Повздыхав немного над своей горькой судьбиной и выкурив сигарету, я снова взялся за пылесос, который теперь уже не казался мне орудием пытки. Все познается в сравнении.
Есть такое выражение — плясать от печки. Когда я наконец прибрался и налил себе стопарик, чтобы немного прийти в себя после треволнений и несвойственного мне труда, эта мысль пронзила меня словно молния. Ну и тупица ты, Алекс Богданов! Пытаешься распутать клубок не с того конца.
Чирик! Вот где гвоздь программы. Чирик и его подельники — Юха и Шнырь. Удивительная была компашка — воровали длительное время, все подряд, но ни разу не попались и не присели на нары. Возможно, потому, что брали всегда понемногу — на выпивку и опохмел. И особо не стервятничали.
Жители нашего микрорайона знали о «хобби» этой троицы и даже могли предъявить следствию улики их незаконных деяний, но помалкивали. И не потому, что боялись. Просто старались не обращать внимания, благо большого урона Чирик со товарищи не наносили. Некоторые бабы даже жалели беспутных пьяниц и иногда приносили им что-нибудь на закуску. Эта троица была вроде булыжника на тропе, о который кто-нибудь да разобьет палец на ноге, — и мешает движению, и оттащить его в сторону трудно, потому как тяжел чрезмерно, да и неохота.
Шоблой заправлял Чирик — высокоинтеллектуальный балбес, хитрый, как змей. Вообще-то его фамилия была Чирков, и он даже закончил три курса юридического факультета. Но потом за пьянку и дебош его оттуда выперли, и пошло-поехало. Поначалу Чирика, который не мог удержаться ни на одной работе больше двух недель, кормили престарелые родители (он был единственным, поздним ребенком, чрезвычайно капризным и избалованным), а когда они ушли на тот свет, он и вовсе покатился под откос, превратившись в «нетрудовой элемент».
И тем не менее Чирик был неглупым малым, хорошо юридически подкованным (все-таки институт дал ему кое-какие знания) и расторопным, особенно в воровских делах. Я небезосновательно предполагал, что именно он является разработчиком тактики своей воровской шайки. Чирик и гоп-компания воровали в основном в отдаленных частях города (опять-таки по мелочам, которые ментам по барабану), но иногда трепали и своих, из родного микрорайона, — больше для понта или из-за элементарной лени, — брали, что лежало без особого присмотра и поближе.
У меня не было сомнений, что нападение на Африкана было совершено Чириком совсем не по той причине, которую он потом везде афишировал. (И то только потому, что это «эпическое» сражение наблюдали местные пацаны, игравшие неподалеку, они и раструбили везде о происшествии.) Какие у старика деньги? Их и на бутылку не хватило бы. В булочную не ходят с полным кошельком. Тем более пенсионеры.
Ан нет, Чирик явно метил во что-то другое. Ведь ни до того, ни после его шайка-лейка не занималась гоп-стопом. За грабеж полагалась статья, поэтому эти три хорька обделывали свои делишки по-тихому, стараясь не привлекать к себе более пристального внимания соответствующих органов. Они не хотели обогатиться и зажить на широкую ногу — им нужно было лишь хорошо выпить и закусить. (Но каждый день.) А на это не требовалось много денег.
Выходит, Чирику кто-то дал наколку на Африкана. И пообещал хорошо заплатить, если тот изымет у старика некий предмет. Но что именно? Или мои домыслы — пустышка? Так думал я, вышагивая в направлении котельной, обслуживающей наш микрорайон. Там находилась «штаб-квартира» этой гопоты — как это ни удивительно, но Юха и Шнырь числились слесарями-сантехниками. Однако на вызовы — по домам — ходили другие, вполне приличные ребята. А этим двум доверяли лишь самые грязные работы, которые они выполняли спустя рукава.
— Где я могу найти Юшенкова? — спросил я мужика, который у входа в котельную что-то варил с помощью газовой горелки; под фамилией Юшенков значился Юха.
Бегать по городу и искать Чирика мне было недосуг, и я решил первым делом навестить его «штаб-квартиру», вполне обоснованно предполагая, что в данный момент этот бездельник находится именно там. Обычно трио шаромыжников квасило с утра до вечера, так что где ж еще им быть?
Сварщик снял маску, посмотрел на меня неодобрительно и коротко ответил, кивком указав на пристройку к зданию котельной:
— Тама они…
На этом наш разговор закончился, и я рывком отворил перекосившуюся дверь. Верно подмечено, что сапожник обычно без сапог — дверь висела только на одной петле, а вторая была оборвана. Приварить ее — дело пяти минут, но это же нужно поработать. И потом, за эту работу никто не заплатит, что для перековавшегося на капиталистический образ жизни пролетария — тем более сантехника — совершенно неприемлемо.
