- Кстати, не мешало бы вам подкинуть в него дров, - заметил сэр Мармадьюк, - подбросьте-ка охапку-другую.
Мистер растерянно взглянул на него, вздохнул и покачал головой.
- Чудной вы человек, Гоббс. Совершенно бесчувственный! Возраст, наверное! Хотя временами вы выглядите совсем неплохо.
- Что касается вас, - сказал сэр Мармадьюк, осторожно помешивая угли в разгоревшемся костре, - будучи столь подозрительно юным и притом таким восторженным поклонником красоты, вы вряд ли захотите расстаться со мной и... с Евой-Энн?
- Господи, конечно же, нет! - вскричал мистер Беллами с неподдельным ужасом. - Хотя, конечно, - тут он горестно вздохнул, - поскольку я абсолютно нищ и всецело завишу от вашей щедрости, Джон, вам достаточно лишь намекнуть, и я тут же исчезну...
- Однако, Руперт, надеюсь, вы полны желания сопровождать нас в Лондон?
При этих словах мистер Беллами аж подпрыгнул.
- В Лондон?! - Вскричал он радостно. - В Лондон? Господи, Джон, когда же мы отправляемся?
- Не позже, чем через час.
- Бог ты мой! Но к чему такая спешка?
- Потому что вышло так, что меня преследуют по обвинению в убийстве.
- В убий... - от неожиданности мистер Беллами снова подпрыгнул, рот его изумленно приоткрылся.
- В недавнем убийстве, произошедшем в Хартинге, Руперт.
- А? О Боже! Вас, Джон? Вас? Награда в пятьдесят фунтов, за мертвого или живого - это за вас? Человек, который связал двух джентльменов на постоялом дворе, перехитрил полицейских с Боу-стрит и наделал сегодня столько шума в Годалминге, это все вы?!
- Нужно ли объяснять, что я не совершал этого преступления?
- Нет, нет, дьявол меня побери, нет! Конечно же, это какая-то трагическая ошибка. Я на вашей стороне, старина! Чтобы ни случилось, я всегда буду с вами, пойду и в огонь , и в воду, и все такое! Но, помоги вам Господь, Джон, за вами ведь отрядят погоню!
- Скорее всего! - подтвердил сэр Мармадьюк, доставая часы и поднося к свету, отбрасываемому пламенем костра.
- Ей-богу, они могут найти это место!
- Полагаю, что так, Руперт. Но примерно через полчаса в полумиле от указательного столба нас будет ждать экипаж. Вы знаете это место, там где деревья отбрасываю густую тень?
- Да.
- Вам следует проводить туда Еву-Энн, и лучше отправляться прямо сейчас.
- Да, да. Но как же эта больная женщина?
- Оставьте ее. Отведите Еву к экипажу.
- Можете на меня положиться, старина. А как же вы?
- Я присоединись к вам позже. Если я задержусь, ждите меня не дольше пятнадцати минут, а затем отправляйтесь в Лондон. Кучер - мой друг, вы можете ему полностью доверять. Помните, вы отвечаете за Еву-Энн.
- Я сочту это за честь, Джон. Но если мисс Ева откажется оставить эту женщину, что тогда?
- Тогда забирайте ее с собой. Но Ева-Энн во что бы то ни стало должна оказаться в экипаже. А теперь ступайте, и постарайтесь по возможности избегать оживленных дорог.
Мистер Беллами вскочил на ноги, нахлобучил на голову свою видавшую виды шляпу и, оглянувшись на сэра Мармадьюка, замешкался.
- А вы, Джон? - с некоторой тревогой спросил он. - Почему вы остаетесь?
- У меня есть на то основания, мой дорогой Руперт.
- Что ж, удачи вам, старина! - воскликнул мистер Беллами, порывисто схватил руку джентльмена, крепко пожал ее и поспешил к палатке.
Сэр Мармадьюк поднялся, несколько секунд постоял в свете костра, потом отступил в густую тень. Вскоре из своего укрытия он услышал, как спорят Ева и Руперт. Внезапно они замолчали, и у костра появилась Ева-Энн, оглядываясь вокруг с нескрываемыми беспокойством и отчаянием.
- Джон! - позвала девушка. - Джон, где ты? - Она скрылась в темноте. Джон, откликнись! Джон, почему ты покидаешь нас? Я никуда не пойду без тебя, Джон!
Тут раздался голос Руперта:
- Мы подождем его в экипаже! Пойдем, Ева-Энн, нам надо спешить, иначе мы не успеем.
Девушка снова появилась в круге света, отбрасываемого пламенем костра. Она потерянно оглянулась и нехотя двинулась в сторону палатки.
Сэр Мармадьюк, прислонившись спиной к стволу дерева, ждал, затаив дыхание. Через некоторое время его чуткое ухо уловило мерную дробь, вскоре переросшую в отчетливый стук копыт. Лошадиный галоп сменился рысью, замедлился до шага. Вот лошади остановились. Повисшая тишина таила в себе угрозу. Сэр Мармадьюк продолжать стоять. Наконец послышался шорох, кто-то осторожно раздвигал ветки. В свете костра возникла высокая фигура сэра Томаса Моубрея, вслед за ним появились еще три человека. Сэр Мармадьюк узнал двух полицейских с Боу-стрит.
