И Кулаков стал меня запугивать. Он говорил, что до сих пор хорошо обращался со своей пленницей, но если Шерлок Холмс и другие любители лезть не в своё дело немедленно не уберутся из этой страны, он начнёт наказывать Ребекку Алтамонт за наши, как он выразился, проступки.
— Предоставляю вашему воображению домыслить, какое именно наказание я изберу. Ах да, чуть не забыл! Пусть мой звонок послужит официальным объявлением свадебной церемонии, которая скоро состоится. Правда, она будет отложена до тех пор, пока мы с моей невестой не уедем в загородный дом. Там легче найти надёжного священника, который разумно относится к таким вопросам.
Я подумал, что он собирается повесить трубку, но тут вампир произвёл прощальный залп:
— Да, и передайте мои наилучшие пожелания этой семейке воров, бесчестным Алтамонтам. Скажите им, что я ещё верну своё сокровище. И поздравьте их с тем, что у них такие вкусные дочери. Жаль, что их так мало.
В трубке послышался смех, и на другом конце линии раздался резкий щелчок, сменившийся частыми гудками.
Ребекка как заложница была теперь в ответе за наше «поведение».
Шокированные угрозами в адрес Ребекки Алтамонт, мы устроили военный совет, чтобы определиться с дальнейшими шагами.
Конечно, нас сильно обеспокоил этот новый вызов Кулакова. Особенно мы опасались, как бы он не увёз Ребекку в одно из отдалённых загородных имений. Дело в том, что хозяин имения обычно олицетворял собой закон и правил там полновластно, чего не мог позволить себе в городе. К тому же там нам было бы очень трудно или даже невозможно добраться до преступника и его жертвы.
Граф Дракула имел собственный взгляд на вещи. Он заявил, что даже если мы потерпим неудачу в Санкт-Петербурге, соображения чести заставят его начать продолжительную кампанию. Он потратит годы на то, чтобы вернуть девушку или хотя бы отомстить её похитителю.
Мы одобрили такой настрой графа, но вместе с тем нас не устраивала месть вместо спасения.
Поначалу мы хотели послать врагу гордый вызов и устрашающее предупреждение, но потом решили, что единственным достойным ответом будет действие.
Чем больше я узнавал Санкт-Петербург и его жителей, тем более иностранным представлялся он глазам англичанина, несмотря на туманы и сырость, напоминавшие о родине. И в то же время этот город был вполне европейским, а не восточным или азиатским, и производил очень сильное впечатление.
Город раскинулся на нескольких островах и заболоченном краю материка. Посередине он разделён Невой, от вод которой веет ледяной свежестью родника в лесной чаще. Я был поражён, узнав, что длина Невы всего сорок шесть миль. Она вытекает из Ладожского озера, которое подпитывают родники, берущие начало в необъятных северных лесах.
В числе островов, на которых построен город: Аптекарский остров с Ботаническим садом; Елагин остров с дворцом и знаменитыми дубами; Каменный остров, где расположены церковь Иоанна Крестителя и Летний театр; Крестовский остров, где находятся средневековый замок, сады и яхт-клуб.
На эти острова летом устремляются изголодавшиеся по простору и свежему воздуху горожане. Целиком поглощённые поисками, мы с унылым видом бродили в жизнерадостной толпе петербуржцев, которые обедали в ресторанах, окружали оркестровые эстрады и посещали концерты в кафе.
Планировка и архитектура Санкт-Петербурга скорее не русские, а европейские, в большей степени итальянские.
Люди всё ещё обсуждали двухсотлетний юбилей города, отмечавшийся в мае 1903 года.
Все мы были заняты сбором информации. К примеру, я хорошо узнал русских кэбменов (извозчиков), многие из которых говорили по-французски и даже немного по-английски. У всех извозчиков было что-то вроде формы, которая состояла главным образом из длинного синего кафтана, подбитого ватой, и яркого кушака. Летняя форма одежды включала цилиндр оригинального вида, в котором извозчик, на мой взгляд, был похож на фантастическое создание, вышедшее из-под пера Льюиса Кэрролла. Как ни странно, в этом краю, где такие суровые зимы, кэбы были открытые, и только кожаный верх защищал пассажиров от дождя.
К счастью, я сносно говорил по-французски, а большинство русской знати предпочитало этот язык родному. К моему облегчению, моего французского хватало для общения. При встречах я изображал из себя путешественника, которого случайно занесло в Россию.
