На следующем окне шторы тоже были задернуты неплотно, и еще не заглядывая туда, я услышала вопль: «Убирайся к ней, раз она тебе так нужна!» В комнате здоровенная бабища в халате поверх ночной рубашки, хотя на дворе был белый день, рыдала в полотенце, а у ног ее ползал хиленький мужичонка и повторял в ее коленки, выше он не доставал: «Ты же знаешь, что я без тебя жить не могу!» Вся сцена игралась на постоянном накале страстей, и реплики повторялись по несколько раз на бис. Поскольку я оказалась единственной зрительницей этого потрясающего спектакля, то уже подняла было руки, чтобы захлопать, но вовремя опомнилась. Если я сейчас сделаю попытку влезть в окно этой милой семейной пары, то мужичка просто убьют, да и мне достанется. Мне стало жалко незадачливого героя-любовника, да и себя заодно, поэтому я передвинулась к последнему окну. Оно оказалось совсем без занавесок, и была видна пустая голая комната, освещенная лампочкой без абажура. Посреди комнаты на самодельном табурете сидел небритый мужик в майке и рваных тренировочных штанах. Перед ним на полу стояла полупустая бутылка водки, и он смотрел в угол таким тяжелым взглядом, что мне страшно было даже подумать, что ему там мерещится.
Я решила, что этому я совсем не помешаю, что он меня, скорее всего, просто не заметит. Ощупав окно, я поняла, что оно не заперто – этому алкашу было не до таких мелочей. Я тихонько надавила на створку, и она отворилась. Взобраться на подоконник снаружи оказалось намного труднее, чем изнутри, – пришлось подтащить к окну старую тумбочку, благо подручного материала во дворике валялось более чем достаточно. Я вскарабкалась на окно и как можно тише спрыгнула на пол. Хозяин комнаты в это время решал труднейшую проблему – допивать сейчас или оставить на вечер, мне казалось, что я слышу скрип его мозгов, не привыкших к такому усилию. Очень медленно, на цыпочках, вдоль стеночки, я начала двигаться к двери. Очевидно, к хозяину внутрь все же проникали посторонние звуки, потому что он перевел свой тяжелый взгляд на меня. Я постаралась придать своему лицу потусторонний вид и продолжала движение. Нет меня совсем, призрак я, фантом, плод его больного воображения! Очевидно, алкаш так меня и воспринял, потому что потерял ко мне всякий интерес, и я спокойно вышла из комнаты. Коридор был узкий, длинный и страшно захламленный. Прикинув, в какой стороне должен был выход, я двинулась наугад, лавируя между старыми шкафами, сосланными на покой комодами и коробками с неопределенным барахлом. Через некоторое время навстречу мне попалась тетка средних лет, в бигудях и цветастом халате, с кастрюлей горячего супа в руках. Увидев меня, она чуть не выронила кастрюлю и заорала:
– Опять к Ваське всякая шваль ходит!
В коридоре было темно, и тетка меня не разглядела, поэтому я не обиделась и любезно сказала:
– Спокойно, тетя, скажите, где выход, и я уйду.
– Да ты, может, сперла у него чего!
– Да что у него красть-то? – изумилась я.
– И то верно, – мирно согласилась тетка и сказала, где выход.
Оказалось, я шла совершенно не в ту сторону. Вот так всегда, с ориентацией у меня плохо, могу в трех соснах заблудиться. На следующем витке лабиринта… простите, коридора, на меня сверху свалился огромный кот. Весил он не меньше десяти килограммов. Кот не имел в виду плохого, просто иначе ему было не слезть со шкафа, вот он и поджидал одиноких прохожих. От удара котом плечо заломило. Вот раскормили всей квартирой, а еще жалуются, что плохо живут!
Наконец обнаружился выход их этих катакомб, и, едва справившись с бесчисленными замками, я вывалилась наружу. Я оказалась совсем на другой улице, не на Зверинской, но эта часть Петроградской стороны тем и хороша, что где бы вы ни находились, вы всегда увидите шпиль Петропавловской крепости, и я быстро пошла в нужном направлении. Настроение у меня было довольно боевое. Я вспомнила все, весь этот несчастный пропавший день. Напомнила себе, что у меня теперь есть Кирилл, сейчас надо только поймать этого крысеныша Карамазова, а потом можно будет привезти Аську из ссылки, и все будет прекрасно.