Пристройка исполняла роль слесарной мастерской и была уставлена стеллажами с обрезками труб и металлических прутьев, верстаками, шкафчиками и завалена кранами, задвижками и прочей сантехнической дребеденью. В дальнем ее конце стоял единственный верстак, на котором не валялись металлические обрезки и ключи. Он был чинно-благородно застелен газетой, исполняющей роль скатерти-самобранки.
Дружки-приятели уже были подшофе. Судя по пустой таре, валявшейся на полу, компашка успела оприходовать две бутылки весьма неплохой водки и уже намеревалась откупорить третью. Закуска тоже была не из дешевых: сырокопченая колбаса, рыбий балык, консервированные крабы, буженина, свежие помидоры, маринованные грибы и два хлебных батона. Похоже, шаромыжники отмечали очередную воровскую удачу.
— Привет честнóй компании! — В моем голосе явственно прозвучала ирония.
Однако ее не оценили. И вообще, мое появление сильно не понравилось горе-сантехникам.
— Кто таков? Те чё нада?! — грозно сдвинув жидкие рыжие брови, спросил Шнырь — с виду глист в обмороке.
— Шоколада, — ответил я в рифму.
— Не понял… — Юха с угрозой встал.
Он был рослый, но худой и сильно испитой. Его темное лицо пропойцы было испещрено многочисленными рытвинами — несмотря на прививки, его угораздило переболеть оспой.
— Чирик, я к тебе, — не обращая внимания на грозную позу Юхи, обратился я к третьему, который был, как мне показалось, трезвее своих дружков.
Чирик смотрел на меня исподлобья с тревогой и даже страхом. Видимо, он принял меня за мента. Конечно, нам доводилось сталкиваться — когда живешь в одном микрорайоне, это неизбежно, тем более что Чирик присутствовал на поминках Африкана. Но тогда он уж точно не обращал на меня никакого внимания — не до того было — и вряд ли запомнил.
— Сядь, Юха, не маячь, — тихо обронил Чирик, и верзила послушно опустился на тумбочку, служившую ему табуретом. — Что вы хотите? — спросил он вежливо.
С виду Чирик казался дурак дураком, и только маленькие умные глазки, если хорошо присмотреться, напрочь разрушали эту иллюзию. Если бы не праздный образ жизни и не пьянство, он вполне мог занять какое-нибудь достойное место в человеческом сообществе.
— Говорить. Наедине, — сказал я жестко.
— Ты не мент, — вдруг сделал вывод Чирик.
— А я и не утверждал, что это так.
— Тогда гуляй. Видишь, мы отдыхаем. — Чирик нагло ухмыльнулся. — Я принимаю только по пятницам. Тринадцатого числа.
— Придется нарушить твой график. Разговор будет серьезным.
— Чирик, что он буровит?! — подхватился Шнырь.
— Хочет, чтобы ему рога пообломали, — с угрозой изрек Юха. — Тебе сказали — вали, значит, дуй отсюда… пока трамваи ходят.
— Мужики, я ж к вам по-доброму… — сказал я с ледяной ухмылкой.
Во мне неожиданно проснулся гнев. Он буквально распирал меня изнутри, наливая мышцы необыкновенной силой. Казалось, что я принял тонизирующий препарат типа фенотропила, с которым мне пришлось столкнуться в армии, только гораздо более сильный по своему действию.
— Юха и Шнырь, пошли вон! — Я уже не сдерживался.
— Чего-о?! — Юха сгреб меня за отворот куртки, дохнув в лицо свежим перегаром. — По полу размажу… ик!
Я ударил его коротко, без замаха — под дых. И отшвырнул на руки Шнырю, который и завалился вместе со своим дружком на пол, при этом треснувшись башкой о какую-то железяку. А затем повернулся к закаменевшему Чирику:
— Скажи им, чтобы линяли отсюда. От греха подальше.
— Уходите… — выдавил из себя Чирик, наконец осознавший, что его дела могут пойти совсем худо.
Испуганный Шнырь и еще не окончательно пришедший в себя Юха, которого он поддерживал под руку, поковыляли из мастерской. Я тем временем буравил взглядом съежившегося Чирика. Давил, так сказать, ментально.
— Ну и о чем будет базар? — наконец набравшись храбрости, спросил Чирик.
— О жизни, Чирик, о жизни. Скажи мне, мил-дружочек, кто тебя навел на Африкана? Когда вы втроем якобы собирались добыть у него денежку на опохмел. И что именно было заказано.
