Идем дальше. Катарина вновь съездила в ночной клуб, чтобы в очередной раз переговорить с официантом. Конечно, он был недоволен, заартачился, сетовал на свою плохую память, но в итоге Катке все же удалось выяснить нечто интересное. С того момента, как официант принес к их столику сделанный заказ – к слову сказать, заказ делал Матвей, – и до того момента, как умерла Тося, прошло около двадцати минут.
На первый взгляд совершенно бесполезная информация, не способная пролить свет на это темное царство лжи и обмана. Но так только кажется на первый взгляд, а на деле…
Катарина попыталась приблизительно восстановить картину того вечера. Матвей, Тося и Аркадий сидят за столиком, ведут непринужденную беседу, и никто, кроме Матвея, не заказывает спиртное. Тося с Аркадием потягивали сок. Позже настало время для откровений Антонины, она сообщила брату, что их мать жива, а в довершение ко всему упомянула о бармене – Илье. И Тося, и Аркадий, да и, собственно, сам Матвей находились в возбужденном состоянии. Думается, никто из них не обращал внимания на мелочи. Например, такие, как заказ спиртного.
Матвей заказал «Кровавую Мэри» и два бокала вина. Коктейль – для себя, вино – для сестры и зятя. А теперь возникает вопрос: почему именно так, а не иначе?
Мазурову было прекрасно известно, что Тося ненавидит вино, тогда как от «Кровавой Мэри» она впадает в экстаз. Но тем не менее Матвей протянул сестре бокал с красным вином.
Эта мизансцена была проигнорирована. Никто – ни Аркаша, ни Тося – не заметил, что на столике оказались бокалы с вином. Им было не до того. А самое главное, что они так и не притронулись к вину, потому что не собирались пить.
Но!.. Почему Матвей, успевший выпить три бокала горячительного, тоже не притрагивался к своей «Кровавой Мэри»? Почему он не сделал даже маленького глотка? Чего он ждал целых двадцать минут?
По всей видимости, Мазуров ждал, когда Тоська соблазнится своим любимым напитком. Яд наверняка уже был в коктейле.
Неужели ее предположения верны? Катка ломала голову третьи сутки подряд, не зная, к кому обратиться за советом. С одной стороны, она понимала, что ее догадки ничем не подкреплены, у нее нет неопровержимых доказательств вины Матвея, но с другой – Ката осознавала, что, кроме Мазурова, выступать в роли коварного убийцы было просто некому.
Есть еще Аркадий, но его Катарина уже почти вычеркнула из списка подозреваемых. В случае, если бы Аркадий планировал отравить Матвея и подсыпал бы в коктейль цианид, увидев, что стакан брата перекочевал в руки Тоси, он не позволил бы жене поднести его к губам. Но Аркадий промолчал, он не предпринял абсолютно никаких попыток помешать Антонине выпить смертоносную жидкость. Значит, если следовать логике вещей, он не имел ни малейшего понятия о том, что «Кровавая Мэри» разбавлена цианистым калием.
Что же теперь делать Катке? Отправиться прямиком к следователю и поведать ему о своих подозрениях? А будет ли из этого толк? Думается, толку будет мало. В лучшем случае ее выслушают, заверят, что предпримут меры, и пустят все на самотек, в худшем – даже к следователю не пропустят. Хотя рискнуть стоит.
Телефонный звонок прервал ход ее мыслей.
– Это Аркадий, – услышала она голос Меркина, поднеся трубку к уху. – Вы оставили мне номер своего телефона, помните?
– Что-нибудь случилось? – Катарине почему-то сделалось страшно.
– Случилось! – выпалил Меркин.
– Я вас слушаю.
– По телефону разговаривать нежелательно, может, мы с вами встретимся? Сегодня! Вы свободны?
– В принципе да, только… Намекните хотя бы, что произошло?
– Я вспомнил то, о чем не имел права забывать. Это касается смерти Тоси.
Ката крепче сжала трубку:
– Аркадий, говорите, я устала от интриг и недомолвок.
– Матвей заказал «Кровавую Мэри»! Для себя! – заголосил Меркин.
– И что?
– Он не мог ее пить, понимаете, не мог! Я вспомнил, что у Матвея сильнейшая аллергия на томатный сок. Катарина, алло, вы меня слышите?
– Слышу, – прошептала Копейкина.
– Нам надо встретиться.
– Когда и где?
Меркин назвал адрес кафе и отсоединился. Через минуту Катарина пулей вылетела из дома.
На кухонном столе стояли четыре вазы с цветами: красные розы, белые, розовые и бордовые. В гости к Розалии приехал Леопольд Самуилович. Как и подобает истинному джентльмену, Леопольд приехал не с пустыми руками – каждой даме он подарил букет шикарных роз. Розалии предназначались бордовые, Катарине – красные, Наталье – розовые, ну, а самой юной представительнице слабого пола – белоснежные.
