Но это не помогло бы найти Ольгу. Не заставило бы Савельева или его людей написать признательные показания насчет убийств. К тому же – в этом Макаров был практически уверен – ни у кого из людей Савельева ДНК не совпала бы с ДНК убийцы, оставившего свою сперму в теле убитой девушки Егора Муратова.
– Если мы выпустим ваших людей, что вы готовы предложить взамен?
Макарову никогда не нравилось торговаться с подозреваемыми, но сейчас приходилось. Дело не сдвигалось с мертвой точки. И даже архивные документы, продемонстрированные Савельевым, не помогли бы уличить Георгия в причастности.
– Я готов помочь вам поймать Жорку с поличным, – проговорил Савельев с видом бредущего на эшафот человека.
– Как это? Что значит с поличным?
– Я готов принять удар на себя.
– То есть?
– То есть я готов сидеть вот тут и ждать, когда он придет меня убивать, – закончил плаксиво Савельев.
– Он? Придет? Убивать? Вы в этом уверены?!
– Так же, как в том, что вижу сейчас перед собой именно вас, капитан, – фыркнул Геннадий Иванович и снова сполз с кожаного кресла, пропотев почти до трусов от ужаса, на который сам себя обрекал. – Как только Жорка узнает, что архив у меня, он придет за ним. Больше ему доверять некому. Он придет сам. И он убьет меня и всех в этом доме, потому что должен быть уверен: то, что в документах, никто не знает и не узнает никогда. Он придет… сам…
– Но как он узнает об этом, Геннадий Иванович?
– Вы сообщите ему об этом, капитан, – ухмыльнулся Савельев.
– Но как? Вы сами сказали, что он должен быть уверен, что никто не знает, что в документах, и…
– А вы и не говорите. Просто сообщите ему, что у вас сидят мои люди и что у вас имеются сведения о том, что они что-то нашли.
Савельев дошел до окна, уже совершенно не переживая по поводу того, что сидящий Макаров почти одного с ним роста. Глянул с тоской на сад, укутанный сизым осенним плащом. И вдруг подумал, что все его разоблачения и острое желание краха его врага так ничтожны и мелки в сравнении с тем, что он может скоро стать отцом. И хотел уже было отказаться, отступить, как поймал смутное собственное отражение в оконном стекле.
Нет, он не может быть таким жалким и размытым, как его отражение. Он должен быть сильным. Он победитель! Иначе… иначе чему он может научить своих будущих детей?! А он должен научить их побеждать! Всегда и во всем.
– Все теперь зависит от вас, капитан, – проговорил Савельев на прощание Макарову. – Сработаете грамотно и оперативно, поймаете Жорку в тот момент, когда он придет меня убивать. Нет, станете расследовать еще целую серию убийств, теперь уже в моем доме. Только шансы у вас будут невелики, поверьте. Да, – Савельев многозначительно улыбнулся, – и уж сделайте доброе дело, спасите из его мерзких лап эту бедную Рыжую…
Макаров вернулся в отдел почти к самому концу рабочего дня, и там его ожидало сразу несколько сюрпризов.
– Виталий Сергеевич, вы? – уточнил сотрудник соседнего отдела, когда Макаров позвонил ему по его же просьбе.
– Так точно, Валер. Сказали, ты искал меня. Что-то срочное?
– Да. Тут по вашему фотороботу жмур один обнаружился. Вроде он.
– Ух ты! И где обнаружился?
– В лесополосе, ближе к болотам. Охотничьи собаки нашли.
– Откопали?
– Да нет, останки захоронены не были.
– Состояние останков?
– Жуткое! Животные с трупом поработали конкретно. Брюхо разворотили дай боже. – Валера смачно сплюнул. – Жуть! Задолбало все!
– А как определили, что этот изъеденный животными жмур соответствует фотороботу? – Макаров все еще боялся надеяться, боялся поверить.
– Рожу его мерзкую не тронули даже животные, – хохотнул Валера. – Брюхо разворотили, ноги, руки, а рожа цела. Ну, насколько это вообще возможно, если учесть, что мертв он почти неделю.
– Неделю… – задумчиво повторил Макаров.
Савельев, вручивший ему фотографии, акцентировал внимание на датах. Да, почти неделя тем фотографиям, где Георгий отправляется на охоту с Никитиным. А если быть точным, шесть дней.
– Причина смерти? – встрепенулся он.
– Ой, вот тут сказать не могу. Огнестрела нет, это точно. Асфиксии тоже. А все остальное… После зубов секача разве определишь? Мы списали на несчастный случай на охоте. Оно так вроде и есть.
– Оружие при нем было?
– Нет, только нож охотничий, и все. Нож, бинокль, всякая ерунда там: спички, фонарик, моток веревки. Скорее всего, зверь напал внезапно и покойник не сумел оказать должного сопротивления. Нож так и не достал. А бинокль в руке зажат. Скорее всего, зверь напал внезапно, – снова повторил Валера, и голос его стал беспокойнее: – А что, есть сомнения? Ты пойми, Виталь, если есть сомнения, то это глухарь стопроцентный. Там ведь ни следа. Ничего, кроме клыков животного. Понимаешь?!
– Понимаю. Пальчики удалось откатать?
Валера вздохнул с печалью. Пришла пора изложить самое неприятное, что совершенно не вязалось с их версией о несчастном случае на охоте.
– Откатали.
– И? В базе есть? – Он был уверен, что есть.
– Иван Никитин, – нехотя промямлил Валера. – Отсидел срок за убийство своего соседа в далеком захолустье. Мерзкая история.
– Я в курсе, – перебил его Макаров. – Мне нужен анализ его ДНК. Делался такой?
– О господи! Ну не дураки же, Виталь! – проворчал Валера. – Конечно, делался. Все заключения у экспертов. Можешь позвонить в морг, переговоришь. Пиши номер, продиктую…
Макаров записал номер морга, поблагодарил Валеру и совсем уже было собрался положить трубку, когда тот спросил:
– А что у тебя на него, Виталь?
– Подозревается в убийстве четырех человек.
– Ух ты! Ничего себе! И чего, доказательная база имеется?
– По двум трупам – да. Два других… – Макаров нахмурился: – С теми сложнее.
– В принципе, можешь теперь на покойного все списать, – посоветовал благодетель Валера.
– В принципе, могу. Ладно, спасибо тебе.
– На здоровье, – буркнул Валера и отключился.
Макаров позвонил в морг, долго слушал нудного мужика, зачитывающего ему результаты экспертизы. Потом отослал ему факсы результатов анализов, ждал полчаса, пока тот их изучит. Перезвонил и услышал то, что и хотел услышать:
– Да, Виталий Сергеевич, ошибки быть не может. Это один и тот же человек. Тот, кто насиловал вашу девушку и чей эпителий был обнаружен под ее ногтями, и тот, кого я исследовал сегодня с утра. Официальное заключение, сами понимаете, я сегодня вам сделать не могу. Все бумаги в лучшем случае послезавтра.
– Хорошо, хорошо. – И Макаров спросил через паузу: – Скажите, а вы согласны со следствием, что смерть Никитина наступила в результате несчастного случая на охоте?
– В смысле?
– Ну, что его убил секач?
– А это кто сказал? – В голосе патологоанатома послышалось раздражение. – Наши следователи? Конечно, им бы хотелось все списать на животных, техногенные катастрофы и прочее! Я так не говорил, Виталий Сергеевич. Я сказал, что смерть наступила в результате разрыва сердечной мышцы. Тому есть доказательства. Был ли причиной клык секача, в чем я немного сомневаюсь, или механическое какое повреждение, теперь сказать сложно, тело сильно разложилось. Вообще-то основная масса мышечной ткани была изъедена уже после смерти жертвы. Есть следы на костях, но они тоже могут быть как от клыка, так и от лезвия ножа. Не исключаю и сердечную недостаточность. Не каждое сердце выдержит встречу с громадным зверем. Даже если это сердце и принадлежит убийце, н-да… Если что-то появится у меня еще, я вам непременно сообщу. Я хотел еще немного поработать над этим.
Итак…
Макаров глянул на лист бумаги, расчерченный им на квадраты с именами, он все еще лежал на его столе. Что получается? Получается, что Георгий Георгиевич, совершив четыре убийства руками Никитина, благополучно от него избавился? Избавился, выходит, до того, как встретил Ольгу у следственного изолятора. То есть все прибрал наш чистюля меценат. Доказать теперь его причастность к четырем убийствам будет практически невозможно. Как и невозможным делается доказательство его вины в смерти Никитина.
«Ай да Георгий! Ай да умница!
Что там еще можно ему вменить? Похищение Николаевой? Так она запросто может сейчас млеть в его объятиях, мужчина Георгий красивый. Знает, как обращаться с женщинами. Получается, он чист со всех сторон?»
– Получается так, – сморщил недовольно лицо полковник, выслушав доклад Макарова. – И что делать? Устроить ему публичное разоблачение преступлений его предков, в надежде, что у него сдадут нервы и он начнет стрелять направо и налево? Чушь, Макаров! Такая чушь! К тому же истинную подлинность всех этих архивных документов еще надо проверять. Савельев уже попадался на этом. Выдавал фальшивку за подлинник. Так что…
Они помолчали.
– Так что ничего ты ему предъявить не можешь, по большому счету, Макаров, – проворчал полковник.