По узкому деревянному мостику я перешла речку Кронверку и оказалась на территории крепости. Я торопливо шла вдоль крепостной стены к тому месту, где мерзавец Карамазов гнусным голосом назначил встречу Кириллу. Стена в этом месте очень невысокая, особенно с внутренней стороны крепости, и я, подойдя к месту встречи, легко поднялась на нее и взглянула вниз. Там, под самой стеной, на узком пляже стояли два человека. Один из них был Кирилл, а второй, естественно, Карамазов. Его палочка валялась рядом, а он держал в руке пистолет и направлял его на Кирилла. При этом видно было, что у них идет весьма оживленный разговор. Они были от меня достаточно далеко, поэтому я стала красться ближе, прячась за стеной. Я поняла, что если хочу помочь Кириллу, то должна сделать это именно сейчас.
Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что можно было хотя бы с натяжкой считать орудием нападения. Единственным предметом, попавшимся мне на глаза, была какая-то доска, прислоненная к стене с моей стороны. При ближайшем рассмотрении доска оказалась старой, выброшенной за ненадобностью вывеской с надписью «Место сбора экскурсий». Надпись роли не играла, а доска была большая и довольно увесистая. Я взяла ее поудобнее и влезла обратно на стену. Теперь я ясно слышала всю беседу.
– Ты не выстрелишь, – говорил Кирилл тихим голосом, – ты побоишься. Человека без сознания, связанного убить – это ты смог, а чтобы прямо в глаза смотреть, это ни за что.
– Давай брошку, щенок!
– А у меня ее нет, она спрятана в надежном месте!
– Почему ты ее не принес?
– Передумал! – Кирилл усмехнулся.
Зачем он его провоцирует? Этот ненормальный Карамазов ведь может выстрелить! Если я сейчас закричу, со страху он тоже может выстрелить, вон как близко он стоит к Кириллу. Но неужели Кирилл ничего не может сделать, ведь он такой ловкий и сильный! Я посмотрела еще немного и поняла, что Кирилл все делает нарочно, нарочно заговаривает Карамазову зубы, чтобы тот побольше наболтал.
– Зачем вам брошка? Чтобы продать ее содержимое? Много ли вам осталось, вы же старик, на тот свет с собой деньги не унесете!
Видимо, Карамазова задело за живое, он заговорил тихо, со злобным шипением:
– Что вы, Кирилл. Деньги – это власть. Это вам по молодости кажется, что в старости все желания умирают. В старости, может быть, меньше сил, но желания еще острее и сильнее. Молодость нетерпелива, а старость сильна выдержкой, умением затаиться и ждать, ждать своего часа…
– Дождался, гроза клопов и тараканов! – Кирилл сменил тон на откровенно издевательский. – Ползал по щелям, под дверьми подслушивал, людям гадости мелкие делал, а теперь дождался своего звездного часа! За что Раису семь лет пугал, что племянника под суд отдашь? Да кто бы тебя слушать стал!
– Неправильно рассуждаешь, – оживился Карамазов, – не того она боялась, что племянник под суд пойдет, а того, что узнают все про это. Вот чего люди боятся! И чтобы скрыть это, все свои грехи мелкие, они на все пойдут. Один подсматривает за падчерицей в ванной, другой ворует у своих коллег миниатюры – они маленькие, в карман легко помещаются. Коллекционеры – они все чокнутые, ну не может человек с собой совладать – и все тут! А если узнают люди – все, не будут в дома приличные пускать, на весь город опозорится! Третья – интеллигентная женщина, умница, доктор наук – взяла в любовники мальчишку-студента, форменного альфонса.
– Да кому сейчас до этого дело!
– Это мы с вами так думаем, а она волнуется, переживает, прячет его ото всех… а я тут кстати и…
– Тьфу ты, гадость какая! И из-за такой мрази погиб Женька!
– Нечего на меня сваливать, – обиделся Карамазов, – ему надо было знать, на ком женился, это его баба подвела.
– А вы тут, значит, и ни при чем совсем? – ехидно спросил Кирилл. – Не ходили вы за ней, ничего не знали…
– Я знаю все! – гордо заявил Карамазов.
– И кто убил Вадима, тоже знаете? – заинтересованно спросил Кирилл.
Карамазов замешкался – одно дело, по телефону не своим голосом признаваться в злодействах, другое – заявить человеку про себя, что он – убийца.
– Ну так что же? – настаивал Кирилл. – Вы же такой крутой, держите меня на мушке, скажите правду раз в жизни. Расскажите мне, как вы пошли туда на Некрасова утром в воскресенье на разведку, как увидели там полумертвого человека, как он просил у вас помощи…
– Да, да! – закричал Карамазов фальцетом. – И нисколько об этом не жалею! Он был порядочным подонком, кстати, хотел кинуть Валентину, как и она его, впрочем, тоже. Кроме того, он слишком громко кричал и все равно был не жилец, не прикончи его я, так его прикончили бы вернувшиеся бандиты.