- Наши пташки упорхнули! - мрачно констатировал угрюмый Тоби.
- Ну, они не могли уйти далеко, Тоби, - жизнерадостно откликнулся весельчак Боб. - Взгляни, в костер недавно подбрасывали дрова.
- Верно! - Сэр Томас злобно выругался. - Этот чертов мерзавец не мог уйти далеко. Прочешите лес и стреляйте без предупреждения!
Тут сэр Мармадьюк развернулся и побежал, ломая ветки, не разбирая дороги, словно его вдруг охватила паника. Позади раздались яростные ликующие крики. Погоня начлась. Сэр Мармадьюк бежал, стараясь производить как можно больше шума. Но вот он оказался у хорошо знакомого ему дерева. Он подпрыгнул, ухватился за ветку, подтянулся и затаился на дереве в ожидании, пока погоня проследует мимо. После чего легко спрыгнул на землю и пошел назад. Выйдя на открытое место, он помчался что было сил, пока не услышал долгожданных звуков - совсем рядом похрапывали лошади и раздавалось позвякивание удил. Вскоре он разглядел в темноте четырех лошадей, привязанных к дереву. Вскочив на лошадь, он поскакал по дороге, ведя остальных на поводу. Через несколько минут заметил мерцание огоньков и вот уже поехал рядом с повозкой.
- С тобой все в порядке, Джон? - прозвучал милый голос.
- Все хорошо, Ева-Энн.
- Так это всего лишь вы, старина? - весело воскликнул мистер Беллами. Ей-богу, казалось, что за нами скачет целый кавалерийский отряд! Они нас преследуют?
- Преследовали, - ответил сэр Мармадьюк, взглядывая на восседающего на козлах Джона Гоббса, - но теперь, если они еще не передумали преследовать нас, то это им придется проделать пешком.
- Так вы похитили их лошадей? Превосходно!
- Ты не ранен, Джон? - обеспокоенно спросила Ева-Энн.
- Ни царапины, моя дорогая! Однако, - продолжил он, оглядывая благородных животных, нетерпеливо бьющих копытами землю, - я полагаю, что уже в эту ночь за нами отрядят настоящую погоню. Так что, если вы готовы, мой верный Джон, то вперед!
- Постойте! - крикнул мистер Беллами, выскакивая из уже тронувшейся повозки. - Если вы едете верхом, то, может, выделите и мне одну лошадку?
И наши герои начали свой путь в Лондон.
Глава XXXI,
повествующая о быстрой скачке, лунном свете и внезапном исчезновении
В темноте раздавались резкие удары хлысты, стремительный цокот копыт, грохот и скрип колес. Эти звуки все учащались и учащались, пока не слились в равномерный шум, отдававшийся со всех сторон гулким эхом. Наши герои мчались сквозь летнюю ночь, прохладную и благоуханную. Дорогу обступали росистые кустарники, ветви деревьев ободряюще шумели путникам вслед, травы и цветы дарили им свой аромат. Вот взошла луна, ее косые серебристые лучи превратили широкую пыльную дорогу в белую ленту, то поднимавшуюся на холмы, то сбегавшую вниз и превращавшуюся в тонкую нить, исчезавшую вдали. Мимо проносились деревья, внезапно выраставшие на обочинах дороги и так же внезапно исчезавшие; мимо пролетали фермы с беснующимися собаками; спящие деревни на какой-то миг превращались в сущий ад от оглушительного грохота колес и копыт; мосты над невидимыми реками и ручьями гулко громыхали. Лошади и повозка подлетали к очередному постоялому двору, где тут же зажигались огни, поднималась суета, конюхи распрягали взмыленных лошадей. отводили их в сторону и запрягали других, нетерпеливо всхрапывающих, готовых стремительным галопом унести наших героев дальше в сторону Лондона. Упряжь пристегивалась, постромки затягивались, конюхи испуганно отскакивали в стороны, Джон Гоббс щелкал кнутом, и головокружительная неистовая гонка возобновлялась. Впереди расстилалась пустая дорога, а сзади вздымалось облако пыли. Грохот колес и топот копыт то затихал на пыльной дороге, то усиливался, когда дорожная пыль сменялась булыжной мостовой. Они неслись мимо домиков, под соломенными крышами которых мирно спала невинность, мимо мрачных лесов, в черном одиночестве которых могло затаиться зло, пересекали журчащие ручьи, посеребренные бесстрастной луной. Беглецы то тяжело поднимались по крутому склону холма, то быстрокрылыми птицами неслись вниз, и вот впереди уже виднеются огни очередного постоялого двора. Опять мерцают фонари, опять слышатся хриплые возгласы заспанных конюхов. Вдруг обнаруживается, что одно из колес перегрелось. Джон Гоббс наклоняется, чтобы лично убедиться в этом, удрученно качает головой и отрывисто приказывает:
