Спирва я был той теткой — Кассандрой — которая сказала Троянцам нащет большого деревянного коня. А он как вы знаете кишел греческими солдатами. Патом я стоял на улицах Рима и гаварил Юлию Цезарю остерегаться Мартовских Ид. Он не слушал и все мы знаем шо с ним стало. А ище патом я предупреждал Наполеона не соваться в Россию, но он тоже не слушал.
Скажу я вам, нелегкое это дело быть пророком. Патамучта их никогда не слушают. А если слушают то им никогда не нравится, шо ты сказал. Ежли повезет тибя просто бросят в глубокое падзимелье. Я типерь думаю может я потому и за решетку угодил, плохая карма из прошлой жизни. Но бывает и хуже. Иногда тебе выжигают глаза докрасна раскаленной кочережкой, а иногда самого тибя жгут на столбе. Ни так, ни этак ничего хорошего».
Еще один чокнутый. Я вздохнула. И что я такого совершила, в прошлой жизни, разумеется, чтобы заслужить эту кару? Однако я продолжала читать.
«Типерь мне кажется, шо ближе всех к тому, шо я типерь, был друг Атауальпы (правильнописание?) караля Инков. Этого друга звали Уайна а сичас меня зовут Уэйн. Вам не кажется шо это потрясающе? Я сказал Атауальпе, шо испанцы — это плохо, плохие парни которые ищут золота и сокровищ и кажется в конце концов он мне поверил, да только позно.
А в канце этого мысленного путишествия, которое, как мне типерь кажется, длилось аж несколько дней, я вернулся в настоящее, только уже другим. И тут мне тоже никто не паверил. Я пытался им говорить, а они слышать нехотели. Позванили в полицию и упрятали меня в больницу на несколько недель.
Я и врачам гаварил. Они мне тоже не верят. Я им и про историю рассказывал. Я хотя не очень учился, а историю завсегда любил. Сматрел все передачи по телику нащет всяких древних тайн и всего такого. Всегда гадал и чиго мне это так нравится, а типерь-то, канешно, знаю. Все за щет моих прежних жизней как прарока».
К этому времени я, разумеется, догадалась, кто это написал. Но был ли во всем этом хоть какой-то смысл? А если был — смогу ли я его вычленить?
«Кагда я вышел полиция ище мной очень интиресовалась, — продолжал автор. — Так я ришил поехать в Перу, пасматреть вдруг смогу приблизиться к этому Уайне, который как писал и есть я. Поэтому я адалжил немного деньжат у брата, только ему не сказал, так шо он, наверно, так же на меня зол, как и все остальные.
Зато вышло все-таки здоровско. Я подружился с девчонкой, ее по-настоящему звать Меган. В прошлой жизни она была Жаной Дарк и потому знает, шо это такое.
А самое важное во всем этом то, шо я с тех самых исторических пор знаю где лежит сокровище. Я видел золотые гарада какие вы ищите через дыры в скалах. А особенно я знаю где Атауальпа спрятал самое натрясающее сокровище, которое испанцы так и не нашли. А знаете откуда я знаю? Патамучта сам памагал ему его прятать. И видел его своими собственными глазами то есть в той жизни, канешна. И оно здесь рядом. Я один раз его нашел, только немного ашипся так шо мне нада найти его снова. Тогда смагу расплатиться с братом шоб он не злился, а ище заплачу дифицит каждой страны в мире. Смагу настроить дама для всех пристарелых и кормить этих детей которых наказывают по телику с большими животами и грусными глазами.
Вида в том шо Меган взбеленилас шо я купил на заработанные денги марихуану. Она не понимает шо мне она нужна шобы сливаться с прошлой жизнью и найти сокровище. Она канешна простит но сичас уехала и я остался совсем один.
А ище хуже шо по-моему меня приследуют испанцы. Как будто ежли я смагу вернуться к прежней жизни они смогут прити в эту ежли вы нанимаете о чем это я. По моему на этот раз они хотят меня убить насовсем. Пожалуйста помогите.
Ваш друг Уэйн которого вы знаете как Ягуара»,
— заканчивалось письмо.
И что прикажете думать о подобном послании? Я не знала, как быть, то ли забыть письмо раз и навсегда, а заодно поздравить Пачамаму, то есть Меган, если наши пути еще когда-нибудь пересекутся, что ей хватило здравого смысла при первой возможности удрать от своего чокнутого дружка и попытаться все же найти в этом безумии хоть какую-то связь с реальностью?
