– Черт знает что! – Катя недоуменно пожала плечами. – В голове не укладывается!
Она хотела сказать, что если уж не поверила, что Петр мог убить Муратова, который ему мешал единолично завладеть каналом, то в данном случае и вовсе не верится. Все-таки она неплохо знала своего мужа – он, конечно, скотина и хам, ей устроил кучу гадостей, но чтобы пырнуть кого-то ножом… нет, такого не может быть!
– А зачем он вообще к ней потащился, он не говорил?
– А вы не догадываетесь? – спросил Каховский, нахмурившись. – То есть, ох, простите… Ваш муж ничего на этот вопрос не ответил… Но… по рассказам соседей, потерпевшая была девушкой… как бы это сказать, поведения свободного. Бывали у нее мужчины… самые разные… вот и ваш муж…
– То есть вы хотите сказать, что если не было пьяной драки, то он прирезал эту девицу из ревности? – Катя едва не рассмеялась. – Ну, знаете, это уж ни в какие ворота не лезет!
– Вы, как жена, могли всего и не знать… – Каховский посмотрел в сторону.
– То, что у него любовницы были на канале, я, конечно, знаю, – устало вздохнула Катя. – Так что вы конкретно от меня хотите? Зачем вызывали?
– Понимаете… – Каховский слегка замялся, – я в затруднении. Вроде бы и непохоже это на убийство из ревности, и не к чему было вашему мужу убивать эту девицу. Но ведь улики, неопровержимые улики! Что с ними поделаешь?
Он пристально посмотрел на Катю и добавил:
– Вы… поговорите с мужем вот здесь, у меня в кабинете, сейчас его приведут. А то у меня эти дела уже вот где! С убийством Муратова не разобрались, а тут еще новое дело…
Он снова отвернулся, но Катя поймала его взгляд в оконном стекле. Взгляд был хитрый и проницательный. Майор Каховский очень плохо изображал этакого простачка, Катя ему не верила. Ясно, что Каховский заподозрил, что оба убийства связаны.
Потому что не бывает таких совпадений: чтобы в одной фирме – да два не связанных друг с другом убийства подряд.
Майор отдал распоряжение по телефону, и десять минут ожидания они просидели молча. Катя думала о том, что муж ей достался никудышный. Она, к сожалению, поняла это слишком поздно. Но одно дело, если они с Петром разведутся (а так оно и будет, потому что жить с такой скотиной она не станет ни за что). И совсем другое дело, если мужа посадят за убийство.
Ей совершенно не улыбалось считаться женой уголовника. И как отразится все это на сыне?
Катя представила, как рассказывает обо всем Павлику… даже если она станет скрывать, он все равно рано или поздно узнает, найдутся доброхоты. Где-то в глубине души шевельнулась мысль, что Петр получил по заслугам, и она имеет полное право оставить все как есть. Его посадят, и таким образом он уберется из их с Павликом жизни. Квартиру поменять, переехать в другой район, прислугу уволить – кстати, она давно хотела это сделать, да все недосуг…
«Нет, – решительно сказала себе Катя, – я не могу оставить все как есть. Я должна разобраться».
Открылась дверь, и конвоир ввел ее мужа. Петр был бледен, небрит, красные воспаленные глаза странно косили.
– Садитесь, гражданин Коваленко, – сухо сказал Каховский, – вот, решил вам дать возможность поговорить с женой. Может быть, она сможет на вас положительно повлиять…
Он вышел из кабинета, Катя услышала, как в двери повернулся ключ. Она усмехнулась – уж больно легко хитрый майор согласился оставить их наедине! То есть она даже и не просила… Наверняка кабинет прослушивается.
Петр поднял голову и отнес ее усмешку к себе.
– Что, – хрипло спросил он, – рада теперь? Упекла мужа в тюрягу, обеспечила срок?
– О чем ты? – растерялась Катя. – При чем тут я?
– Если бы ты вчера отдала им деньги, то меня бы выпустили, понимаешь? – шипел он. – Жалкие десять тысяч пожалела! А теперь уже поздно, дело открыли, теперь такие деньги нужно давать… да и то вряд ли поможет. Этот Каховский тот еще жук, неподкупного изображает. Так что радуйся, стерва, твоя взяла!
– Если ты немедленно не прекратишь истерику, я уйду! – холодно сказала Катя, придя в себя. – Нашел время ругаться! Ты, дорогой мой, не в том положении! Говори быстро, что ты делал у этой девицы, как ее… Ангелины… Зачем к ней поперся?
Петр замолчал и обхватил голову руками, причем, очевидно, задел шишку и глухо застонал.
– Тебя к врачу водили? – Кате очень не понравились его косящие глаза. – Может, у тебя сотрясение мозга?
– Да какая разница! – Он взглянул на нее из-под руки. – О чем ты говоришь? Какое сотрясение! Мне на зону загреметь придется, а там мне долго не выжить!
