Иван в отличие от такой домохозяйки не намеревался предаваться унынию из-за суеверий. По складу характера он был бойцом и капитаном собственной жизни. Но природное звериное чутье ему подсказывало: что-то не так.
Сойдя с сухумского поезда, Иван отправился в «Park inn» – отель, в котором он жил до отъезда в Карелию. К его удивлению, в «Park inn» свободных номеров не оказалось. Эту маленькую, неприглядную гостиницу во дворе Невского проспекта Иван нашел случайно. Красивый, даже блистательный фасад, как и положено фасаду, выходящему на центральную улицу города, благоустроенный двор-колодец, скромные двери парадного, за которыми – круговая двухпролетная лестница, ведущая на третий гостиничный этаж. Иван поднимался наверх по замусоренным ступеням и сомневался, в ту ли он дверь вошел? Скромная табличка из металла с надписью «А-отель» развеяла его сомнения. Стойка регистрации вместе с девушкой-администратором, чудом втиснутая в узкий проход коридора, холл с чайниками, олицетворяющий кухню, и далее – номера.
Номер Ивану достался вполне приличный – он жил в условиях и похуже. Две кровати, стол, стул – трехзвездочный евростандарт. Вид из окна романтичный – на крыши домов. После вагончика на турбазе и узкой полки в купейном вагоне номер показался ему очень даже хорошим.
Он разулся, с наслаждением вытянулся на свежей постели и незаметно уснул.
Завтраки, которые входили в стоимость проживания, оставляли желать лучшего. В холле, где Иван при заселении заприметил чайник, по утрам подавали растворимый кофе и сардельку с лапшой и капелькой ядреной горчицы, или омлет с поджаренной колбасой. И то тарелку с этим невкусным завтраком официантка норовила унести из-под носа, стоило только зазеваться.
Несмотря на низкий уровень сервиса, менять гостиницу Иван не стал. Эта его вполне устраивала тишиной и малочисленностью постояльцев, к тому же она располагалась в центре, а еще он привык к виду из окна. Было в этих крышах что-то завораживающее, как бы сказала Майя, магическое.
По приезде из Сухума Иван сходил в Манеж, где полным ходом шли приготовления к выставке. С помощью обаяния и шоколада ему удалось раздобыть у милой барышни из администрации павильона адрес, где остановился художник. С мужчинами он тоже умел договариваться, но с художником договориться ему не удалось.
– Я из администрации Центрального выставочного комплекса! – с порога объявил Иван и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру Дьячковой.
Малунис смотрел на гостя немигающими пасмурными глазами, пытаясь понять – зачем он понадобился организаторам выставки?
Художник производил впечатление вежливого, немного скованного человека. От коньяка он отказался сразу, чем сильно усложнил задачу. Иван не унывал, в бизнесе ему доводилось иметь дело с очень несговорчивыми людьми, к которым он если не сразу, то спустя время подход находил. А Малунис, на его взгляд, представлялся не слишком сложным для обработки человеком, нужно было только выявить струнки, на которых можно сыграть. Недолго думая, Иван начал с грубой лести:
– Ваши работы очень хороши, просто восхитительны! Особенно та, на которой изображено солнце в реке. Я, знаете ли, сам немного художник. Конечно же, не такой талантливый, как вы, но даже мне ясно, что картина потрясающая! Я бы с удовольствием ее приобрел.
– Она не продается.
– Ой как жалко! Я уже так и видел ее на стене своей гостиной. Она великолепно украсила бы интерьер. Тогда хотелось бы узнать, что вас вдохновило на написание столь трогательного пейзажа?
– Ну, так… как обычно, природа, – не сразу ответил растерявшийся от щедрых похвал творец картины.
– Природа прекрасна! Она, как ничто иное, способна вдохновлять людей на создание шедевров. И вы выбрали очень удачное место для пейзажа. Это должно быть где-то у вас, в Прибалтике, – предположил Иван.
– Да, в Прибалтике, – художник явно многословием не отличался.
– Я так и думал! Только там растут такие великолепные сосенки!
Альберт пожал плечами – сосны как сосны, разве что, как нигде, их сильно пригибает ветер к земле, оттого они и скрюченные.
– А скажите мне, уважаемый Альберт, в действительности существует ли эта милая речка и в ней действительно золотится этот чудный солнечный диск?
– Да, так и есть.
– Невообразимо! Я просто представить себе не могу такую красоту. Где это место, я должен его увидеть!
– Сожалею, но я не могу вам этого рассказать.