С того самого времени, как Ягуар исчез, я все гадала, не связан ли он каким-то боком с сокровищами индейцев мочика? …Я с тех самых исторических пор знаю где лежит сокровище. Я видел золотые гарада какие вы ищите через дыры в скалах… самое потрясающее сокровище… и оно здесь рядом. Возможно ли, чтобы Ягуар и впрямь что-то видел — не в прошлой жизни, разумеется, а в этой, напившись или обкурившись марихуаны? А ище хуже шо по-моему меня приследуют испанцы. Если парнишка что-то видел, то испанцы еще как могут его преследовать. Только не те испанцы, из прошлой жизни, как он предполагал, а самые настоящие современные испанцы, здесь и сейчас. Пачамама — Меган уехала, потому что не поверила ему. Я уже не знала, что и думать. Однако учитывая все странные вещи, которые здесь происходили, решила не отметать с ходу все, что он написал.
Одно я знала твердо — то, что я крайне зла на Лучо. Дождавшись, пока он шаркая не направился по галерее в свою комнату — именно сегодня ему, разумеется, взбрело в голову ночевать здесь, — я напустилась на него, от бешенства даже не волнуясь, что он узнает, что я обыскивала его вещи.
— Что ты сделал с этим письмом? Оно явственно адресовано мне!
Лучо покосился на меня с опаской, но ничего не сказал.
— Когда его принесли? И кто? Отвечай! — От нетерпения я даже топнула. — Ну же!
— Не знаю, — проскулил Лучо.
— Оно было в твоей комнате, — сказала я, сама слыша опасные нотки в голосе.
— Я забыл, — Лучо уже почти хныкал.
— Когда его принесли? — повторила я.
— Вчера, — нерешительно ответил он.
— Ты уверен? — Манко Капак сказал вчера, что ребята исчезли день или два назад.
— Может, позавчера, — допустил он.
Вот уже второй человек — первым был Манко Капак, — с непонятными провалами в памяти во всем, что касается Ягуара.
— Кто его принес?
— Не знаю.
Я пронзила Лучо яростным взглядом.
— Не знаю, — упрямо повторил Лучо. — Оно уже лежало на полу, у двери. Я никого не видел.
— Но ты его открывал, — очень тихо произнесла я.
— Ни-ни, — помотал головой он, и больше ничего добиться от него мне не удалось.
В сердцах я поднялась наверх и приказала себе поспать. Но не смогла. Меня преследовали образы Ящера, Эдмунда Эдвардса и, сильнее всех, Паука. В глубокой ночи я решила, что можно перейти к плану «Б», наведаться на фабрику «Райских изделий», и еще раз осмотреть, ничего ли я не упустила. Дверь Лучо была закрыта, снизу не пробивалось ни лучика света, так что я осторожно выскользнула за дверь гасиенды.
Заводя грузовик, я от всего сердца надеялась, что Хильда набралась виски и сейчас видит десятый сон. Подъехав к фабрике, я оставила грузовик на обочине в нескольких сотнях футов от нее, за старой заброшенной лачугой, и остаток пути проделала пешком, в кои-то веки благодарная судьбе за спасительное покрывало garua.
Маленький производственный комплекс Монтеро тонул во тьме. Лишь над дверью каждого здания тускло светилось по лампочке. Я обогнула фабрику, чтобы подобраться к ней сзади, надеясь, что хотя бы одну дверь оставили открытой, чтобы рабочий цех хоть немного остыл от чудовищного жара печи.
Все двери оказались закрыты и заперты, но у меня имелся запасной вариант. Обходя фабрику, я заметила, что задняя дверь была очень старой и с самым что ни на есть простейшим замком, как в ванных комнатах, где надо только нажать на ручку внутри. Похоже, Монтеро не слишком-то опасался незваных гостей. Если бы он и правда был замешан в чем-то неблаговидном, замки были бы получше. Обладая неким опытом по части открывания таких дверей, я справилась достаточно быстро. Хотя кредитной карточки у меня и не было, я захватила из лаборатории кое-какие штуковины, которые, на мой взгляд, могли бы ее заменить. Так оно и вышло. Проникнув внутрь, я снова заперла дверь изнутри.
В комнате было ужасно душно. Пока я стояла, выжидая, чтобы глаза привыкли к темноте, по спине у меня побежали струйки пота. Но не только из-за жары — еще и от страха.
Пробравшись к тому концу комнаты, где стоял чертежный стол Антонио, я как можно плотнее закрыла жалюзи и включила свет. А через минуту уже отперла стоявший возле стола шкафчик с документами.
Верхний ящик оказался набит рисунками, второй — фотографиями. Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы определить, по какому принципу документы разложены в ящиках: в больших отделениях по годам, в маленьких — по типу изделия.
Купленная мной на аукционе коробка была невостребована на таможне, а А.Дж. Смиттсон, которому она предназначалась, умер чуть больше двух лет назад. Я отсчитала три года назад и принялась за поиски.
