
— Я увидел на шоссе, в направлении Лэнгли, задние огни какой-то машины. Потом они исчезли. Но вряд ли этот автомобиль имел отношение к случившемуся. Он был слишком далека
Липпенхольц кивнул и сказал:
— Мы нашли парочку пуль. Опять тридцать второй калибр.
Роберт повнимательней оглядел собравшихся в комнате. Все они смотрели на него враждебна
— А собака как сюда попала? — спросила худая женщина в пальто, наброшенном на ночную рубашку.
— Пришла днем, — объяснил Роберт. — Была голодная, я ее накормил.
— Это наша собака, вы не имели права! — заявила женщина, выступая вперед, а худой мужчина ниже ее ростом шагнул за ней и придержал ее за руку.
— Марта! — сказал он.
— Отстань! Как вы смели заманить нашу собаку в ваш мерзкий дом? И вот она убита. А стреляли-то в вас! И, видно, поделом! Так вам и надо!
— Пойдем, Марта, полицейские сами…
Но собравшиеся загудели в поддержку женщины, некоторые выкрикивали что-то оскорбительное. Один из полицейских беззвучно рассмеялся, откинув голову, и переглянулся с товарищем.
— Он же убил человека! Верно? — визжала женщина, которую звали Мартой. Она обращалась к Липпенхолыгу, но тот не отвечал, и она повернулась к остальным: — Верно?
— Да, да, — тихо подтвердило сразу несколько человек.
— А теперь он убил мою собаку! Ни в чем не повинную собаку! Да он еще и маньяк! Подглядывает за девушками, негодяй!
— Тьфу, — сплюнул какой-то старик, выражая презрение к происходящему, и пошел к двери. Дверь была открыта — Мне тут делать нечего, — пробормотал он.
— Мне тоже, — сказал второй и двинулся за ним.
— Вы мне заплатите за собаку! — объявила Марта
— Хорошо, хорошо! — согласился Роберт.
Доктор не обращая ни на кого внимания, занимался своим делом. Он даже напевал себе под нос. Теперь он обрезал кончики бинта, завязанного аккуратным узлом.
— Двадцать пять долларов! — выкрикнула Марта, но муж что-то шепнул ей, и она поправилась — Тридцать пять!
— Ладно. — вздохнул Роберт.
Липпенхольц говоривший о чем-то с другим полицейским, неожиданно рассмеялся кудахчущим смехом, а поскольку в эту минуту как раз наступила тишина, все взгляды обратились к нему. Липпенхольц заметил это и снова подошел к Роберту.
— Ну, что, мистер Форестер, может, поедем в тюрьму?
Роберт захотел вскочить и сказать все, что он думает, пусть слышат, и Липпенхольц тоже, но тут же остыл.
— Нет, — сказал он.
— Да! — подхватила Марта — Будет знать, как совращать девушек! Довел бедняжку до смерти!
«Господи!» — подумал Роберт. Он закрыл глаза и, корчась от стыда и боли, отвернулся к стене.
Голоса снова забормотали: «Приехал откуда-то, втерся в доверие!… А ей-то не больше двадцати, а может, и меньше… приезжала сюда по ночам, я сама видела… А в Нью-Йорке, говорят, у него жена… Тс-с, тс-с! Куда смотрит полиция?… И девушку убил, и ее жениха чего еще они ждут?»
Роберт сел и попытался привстать, хотя доктор держал его за плечи.
— Слушайте, вы! Теперь я вам скажу. Плевать я хотел на все ваши разговоры, ясно? Убирайтесь отсюда! Вон!
Никто не пошевелился. Казалось, они сговорились утвердиться здесь навсегда.
— Видали? Ему плевать! — выкрикнула какая-то женщина.
Тут раздался голос доктора.
— Не кажется ли вам, что вы уже достаточно наговорили? Этот человек потерял много крови…
— Ха!
— Ясно, что у него есть враг!
Доктор повернулся к Липпенхольцу:
— Сэр… Инспектор, какой смысл продолжать этот бедлам? Я ввел пострадавшему успокоительное, он должен спать.
Роберт чуть не рассмеялся… голос разума, звучит слабый голос разума. Один против этих тринадцати, пятнадцати, а может, и двадцати возмущенных. Роберт снова сел и поморгал, чтобы лучше видеть. К нему приближался Липпенхольц. Роберт не помнил, чтобы когда-нибудь удалялся, он всегда приближался.
— Несколько минут назад звонила ваша мать, — сообщил Липпенхольц — Она просила вас позвонить ей или она сама позвонит. Это все, что она просила передать. Я сказал, что вы ранены в руку.
Роберт чуть улыбнулся.
— Ранен в руку! — повторил он.
Липпенхольц взглянул на доктора и пожал плечами.
— Я ввел ему большую дозу, — сказал доктор. — Почему вы не выставите этих людей?
— Полюбуйтесь-ка на него! Еще улыбается! — раздался голос Марты.
Роберт закрыл глаза; ему уже было все равно. Он смутно слышал, как доктор и Липпенхольц толковали о больнице, потере крови, об артерии.
— … раз он здесь один, — говорил доктор. — Я же врач…
— Ладно, ладно, — отвечал Липпенхольц — Слушай, Пит… Ага, народ расходится. Присмотри за ними.
Слышалось шарканье ног, последние брошенные через плечо замечания, а может быть, Роберту это только показалось, он старался не вслушиваться. Потом затворили дверь, и наступила такая тишина, что Роберт открыл глаза. Маленький доктор в темном костюме подошел к нему. В доме было тихо и пусто.
— Будете спать так или переоденетесь в пижаму? — спросил доктор.
— Со мной все в порядке, — заверил его Роберт и попытался встать.
— Не вставайте! — приказал доктор.
— Мне надо позвонить матери, она ждет моего звонка.
— А, да. Набрать вам номер?
— Пожалуйста. Только я его не помню. Он в синей записной книжке. — Роберт наблюдал как доктор ищет книжку на столе, заглядывает в ящик, наконец, доктор сказал:
— А, вот она! — и поднял книжечку с пола, она оказалась под креслом. — Как искать? На Форестер?
— Нет, Кэррол. Миссис Филип или Элен Кэррол. Не помню, как записано, — Роберт снова откинулся на подушки и закрыл глаза но вслушивался в то, что говорил по телефону доктор.
— Нет, нет, личный разговор. Да Так будет лучше, — голос доктора звучал ясно и отчетливо.
— А, миссис Кэррол, одну минутку, — доктор поставил телефон на стул и передал трубку Роберту.
— Алло, мама, — проговорил Роберт. — Нет, нет все нормально… В полном порядке, — Роберт объяснил что пуля задела только мягкие ткани. — Думаю, Уинкуп. Больше некому.
Как хорошо было слушать ее голос. Добрый, энергичный и звучный. Они с Филом завтра утром летят в Альбукерк. Она хочет, чтобы Роберт приехал к ним туда отдохнуть.
— Слушай, мама, ты, видно, не представляешь, в какое я попал положение, — сказал Роберт. — Не думаю, что мне разрешат выехать из штата. Меня хотят посадить в тюрьму.
— О, Боб, мы читали газеты, но у них же нет доказательств. Фил говорит, что суду необходимы доказательства. Да это даже и мне понятно.
— Ты права, мама. В меня стрелял Уинкуп, и убит скорее я, чем он. — Роберт улыбнулся, он чувствовал себя счастливым, будто доктор дал ему закись азота.
Доктор курил, нагнувшись влево, чтобы рассмотреть названия книг на полке у камина.
— Да, да, мама, — говорил Роберт. — Очень хороший доктор. Обо мне тут заботятся, — он засмеялся — Ладно, прости, пожалуйста, мне сделали укол со снотворным, поэтому я и говорю так странно, но все благополучно, Я не хочу, чтобы ты беспокоилась, со мной все хорошо.
— Так ты к нам приедешь? — в третий раз спросила мать. — Приедешь? На ранчо?
Роберт нахмурился, пытаясь сосредоточиться.
— Приеду, приеду, почему бы и нет? — сказал он.
— Ты сможешь выехать завтра? Приезжай при первой возможности. Значит, завтра? Бобби, ты меня слышишь?
— Все в порядке, — сказал Роберт.
— Ты позвонишь чтобы мы могли встретить самолет?
