В тот же день вызвала такси, отправилась в поликлинику. Сдала – по срочному тарифу – анализы, сделала УЗИ, рентген. Пока таскалась от кабинета к кабинету, совсем измучилась, слезы сами собой лились. Хорошо, догадалась верному другу, Иннокентию Степановичу, позвонить. Тот сразу, как смог освободиться на работе, приехал – поддерживать ее физически и морально.
Все анализы у Адели оказались в норме. Единственное, что врачи углядели: межпозвоночную грыжу.
Однако хирург пригвоздил:
– Болеть там особо нечему. Ну, грыжка. Маленькая. У каждого второго такая.
Выползла из кабинета зареванная. Спина (от дополнительных переживаний) разболелась кошмарно.
Иннокентий Степанович кинулся к ней, подхватил под руку, воскликнул встревоженно:
– Что, Адель?
Очередь замерла в предвкушении услышать страшный диагноз.
Адель же всхлипнула:
– Он… дурак этот врач! Вообще сказал, что ничего страшного!
– Так радуйся! – усмехнулась какая-то женщина с рукой на перевязи.
Иннокентий Степанович нахмурился.
Адели даже показалось – сейчас отправится в кабинет. Выскажет злому хирургу, что нельзя так с пациентами!
Однако не дождалась.
– Поехали домой, Адель, – тихо произнес Иннокентий.
Пока вез на своем скромном «жигуленке» – всю дорогу честно утешал. А едва помог войти в дом и усадил в кресло, выдал:
– Готовься рвать и метать. Я думаю: прав тот доктор.
– Что?.. – На ее глазах вновь выступили слезы.
– Серьезной болезни у тебя действительно нет.
– Да! Я прикидываюсь! Чтоб все меня жалели! – истерично выкрикнула она.
Неловко повернулась, скривилась от боли. Иннокентий Степанович будто не заметил ее страдальческой гримасы. Спокойно продолжил:
– У тебя вчера был тяжелый день. А организм в ответ на стресс много причудливых реакций способен выдать. Боль – самая простая из них. Переживешь смерть Фрица – и спина пройдет.
– Но мне с каждым часом все хуже и хуже! Я уже шевельнуться не могу! А этот козел (она имела в виду давешнего хирурга) меня на лечебную физкультуру направил!
– И он абсолютно прав, – безжалостно пожал плечами Иннокентий Степанович. – Раз направил – сходи.
Легко им всем говорить! Когда она шевельнуться не может! А ее хотят заставить упражнения выполнять!
– Не жалей себя, Адель, – проницательно взглянул на нее старый друг. – Ты молода. Красива. Богата. А здоровье – вернется. Я тебе тоже как врач говорю.
– А что мне сейчас-то делать? – убитым голосом спросила она.
– Как что? – улыбнулся Иннокентий Степанович. – Искать спортивную форму.
И убедил – назавтра она отправилась на лечебную физкультуру.
Жуткое местечко: муниципальная поликлиника, суровая тетка в регистратуре, по обшарпанному холлу гуляют сквозняки.
– Мне назначено на три, – робко обратилась к очереди Адель.
– Еще человек на тринадцать сорок не прошел, – отбрили ее старухи, облепившие кабинет.
Адель с трудом опустилась на единственный свободный стул.
Бабуся, что сидела по соседству, не сводила с нее глаз. Когда девушка поморщилась от боли – нет бы утешить! – буркнула:
– Без очереди не пустим. Мы все больные.
«Что я здесь делаю?!» – спросила себя Адель.
Неприветливый холл, бедно одетые, обозленные пациенты. Вся атмосфера будто кричала: здесь не исцеляют! Максимум – немного облегчают страдания.
«Может, за границу лечиться поехать?!» – вдруг осенило ее.
Деньги – спасибо наивному, плюшевому Фрицу – теперь были.
Немец – как положено добропорядочному супругу – все свое состояние завещал любимой жене. Сбережения, правда, не гигантские, недвижимости и вовсе не было. Но при желании она теперь может как минимум десять лет просто прожигать жизнь. Путешествовать. Менять машины.
«В Германии хорошая медицина, – начала размышлять Адель. – В Израиле. Да хоть в Москву для начала съездить! Пока в нашем городке меня окончательно не угробили!»
Вольно здоровым – хирургу или тому же Иннокентию Степановичу – выносить вердикты, что болезнь ее несерьезна. Адель даже с ними согласиться готова, что жуткие боли – реакция на стресс. Но, умники, тогда найдите, как облегчить ее страдания!
Когда подошла ее очередь, в кабинет лечебной физкультуры она практически вползла. Полтора часа на кособоком стуле и сквозняке окончательно доконали.
– Направление? – хмуро поинтересовался молодой парень в белом халате поверх хирургического костюма.
Стрельнул глазами в диагноз, скептически хмыкнул. Велел:
– Проходите в спортзал.
Оказался тот комнатухой не больше кухни в ее бывшем коттедже. Ковролин с запашком плесени, шведская стенка, парочка фитболов, рядок деревянных палок. На стенах – фотографии. Странные. Собаки греются на солнце. Кошка в изящном прыжке. Беспечный полет чаек.
Явился доктор (или он методист?). Почему-то босиком.
– Зачем тут звери? – поинтересовалась Адель.
Парень улыбнулся:
– У них у всех – в отличие от нас, двуногих – здоровые позвоночники. Специально фотографирую и вывешиваю. Чтобы вы, пациенты, пример с них брали.
Взглянул на Адель ясными глазами, попросил:
– Дай руку.
Она повиновалась.
Ждала, что будет проверять пульс, – нет. Доктор просто подержал ее ладонь в своих. Лицо задумчивое.
«Дурачок какой-то», – опасливо подумала Адель.
Парень отпустил ее, велел деловито:
– На четвереньки встань.
– Вы смеетесь? – опешила она. – Я не смогу!
Шагала-то по капельке, волокла себя бережней антикварной вазы.
– Все ты можешь, – заверил доктор.
И – Адель даже охнуть не успела – провел что-то вроде подсечки, аккуратно опустил ее на четвереньки. В спину стрельнуло, она вскрикнула.
– Сейчас пройдет, – безапелляционно заявил врач. – Пока ничего не делай, просто расслабься.
Схватил под мышки, без церемоний, словно кулек, протащил по полу. Приказал:
– За шведскую стенку хватайся.
Адель – пораженная происходящим – повиновалась.
Парень подошел сзади, предупредил:
– Сейчас будем с тобой упражнение делать.
Наклонился, обхватил за талию (ее пятая точка уперлась ему в бедра).
Она нашла в себе силы пошутить:
– Хорошо мы с вами, наверно, смотримся.
Мучитель не ответил. Сжал ее спину еще крепче и уверенно, сильно, плавно начал тянуть. От стены.
– Ой, – пискнула Адель.
– Неправда, не больно, – отмахнулся парень. – Главное: руки не отпускай.
Она вцепилась в шведскую стенку изо всех сил. Боли – привычной, оглушительно острой – действительно не было. Тянущее, неприятное ощущение – не больше. А парень, кажется, ее сейчас пополам разорвет. Тянет изо всей мочи. Запыхался, вспотел. Впрочем, пахнуло от него не потом – дезодорантом и почему-то китайской «звездочкой».
Наконец, отпустил.
– Ф-фу, – выдохнула Адель.
– Это только начало, – отмахнулся медик. Выдал новый приказ: – От стенки чуть-чуть отодвинься, но не вставай. Правую руку отпускай, левую вытягивай, держись теперь только ею. Поясницу ни в коем случае не прогибай.
А сам за правую ногу ее тянет. Сильно, уверенно.
В спине что-то щелкнуло. И опять было всего лишь неприятно.
«То ли я действительно симулянтка. То ли он – гений», – мелькнуло у Адели.
– Меняй руку, – велел врач.
Сам вцепился в другую ее ногу. Потянул. Отпустил. Устало выдохнул. Изрек:
– Жить будешь.
И покинул спортзальчик.
Адель осторожно поднялась на ноги. Каждую секунду со страхом ждала: сейчас вернется боль. Но было ей всего лишь «нехорошо в позвоночнике». Будто она полдня за компьютером просидела, не вставая. Замечательное чувство – после почти полутора суток непроходящих мучений!
Вернулась в докторский кабинет. Выдохнула с пиететом:
– Вы на какие-то особые точки нажимали?
Хотя совсем не похож он на человека, что владеет тайными знаниями. Внешности заурядной, лицо – простецкое, туповатое даже.
Поднял глаза от писанины. Взял в руку листок бумаги, скомкал, сердито молвил:
– Объясняю. Это твой позвоночник. Кривой, косой. – Аккуратно взял бумажку за два противоположных угла. Распрямил. Произнес снисходительно: – А вот как он выглядит сейчас. Я просто вернул ему правильную, изначальную форму. Все.
– Навсегда? – недоверчиво спросила она.
– Ну, нет, естественно, – раздраженно фыркнул парень. – Ты ведь опять начнешь сутулиться. Читать в постели. За рулем, как все дамы (он вытянул шею) – в ужасе таращить глаза. Чтоб стойкая ремиссия была, нужно заниматься каждый день.
– Я… я приду! – поспешно откликнулась она.
– А мне здесь с тобой возиться некогда, – отрезал молодой человек. – Случай не смертельный, самостоятельно справишься. Вот тебе комплекс упражнений, – протянул ей «слепую» ксерокопию. – Выполняй дома, сама.
Однако Адель никогда не упускала того, что может принести ей реальную пользу. На бумаженцию, что протягивал парень, даже не взглянула. Деловито спросила:
