- Моих пальцев? – переспросил Игорь Михайлович, и было видно, что он судорожно соображает, что ответить.
- Так как быть с пальчиками, - повторил вопрос Андрей. - Дактилоскопия - вещь упрямая.
- Да я вот пытаюсь вспомнить, но пока на ум ничего не приходит, - признался Авдеенко.
- Я вам помогу. Третьего июня сего года вы были на квартире Мараклиева. Припоминаете?
- Да, кажется… - нерешительно произнес Игорь Михайлович. – Я был у него дома, и, наверное, это произошло, как вы сказали – третьего числа. Кирилл Андреевич попросил меня об услуге: чтобы я съездил к нему домой, и взял кое-какие бумаги. Он человек пожилой и ему тяжело самому мотаться. Мне это было не трудно, тем более, что я на машине. Почему бы не помочь старику?
- Ваш тимуровский энтузиазм весьма похвален. Только хотелось бы получит разъяснения по некоторым моментам. Например, зачем вы поднялись на пятый этаж – выше этажа Мараклиева?
- Я не точно запомнил адрес и не сразу нашел нужную квартиру.
- И поэтому передвигались по лестнице бесшумными шагами? Игорь Михайлович, вас неоднократно видели во дворе дома Мараклиева. С какой целью и за кем вы следили?
- На этот вопрос я отвечать не буду, - процедил Авдеенко. – И вообще, без адвоката я больше ничего не скажу.
- Вы пока не задержанный, чтобы приглашать адвокатов. Но раз вы так настаиваете, это можно легко исправить.
***
После того, как следователь Мостовой получил ответ экспертов на свой запрос, у него появились дополнительные основания подозревать Авдеенко в убийстве Мараклиева. Среди отпечатков пальцев, снятых в кабинете главного инженера, были обнаружены отпечатки Авдеенко. Причем, оставленные в таких местах, что сами собой напрашивались неприятные для Игоря Михайловича выводы. Если в доме Мараклиева Авдеенко касался голыми руками только клавиатуры, то рабочее место ученого в «Камее» было залапано основательно. Пальчики Авдеенко остались не только в традиционных для посетителей местах – на дверном косяке и столешнице, но и на ручках ящиков, полках и клавиатуре. Создавалось впечатление, что Авдеенко чувствовал себя за чужим столом хозяином. Мостовой даже усомнился, а не замещал ли завсектором главного архитектора во время его отсутствия? По словам сотрудников выходило, что не замещал. И вообще, Кирилл Андреевич этого бы не допустил.
Было принято решение произвести обыск на квартире Авдеенко. Оперативная группа, возглавляемая Валентином Михайловичем скучно, по-будничному вошла в тесную однокомнатную хрущевку. Понятые – пожилая супружеская пара с первого этажа - молча сидели на кушетки и равнодушно смотрели по сторонам: как живет их сосед, им было не любопытно. Игорь Михайлович, тем не менее, жил не бедно, но и без шика. К вещам относился бережно, подбирал их тщательно и со вкусом. Судя по всему, уборку хозяин делал не часто, но это и не требовалось. Мусорил он мало, а кроме него мусорить в доме было не кому – Авдеенко жил один. Валяющиеся кое-где бумаги можно счесть за легкий беспорядок, а, в общем, в квартире было чисто.
Что искать – бумаги, принадлежащие Мараклиеву или иные вещи – никто не знал. Искали наугад, то есть осматривали все. Поэтому обыск шел медленно: тщательно проверялся каждый уголок. Сначала переворошили все в комнате, затем переместились на кухню.
- Авдеенко не идиот, чтобы улики в доме держать. Ничего мы тут не найдем, - ворчал утомившийся Костров.
- Ничего – тоже результат, - философски заметил Шубин. Он в отличие от своего молодого коллеги особо не перетруждался, уселся в кресло и давал указания: «на антресолях посмотрите», «в диване проверили?».
- Все, перерыв! – не выдержал Мишка и плюхнулся на тахту. Солнце перевалило на западную сторону, куда выходили окна Авдеенко, и в квартире стало невыносимо душно.
- Дверь на лоджию открой, иначе дышать нечем в этой пыли, - отозвался Мостовой, который так же, как и Шубин сидел в кресле и руководил группой.
- Кстати, лоджию проверяли? – добавил Анатолий.
На лоджии ожидал сюрприз - завернутая в газету пластиковая бутылка.
- Уже залапали? – налетел коршуном Куликов. Он спинным нервом почувствовал добычу.
- Не а, что вы. Я даже не дышал, - Костров поспешил удалиться, чтобы не попасть под горячую руку эксперта.
Сыщики могли праздновать победу – было установлено, что в бутылке, изъятой при обыске в квартире Авдеенко, находился яд. Тот самый, которым были отравлены сотрудники «Камеи». Белого вещества было совсем немного – сорок восемь грамм, но достаточно, чтобы извести весь штат архитектурной мастерской.
- Может, ему подбросили? – усомнился Шубин. – Зачем хранить дома такую улику?
- Как же подбросили, - усмехнулся Юрасов. - Этот тип наверняка собирался еще кого-нибудь на тот свет отправить. Во вкус вошел. И вообще, Толян, что ты вечно портишь настроение? Тебе не нравится, что мы, наконец, разобрались с этим делом?
- Мне не нравится, когда я чего-то не понимаю. А мне не понятно, почему Авдеенко не избавился от яда? Допустим, он собирался воспользоваться отравой еще раз. Тогда хранил бы пузырек в более безопасном месте – на чердаке, например, или еще где-нибудь – где угодно, только чтобы не навлечь на себя подозрений.
- Может, он не успел спрятать. Он не мальчишка, чтобы все чердаки знать. Спрятать вещь вне дома не так то легко, как кажется. Либо места подходящего не найдется, либо кому-нибудь на глаза попадешься в самый не подходящий момент.
- Хорошо, - примирительно сказал Толик, - ты можешь мне сказать, зачем Авдеенко убил Мараклиева?
- Ну, ты спросил. Откуда я могу знать, что у этого психа на уме?
- По-твоему, Авдеенко псих? Я так не считаю.
- Анатолий прав, - вступил в спор Атаманов. - Авдеенко вполне вменяем, более того, он мне показался достаточно умным человеком. Мотив его пока не ясен. Видимо, у них с Мараклиевым что-то личное. Не даром же главный архитектор прилюдно называл Авдеенко дилетантом. Игорь Михайлович самолюбив, мог и обидеться. Ну, да бог с ним. На таре из-под яда, то бишь на бутылке, и на газете, в которую она была завернута, есть отпечатки пальцев Авдеенко. Так что улика железная – Авдеенко имеет прямое отношение к яду.
***
Игорь Михайлович попал в весьма щекотливую ситуацию. С одной стороны ему грозило серьезное обвинение в убийстве, и укрывательство мотивов слежки и похождений в квартиру ученого выступало отнюдь не в его пользу, а с другой, рассказать все как есть было не так то легко. Во-первых, попросту стыдно. Если станет известно, с какой целью он, солидный человек, как мелкий воришка сначала обшарил все в рабочем кабинете главного архитектора, а затем залез в его квартиру, то будет грандиозный скандал. Ему будут тыкать в лицо, а его имя станет произноситься с насмешкой, и вообще, не будет у него никакого имени. Украсть у метра архитектуры научную работу и построить на ее основе докторскую диссертацию – такие вещи в научных кругах не поощряются. На карьере можно будет смело ставить жирный крест, и уходить в кладовщики. Во-вторых, он боялся, что следователь не поверит или, того хуже, истолкует этот факт против него. Профессиональный мирок тесен и там, как в хорошей деревне, все на виду. Что бы он стал делать, когда Мараклиев обнаружил воровство? А это событие непременно бы случилось. Поэтому кончина Кирилла Андреевича была Авдеенко ох как на руку. Если раньше Игорь Михайлович еще колебался: говорить - не говорить, то после того, как Мостовой сообщил ему о найденном в его в квартире яде, сомнений не осталось – Авдеенко решил молчать. Уж очень хорошо знал Игорь Михайлович манеру милиции работать, была возможность изучить. Тогда, тридцать с лишним лет назад, когда он впервые попал в жернова МВД, его за шиворот, словно слепого котенка, вытащил из беды отчим – крупный милицейский начальник. Поэтому вместо положенного червонца, он отделался ничем. Сейчас ситуация сильно отличалась. Его тогдашний покровитель давно ушел на пенсию, а потом и вовсе почил. К тому же, наличие судимости, даже давнишней, в его положении – приговор. Он понимал, что Мараклиев, хоть и не депутат, но достаточно весомая личность, чтобы его убийство было раскрытым. А он, ранее судимый Игорь Авдеенко, идеальный кандидат на роль убийцы. Причем, обнаруженный в его квартире яд делал из этого варианта аксиому.
Как ни странно, в сознании Авдеенко тлела крохотная надежда на спасение. Он все чаще вспоминал эпизод, когда, затаившись на лестнице в доме Мараклиева, он встретил своего «коллегу» - парня, который наведывался в квартиру ученого. Однажды он увидел его в отделении, когда был вызван Атамановым, тогда еще в качестве свидетеля. Парень сидел в коридоре и слушал плеер. Тогда Игорь Михайлович не придал особого значения этой встрече, лишь про себя не без удовольствия отметил: «попался, голубчик». Теперь этот «голубчик» стал для Авдеенко тонкой ниточкой, держась за которую можно было выбраться на свободу.