– Понимаю. В наше время так мало осталось нетронутых островков природы, что их нужно тщательно оберегать от людей. Но вам не стоит беспокоиться, я не варвар, я не оброню в речку ни единой соринки, не поврежу ни одного деревца. И никому, слышите, никому про это место не скажу. Шии! – приложил палец к губам Иван. – Я – могила!
– Я вам верю, но – не могу.
– Жаль, очень жаль. А все-таки…
– Извините, но – нет. Быть может, потом…
– Потом? А когда? Есть какие-то обстоятельства, которые вас сдерживают?
– Да, именно так.
– Может быть, я смогу посодействовать их преодолению?
– Нет.
Опять «нет». Иван не любил односложные ответы, они, как двери без ручек, не позволяли за что-то зацепиться, чтобы их открыть и войти в помещение. Ничего, с первого раза не получилось, выйдет в другой раз. Уже то, что Золотое Солнце существует в реальности, а не является вымыслом художника, внушает оптимизм. Если даже Малунис не пожелает выдать его местонахождение, его можно будет вычислить логическим путем. Сам он из Прибалтики и, скорее всего, ходил на пейзажи недалеко от дома. Осталось только узнать, где его дом.
Придя к такому умозаключению, Иван откланялся и исчез за дверью, незаметно сунув в стоявшую на столе широкую вазу бутылку коньяка – в качестве благодарности за прием.
Иван коротал последний вечер перед отъездом в Прибалтику. В Петербурге он задержался на время получения визы. Слава богу, Литва входит в Шенгенскую зону, иначе еще неизвестно, как долго пришлось бы ему ждать разрешения на въезд. Он навел справки и выяснил, что Альберт Малунис зарегистрирован в курортном местечке Гируляй, что на Балтийском побережье. Он уже вдоль и поперек изучил карту местности и насчитал в Гируляе и его окрестностях пять речек, придирчиво отбросил три из них, которые находились близко к домам и поэтому вряд ли хранили в себе Золотое Солнце. «Это должно быть глухое, труднодоступное место, куда даже аборигены не ходят, иначе бы никакой идол там не сохранился», – рассудил Иван. К сожалению, в бумагах ученого точных координат расположения идола не значилось.
После еще одной неудачной попытки договориться с художником Иван решил обойтись без его помощи. Второй раз Малунис разговаривал с ним недолго и впустил его в квартиру не дальше прихожей. Сами с усами, бодрился Иван, вытянувшись на гостиничной кровати перед телевизором. Он включил его для фона, чтобы уснуть под мурлыканье симпатичной ведущей канала «Культура». Его еще неглубокий сон прервал тихий стук в дверь и голос администраторши:
– Иван Абрамович! Откройте, пожалуйста!
Проигнорировать просьбу не удалось – барышня оказалась настырной и продолжала так же тихо, но настойчиво барабанить в дверь. Иван неохотно поднялся и пошлепал открывать.
– Господин Форельман? – скорее утверждающим, нежели вопросительным тоном поинтересовался вошедший вместе с тремя другими крепкий мужчина. – Капитан Юрасов, угрозыск. Собирайтесь, поедете с нами.
* * *
– Итак, все сначала. Когда и зачем вы приехали в Петербург? – устало повторил свой вопрос Тихомиров.
Иван уставился ему в переносицу немигающим взглядом. Он знал, что при встрече с опасным диким зверем очень важно не дать ему почувствовать твою слабость. Нельзя бояться – зверь мгновенно уловит флюиды страха, и тогда, можно не сомневаться, он нападет. Так же и со следователем. Он в данном случае – сильный противник, сильный и опасный – едва ли не опаснее медведя в тайге, если оказаться перед ним без оружия. И тут, чтобы выстоять, нужно не терять самообладания. Пусть следователь видит, что он уверен в своей правоте и в себе. Уверенность – это всё, она помогает добиться победы даже в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.
– Я приехал в Петербург в конце марта, по делам бизнеса.
– Это я уже слышал. Меня интересует, с какой целью вы приходили к Альберту Малунису?
– Я хотел купить у него картину.
– «Солнце в реке»?
– Да, ее.
– Почему вам понадобилась именно эта картина? И зачем вы приехали к художнику на дом, ведь можно было дождаться, когда откроется выставка, и найти его там?
– Эта картина мне очень понравилась, и я боялся, что кто-то купит ее раньше.
– Прямо-таки Ван Гог с Марком Шагалом этот Малунис – его шедевры пользуются бешеным успехом! – вздохнул Тихомиров. Он ничуть не сомневался, что задержанный по подозрению в убийстве Форельман темнит. Ведь ясно же, как белый день, что не картина ему понадобилась, иначе не выбросил бы он ее на помойку, а что-то другое. Вот только что, пока непонятно.