Холмс чуть ли не каждый день обменивался телеграммами с Майкрофтом, пытаясь узнать, достаточно ли оправились родители Ребекки, чтобы выдержать последние новости о младшей дочери. Телеграммы приходили в Лондон на имя посредника, поскольку по ряду причин было желательно держать Майкрофта в тени.
Если бы наше пребывание в Санкт-Петербурге не было связано со столь трагичным событием, как похищение девушки, Холмс, наверно, получал бы большое удовольствие от визита в этот город. Теперь он мог лично встретиться с людьми, с которыми прежде общался только посредством писем и телеграмм, и обменяться с петербургской полицией информацией по профессиональным вопросам.
С точки зрения англичанина, главные улицы Санкт-Петербурга поразительно широкие и прямые (на элегантной Большой Морской вывески в витринах магазинов — на французском и порой на английском языке), и у многих зданий необычайной красоты каменные фасады. Благодаря сырости и туману англичане чувствуют себя здесь как дома. В городе очень много соборов и церквей.
Бронзовый всадник — памятник Петру Великому, воспетый Пушкиным в его знаменитой поэме, — стоит к востоку от Английской набережной, вблизи Адмиралтейства. Конная статуя, выполненная по заказу Екатерины Великой в честь её славного предшественника, изображает Петра в римском венке и тоге. Его правая рука указывает на запад, и он поднял на дыбы бронзового коня, попирающего копытами мятежного змея.
Мы неустанно разыскивали нашего неприятеля и его пленницу и в городе, и в пригородах. И лишь через несколько дней бесплодных поисков и расследования, вконец истрепавших наши нервы, нам удалось установить, где находится дом Кулакова в Санкт-Петербурге. Примечательно то, что официальные документы были выписаны на другое имя.
Осторожно подобравшись к дому, мы начали вести наблюдение. Где бы в настоящее время ни находился хозяин, сейчас он определённо отсутствовал, точно так же, как не оказалось его в снятом им загородном доме в Англии, когда мы туда наведались. Вообще-то похоже было на то, что в петербургском доме с маленьким садиком давно никто не жил. Но вскоре появились несколько слуг и поспешно занялись проветриванием здания, очевидно готовясь к приезду хозяина. Холмс, используя официальные и неофициальные источники, выяснил, что по пути из Англии граф послал домоправительнице телеграмму из Копенгагена.
В ту ночь мы вчетвером незаметно вошли в дом, не потревожив слуг, и тщательно обыскали помещение. Не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что мисс Алтамонт здесь нет. Значит, Кулаков наверняка вкушает свой дневной сон в другом месте.
Нам в голову пришла ужасная мысль, что заложницу русского пирата уже увозят в какую-нибудь отдалённую сибирскую деревню в карете или по железной дороге. Граф Дракула и Сара Керкалди по-прежнему проводили свои ежедневные сеансы гипноза, и, по их сведениям, ни Ребекка, ни Кулаков не покидали города. Тем не менее нельзя было исключать возможность их отъезда.
И вот, когда перспективы были совсем мрачными, мы получили радостное известие. Я не стану уточнять, из какого именно источника, — даже теперь, четырнадцать лет спустя. Мы узнали, что мисс Алтамонт держат в доме одной персоны, которая либо находится в сговоре с Кулаковым, либо вынуждена под угрозой шантажа выполнять требования вампира.
Наскоро посовещавшись, мы решили рискнуть всем и проникнуть в особняк этого лица — если возможно, хитростью, если не получится, силой. Там мы сделаем всё, что потребуется, чтобы освободить Ребекку Алтамонт, живую или превратившуюся в носферату, из плена. Соединив наши руки, мы торжественно поклялись в этом.
Кружа по Санкт-Петербургу и встречаясь в отеле, чтобы обменяться информацией, члены нашего отряда продолжали искать Кулакова, его пленницу и таинственного Григория Ефимовича, который, по-видимому, оказывал сильное влияние на нашего врага.
По некоторым признакам мы понимали, что делаем успехи. Во всяком случае, мы спровоцировали графа на звонок, а это значит, что он чувствует себя загнанным в угол. И тем не менее мы столкнулись с большими трудностями, и некоторые из них возникли оттого, что мы были иностранцами.
Мы серьёзно рисковали, пытаясь спасти Ребекку. Дракула объяснил, что нам, живым людям, лучше не доводить дело до ареста и тюремного заключения, которые в России могут быть даже пострашнее быстрой смерти.