Розалия сразу увлекла Леопольда в свою спальню, приказав Натке принести кофе туда.
Лизавета сидела за столом, любуясь букетами:
– Цветочки-то дорогие, каждый букет не меньше тысячи стоит.
– Необязательно все переводить на деньги, – вставила Ката.
– Хотя смотря где он их покупал, – не унималась Лизка. – Если в элитном цветочном салоне, то там цены – зашибись! Кстати, вы видели его перстень? Кат, ты видела?
– Перстень как перстень.
– Это у моего папки перстень как перстень, хрень дешевая, для понтов идиотских. А у Леопольда он из платины, с настоящим бриллиантом! Знаешь, на сколько такой перстенек потянуть может, если его продать? Повезло Розалии Станиславовне, такого кота себе отхватила!
– Лиза!
– Что? Я пошутила. Пойду посмотрю, что они там делают.
– Сядь на место! – крикнула Катарина.
– Мне с вами скучно. Может, Розалии Станиславовне нужна моя помощь?
– Успокойся, когда рядом Леопольд, она забывает обо всех на свете.
– Жесть! Смотри, я тут подсчитала и чуть не окосела. Мне одиннадцать, мамке тридцать пять, бабушке пятьдесят семь, а прабабке – семьдесят девять. Бабушка давно в старуху превратилась, седая, за собой не следит, совсем не красится, говорит, что любит все естественное. Про прабабку я вообще молчу, она у себя в деревне в платочках уже с шестидесятых годов прошлого века ходила. А Розалия ведь старше моей бабки, да?
– Бабушка у тебя моложе.
– А прабабка? Шучу-шучу! Я к чему это говорю: раньше я думала, что старики друг на друга не западают. Нет, Розалия не старуха, но она… Она… По паспорту ведь уже старая.
– Куда ты клонишь?
– Зачем ей Леопольд нужен?
– Любви все возрасты покорны, – нараспев произнесла Наталья.
– Ага, как же, так я и поверила! Если Розалия за Леопольда замуж выйдет, они в одной кровати спать будут или уже нет? Кат, ты как думаешь?
– Тебе уроки делать не надо, может, пойдешь, откроешь учебник?
– Правда, Лиз. – Ната зарделась. – Не тем ты интересуешься, рано тебе еще о таких вещах говорить.
Не обращая ни на кого внимания, Лизка продолжала рассуждать:
– У нас родственник по папкиной линии есть, дядя Саша, так он в шестьдесят семь лет отцом стал. Угу, я не вру, можете у мамки спросить, она подтвердит. Жена на тридцать лет его моложе, страшная такая, разницы почти не видно, девочку родила. Круто, да? Ей тринадцать исполнится, а ему – восемьдесят. Офигеть! А тут еще прикол был…
В кухню впорхнула Розалия.
– Детка, – обратилась она к Катке, – Лео пригласил меня в ресторан, мы сейчас уходим, займи его чем-нибудь, пока я буду собираться.
– Ой, Розалия Станиславовна, а можно, я его займу? Пожалуйста! Мне так нравится ваш кот… Леопольд Самуилович. Пока вы будете лицо себе делать, я его развлеку. Можно, а? – заканючила Лиза.
– Иди, только без глупостей. Лео в гостиной.
Просияв, Лизавета вскочила из-за стола и метнулась в гостиную.
Леопольд Самуилович рассматривал выстроившиеся в ряд фотографии членов семьи Копейкиных, когда за его спиной послышался слабый всхлип. Обернувшись, он увидел в дверях Лизавету.
– Ты что, Лиз, плачешь, что ли?
– Не обращайте на меня внимания, Леопольд Самуилович. Настроения у меня сегодня нет, грустно что-то, хандра навалилась… Наверное, от недосыпа, не высыпаюсь я в последнее время, все думаю ночами.
– О чем, Лиз, у тебя неприятности?
Лизавета вышла в коридор и, удостоверившись, что там никого нет, закрыла дверь.
– Леопольд Самуилович, вы только меня не выдавайте, хорошо? Я вам сейчас всю правду расскажу. Наш класс занимается благотворительностью, мы опекаем детей из неблагополучных семей, берем над ними шефство. Помогаем, кто чем может – одеждой, едой, деньгами…
– Благое дело делаете, – одобрил Леопольд.
– Вот недавно мы вызвались помочь одной девочке – Ляле. Всем классом собирали ей подарки. – Лизка запнулась. – Все что-то принесли, вещи, деньги от родителей, а я в стороне осталась. Папка с мамкой в отъезде, денег мне попросить не у кого. Конечно, можно было бы у Катарины в долг попросить, но не такой я человек, чтобы у посторонних людей одалживаться! Это ведь ответственность большая! Нет, не люблю я этого, а Ляльку так жалко, мне так хотелось ей деньгами помочь.
Леопольд Самуилович подошел к двери.