– Петя, – Катя смягчила голос, – неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы тебя осудили за убийство, которого ты не совершал?
– Ты веришь, что это не я? – Он даже удивился.
– Верю… – вздохнула Катя, – хоть ты того и не стоишь… Зачем ты пошел к той девице? Что у вас с ней было?
– Да ничего не было, просто… – он вдруг замолчал и подмигнул ей, – я хотел у нее спросить…
Он снова запнулся, покосился куда-то в угол комнаты и вдруг стал скрести себя по рукаву несвежего мятого пиджака там, где были пришиты пуговицы. Катя мгновенно напряглась – это неспроста. Так, стало быть, он вычислил, где мог потерять ту проклятую пуговицу! Ее могла оторвать та девица, и Петр пошел к ней разбираться. И ее убили, да так вовремя, чтобы подставить Петра. А что, очень удобно – и девица ничего не расскажет, и Петр за убийство сядет! Не вышло его к убийству Муратова приплести, так тут случай подвернулся!
Но говорить про это майору Каховскому никак нельзя, ничего хорошего не выйдет. Тогда придется рассказывать ему про треклятую потерянную пуговицу, он не поверит, потому что, выражаясь языком протокола, Катя утащила улику с места преступления. Так что веры ей теперь ни в чем не будет. Петр тоже это понимает, потому и молчит.
– Я… – Катя помедлила, – я постараюсь разобраться. А пока…
– Адвоката найди хорошего, уж не жалей денег, – сказал Петр, не глядя на нее, – пусть похлопочет, чтобы в приличную камеру перевели и вообще…
– Конечно! – встрепенулась Катя. – Сегодня же этим займусь! Ты уж держись тут… надейся на лучшее…
Он ничего не сказал, только глядел совершенно больными глазами, так что Катя уверилась, что у него и вправду сотрясение мозга.
Выйдя из серого скучного здания, Катя побежала к машине, потому что на улице начался сильный дождь. Она не захватила зонт, да он бы и не спас от такого ливня. Ноги сразу промокли, Катя сидела в машине и дрожала.
Что делать, думала она, куда ехать? К кому обратиться? У нее был только один знакомый юрист – Рокотов. Разумеется, к нему Катя обращаться не станет – это уж надо совсем ума лишиться.
Кто еще может помочь? Маргарита? Уж наверное, есть у нее координаты приличного адвоката. Но нельзя, тут же поползет по городу слух, это отразится на работе канала. Хотя… какая сейчас разница? Канал-то, считай, Рокотов отнял.
– А вот это мы еще посмотрим! – сказала Катя вслух и тронула машину с места.
Она вспомнила про частного детектива, которого послала в Заборск, чтобы он разузнал там про Ольгу Юрьевну Васильеву, которая, как дочь, унаследовала акции убитого Муратова. Надо бы с ним связаться, заодно и про хорошего адвоката спросить. Судя по всему, человек он толковый.
На ее звонок, однако, детектив не ответил, видно, находился в дороге.
Этим утром, едва дождавшись, когда Лидия уведет Павлика на занятия в развивающий центр, Валентина извлекла перстень из тайника, порадовавшись, что Катерина умотала куда-то рано-рано. Не в полицию ли, раз ей звонили? Но этот вопрос ее уже не волновал. Она вообще не считала Катерину хозяйкой. Вот прежняя была – да! Серьезная женщина, всех в кулаке держала! Да вот, однако, и на нее нашлась управа, смерть ведь разбираться не станет…
Вздохнув, Валентина оделась и отправилась на встречу с незнакомкой. До назначенного времени оставалось еще полчаса, но Валентина больше не могла ждать.
На улице была ужасная погода – дождь лил как из ведра, да еще и ветер такой сильный, что не открыть зонтик.
Валентина подняла воротник плаща, нахохлилась, как мокрая ворона, и шла коротким путем через проходной двор. То и дело она проверяла перстень в кармане.
Прикасаясь к нему, она словно прикасалась к своему светлому будущему, включающему все самое лучшее, что только может быть в жизни скромной одинокой женщины, – от смуглого исполнительного официанта, подающего коктейль на террасе пятизвездочного отеля, до шубы «черный бриллиант».
Двор был почти пуст – все его обычные обитатели попрятались от дождя по домам, только под козырьком возле углового подъезда стоял интеллигентный старичок Иван Викентьевич, который вывел на прогулку своего французского бульдога Депардье. Собака есть собака, даже если она французский бульдог – ее приходится выгуливать дважды в день, несмотря на погоду.
Вежливый Иван Викентьевич поздоровался с Валентиной и поторопил Депардье. Тот и сам не горел желанием мокнуть под дождем, он хотел поскорее сделать свои неотложные дела и вернуться в теплую квартиру, на свой собственный матрасик, к замечательной искусственной косточке с запахом натурального мяса.
