Мария Спасская - Кукла крымского мага

Шутка Волошина удалась на славу. В результате розыгрыша Елизавета Дмитриева с трудом оправилась от душевной болезни, добрый Анненский скончался от сердечного приступа вскоре после того, как Маковский заменил в одном из номеров журнала стихи мэтра сонетами Черубины и ее символическим гороскопом. Сам главный редактор хоть и женился со временем, однако всю жизнь его преследовал образ прекрасной мадемуазель де Габриак, в который Волошин со свойственным ему мастерством вложил все то, что пленяло Маковского в женщинах. В какой-то момент Волошин, должно быть, почувствовал неудобство от содеянного и после дуэли оставил Петербург. Он уехал в Крым, тем более что журналисты глумливо окрестили его Ваксом Калошиным, у Черной речки обнаружив утерянную кем-то из дуэлянтов калошу. Наследника осенило, что ошибка Максимилиана Александровича заключалась в его отношении к происходящему. Никакой любви! Прочь эмоции! Подальше от привязанностей! Он будет жестче и злее. Ведь в мире нет зла. Есть лишь неверно истолкованное добро. Магом должны управлять трезвый ум и холодное сердце. Маг проявил слабость и жестоко за это поплатился. А ведь Волошин, несомненно, и в самом деле был маг. Да еще какой! Он умел манипулировать окружающими и знал толк в этом деле. И Наследник станет магом. Он станет великим магом и большим писателем. Нет, двумя писателями одновременно! Как-то Волошин уговаривал юную Марину Цветаеву скрыться за псевдонимом поэтических близнецов, стать братом и сестрой Крюковыми, но гордячка Марина с негодованием отвергла предложение друга. Наследник же с благодарностью примет совет. А черт Габриак, вдохновитель идеи, займет почетное место над входной дверью в своем родном доме на улице Луталова. И будет служить верой и правдой новому хозяину! Нет, не так! Не верой и правдой, а неверием и ложью! Так-то! «Лучший способ контролировать людей — это лгать им», — сказал как-то Рон Хаббард. А создатель сайентологии знал, что говорит. Наследник разгадал тайну славы. И вот настал день, когда он приступил к осуществлению своего плана…

На этом заканчивалась глава. И обрывалась недописанная рукопись.

Отложив листы, я поднесла к глазам Габриака и начала его рассматривать. Так вот ты какой! Приносящий могущество в ловких руках. Поставив фигурку на стол, я сыпанула в чашку дрянного кофе, который пил Сирин, плеснула кипятку из чайника и задумалась над создавшейся ситуацией. Итак, финита ля комедия. Так сказал Сирин. Отец с минуты на минуту умрет. С ним вместе умрет и Элла Греф, а Женя Колесникова вернется к своей скучной повседневной жизни репортера в маленькой газетке заштатного городка. А теперь, внимание — вопрос: хочу ли я этого? С какой стати я, роскошная писательница Греф, которую любят миллионы читателей, должна отказываться от шикарной квартиры, дорогой машины и красавца боксера, готового пасть к моим ногам? Тем более что я тоже способна писать! Пусть не так блистательно, как пишет отец, но это ничего не значит. Со временем я тоже смогу сочинять приличные истории, а пока некоторое время можно будет проехать на папиной славе. Но Сирин не согласится оставить все, как есть. Значит, нужно убрать Сирина с дороги. Для этого всего-то и нужно подсыпать ему в банку с его обожаемым кофе немножко химикатов из его лаборатории. А свалить все можно на Татьяну. Прямо сейчас пойти, позвонить ей и сказать, что Сирин заспиртовал тело их мальчика, как лягушонка. Мамаша мигом примчится сюда, к сыночку, а тут хладное тело ее супруга. Ай да я! Не сомневаюсь, у меня достаточно ловкие руки, чтобы воплотить этот розыгрыш в жизнь! Я подмигнула Габриаку. Я не подведу. Я тоже Наследница. Наследница своего отца. Идея мне так понравилась, что я поднялась с табурета и почти бегом припустила в комнату Сирина, натягивая на ходу резиновые перчатки. Распахнула дверцы шкафа и несколько раз прошлась вдоль полок со склянками, вчитываясь в названия. Выбрав пару препаратов, взяла флаконы и устремилась на кухню. Открыла банку с кофе и высыпала из каждой склянки по несколько граммов. Затем закрыла крышку и потрясла содержимое банки, перемешивая. Для верности кинула пару кристаллов отравы в чашку с кофе и побежала возвращать склянки на место. Теперь оставалось только вызвать сюда Татьяну. Достав из кармана жакета визитку, я подошла к телефону на стене и начала набирать указанный на картонке номер. Зажатый в руке Габриак мешал, и я положила его на стул. Он смотрел на меня ласковыми глазами. Зубаст. Носат. Великолепен. Теперь это мой личный талисман, что бы там Сирин ни говорил! А эта квартира — дом Габриака. Чертов дом. Вернуть его на место, сейчас же, немедленно! Набрав номер Татьяны, я двинулась к двери, волоча за собой стул. Слушая гудки, встала на сиденье и начала пристраивать Габриака обратно на гвоздь. Темный и насмешливый, он смотрел на меня, словно проверяя, как далеко я могу зайти. Лгунья? Да. Отравительница? Да. Кто еще? Хладнокровная убийца и без того несчастной женщины, которую подставил мой родной отец? Я поймала себя на этой мысли и замерла, потрясенная ею до глубины души. Что я делаю? Убиваю людей ради сомнительной выгоды быть всю оставшуюся жизнь наглой самозванкой? Смогу ли я писать так, чтобы дух захватывало, как от детективов папы? Рука сама собой с силой сжалась, ломая тело Габриака, давя трухлявую древесину и превращая ее в пыль. Сердце больно кольнуло, точно его пронзила тупая игла. А потом отпустило. И сделалось значительно легче, как будто струя свежего воздуха ворвалась в душный коридор.

— Вас слушают, — проговорил сонный голос на том конце провода.

— Татьяна? — выдохнула я, спрыгивая со стула. — Таня, это Женя Колесникова, дочь Мерцалова. Мне Элла все рассказала. Я только что говорила с вашим мужем. Он очень сожалеет, что не выслушал вас раньше. Викентий Павлович хочет, чтобы вы вернулись. Он считает, что вам нужно поговорить.

Я посмотрела на удивленные глаза Сирина, застывшего у двери чулана, ведущей из клиники в квартиру, и, подойдя к аппарату, повесила трубку.

— Только на таких условиях я готова выполнить ваши требования, Викентий Павлович, и уехать обратно в Москву, — решительно сказала я, отряхивая руки в резиновых перчатках от древесной трухи.

Сирин обхватил голову ладонями и, что-то бормоча, прошел мимо меня, устремляясь на кухню. Приблизившись к столу, взял чашку с кофе и понес ее к губам. Я едва успела. Не чуя под собой ног, подбежала и ударила его по руке, выбивая ядовитое пойло. В ответ на его изумленный взгляд проговорила:

— Очень вас прошу, Викентий Палыч, не пейте больше никогда эту отраву!

И банка с растворимым порошком с грохотом полетела в мусорный бак. А я поправила перчатки, взяла коробку с каштановой краской для волос, валявшейся у отца в кладовке, и отправилась в ванную. Что ж, мне действительно пора возвращаться домой. Там ждет кот Кекс. И Василий.

Подробнее читайте в романе Марии Спасской «Роковой оберег Марины Цветаевой».

Горе побежденным! (лат .).

Цветок дурмана.

Карточная игра.

Из дневников Волошина.

Героиня диалога Платона «Пир».

Без страха (исп ).

Трубочек (фр .).

Черубина де Габриак. Родилась в 1877 году. Католичка (фр. ).

Любовницей.

Николай Степанович.