согласилась я, он кивнул.
— Ладно. Поеду. На работу ещё нужно. Надо успеть много всего сделать, прежде чем я покину свой пост… — я не поняла.
— Ты о чём?
— Я ухожу из управления. И из органов, — у меня, наверное, челюсть отвисла. — Я тоже не собираюсь бегать от ответственности. Я знал об участии отца, о сокрытии преступления. Но управление в это я за собой не потяну. Так что, у тебя будет новый начальник. Скоро, — сказать, что меня это шокировало, ничего не сказать. Он взял меня за руку. — Не расстраивайся. За пределами работы я не исчезну, — и улыбнулся мне. А мне было не до улыбок. Кого он обманывает? Будто я не вижу чудовищного напряжения в нём… — Всё, мне пора. Я предупрежу, когда мы с отцом соберёмся заехать… — и, прежде чем я успела ответить, наклонился и поцеловал меня в щёку. С таким видом, словно это само собой разумеющееся. — Поправляйся, — и он ушёл. А я осталась со своими мыслями наедине. Будто мало всего случилось… Всё продолжает рушиться.
Набрала врача мамы, когда буря от новости Алексея улеглась, попросила передать ей, что я в командировке. Рассказала про Олега. Договорились сначала подготовить её. Для мамы это будет настоящий удар…
Я снова подумала об Олеге. Сейчас первоочередная задача — помочь ему. Я стала искать адвоката для него. А внутри всё не давал покоя неприятный осадок от того, что решил Лёша. Надо поразмыслить над этим тоже. По-моему, это ошибка. Возможно, есть шанс обернуть эту ситуацию во благо, а не во вред. Что ни говори, а он честный человек. Мог использовать статус отца и был бы уже на самом верху. Подчинённые его ценят. И работает он на совесть. Прежде чем совершать профессиональное харакири, попробуем наказать действительно виновных…
*** Повествование от лица Максима ***
Вернулся домой.
— Навестил, мать его Ангелину! Пёрся, как влюблённый придурок. С цветочками этими… А она спит у этого на плече, — я злился, как какой-то малолетка. Даже двухчасовое проветривание мозгов не помогло. Она ещё… Выдала вчера, что у неё в жизни всё усложнилось ещё больше. — Сколько ещё вся эта чертовщина будет стоять на нашем пути? — стал злиться ещё больше. — Ладно. Надо успокоиться… — приказал себе, и вспомнил вчерашний вечер. Звонок её «старого друга». Как чуть с ума не сошёл, поняв, что с ней беда. В таком состоянии ехал в больницу, что чуть в аварию не угодил. — В одном она была права. Тащить отношения в одиночку чертовски тяжело… — будто ты готов отказаться их тащить… Я даже ухмыльнулся этим мыслям.
Так и сидел, ухмылялся, пока не вспомнил, как увидел её впервые. В коридоре университета. И подумал: кому-то повезёт… Вот бы она была со мной в группе… И как же я охренел, когда увидел её на паре. Сразу было видно, что она особенная. Не такая, как все. Ещё в первую неделю учёбы все перезнакомились и начали формироваться группки по интересам. Она не искала общения сама, но всегда была готова помочь, если её просили. Отдавалась учёбе больше, чем обычный студент. В спорте — лучшая в группе. Всегда удивлялся странному сочетанию в ней: независимости — её даже можно было назвать одиночкой, и способности влиться в коллектив так стремительно, будто она много лет знакома с людьми. Я сразу понял, что у неё свой путь и она точно знает чего она хочет. Для меня она выделялась, как светящийся маячок. Не только в группе, но и во всём университете. Да и вообще, во всём круге моего общения.
Следующее воспоминание вызвало улыбку. Как же она покраснела, когда я поздравил её с днём рождения во время пары. Она была так мила, что, все парни группы пустили слюни. А я тогда подумал, что она должна быть моей.
И какой кайф был, когда мы стали встречаться в университете. Она всё твердила, что ничего серьёзного между нами быть не может. А я не придавал этому значения… А она и правда разорвала отношения. Мне тогда показалось, что она стала открываться мне, но испугалась. Потом я потерял её из виду на несколько лет. И снова охренел, увидев её в своём отделе. Появилась надежда, что я снова смогу завоевать её. Но она всё продолжала придерживаться своего правила.
А потом она наконец открылась мне. И, кажется, я пробился сквозь её панцирь одиночества. В голове, как вспышки, стали всплывать воспоминания о её поцелуях. Даже мурашки побежали по телу. И снова появилось то чувство невероятного счастья. С ней я — самый счастливый человек на земле.
— Но почему-то позволяешь какому-то говну в её жизни всё испортить. И лишить вас обоих этого счастья… — упрекнул я самого себя.
Но упрямства у неё столько, что иногда нет сил бороться… Вспомнил день, когда ушёл. Как она упёрлась бараньим рогом в свою затею. Вышел от неё и сразу же пожалел об этом. Но вернуться не решился. Знал, что она поступает неправильно. Да, ещё её слова, что она не изменится, даже ради меня, сильно задели меня…
— А если этот индюк был прав? Если бы я не ушёл, то смог бы переубедить её не участвовать в этой затее с провокацией маньяка… И её бы не ранили, — но каким-то чудом из-за всего этого воскрес её брат… — У твоей любимой малышки всё сложно…
Решил пообедать и снова поехать к ней. Даже, если этот перец будет там виться вокруг неё, всё равно останусь. Я стал разогревать еду, раздался звонок в дверь. Я пошёл к двери и посмотрел в глазок.
— Фига себе! — чертыхнулся я, но открыл. Передо мной стоял сам Алексей Цветков — старый друг Ангелины.
— Могу войти? — без приветствия спросил он. И вид самоуверенный такой сделал. Я отошёл молча, пропуская его. А в следующую секунду до меня дошло.
— С Ангелиной всё нормально? — быстро спросил я, уже успев испугаться.
— Да, — просто и спокойно ответил он. Я выдохнул резко возникшее напряжение, а он снова заговорил: — Я тут по своей инициативе, — какой это ещё такой инициативе? — Ты зря ушёл утром.
— Пожалуй, что так, — согласился я.
— Она расстроилась.
— А ты, конечно, доложил… — не сдержал я своё недовольство.
— Что у вас происходит?
— Твоё какое дело?
— Сам знаешь какое, — вот самовлюблённый павлин! Ещё и не скрывает, что клинья подбивает к моей Ангелине! Я даже разозлился.
— Мы сами разберёмся. Без посторонней помощи.
— Ну да… — без ехидства, но таким тоном сказал он, будто ему-то точно известно разберёмся мы
