— Не-а, — возразил второй, — я тебя внимательно слушаю. И смотрю. И слушаю. И опять смотрю.
— И куда же ты смотришь, — упрямо пытался довести свою мысль до конца первый, — на вокзал? Да ты только о б…ях и думаешь. А по-человечески поговорить с другом не желаешь.
— Я смотрю на народ, — филосовски заметил сидящий, — а не на б… А народ — это все. Вон, гляди, какая-то баба из вокзала вышла. Старая, вроде, а молодой за ней сумки тащит… Воспитание…
— Какое, на х…, воспитание? Вот мне поссать некуда. И то терплю.
— А ты не терпи, — сидящий махнул рукой в сторону открытого окна лестничной площадки привокзальной улицы, на широком подоконнике которого стояла початая бутылка портвейна и на клочке газеты покоилась нехитрая закуска, — а ты не терпи. Вон, туда иди и поссы.
— Хорошо. Иду, — и первый из собутыльников, расстегивая гульфик брюк, сделал пару нетвердых шагов по направлению к окну, а затем встал на подоконник, — Иду — у - у — а!…
Тело, пролетев три высоких этажа старинного дома, с грохотом упало на крышу припаркованной под окнами «Волги».
— Эй, брат, ты что, даже поссать без меня не можешь? — Оставшийся в одиночестве на заплеванной лестничной площадке, встал и тоже полез на подоконник, — бра-атка! Не обижайся! Я тебя уважа-а-а-а!…
Под тяжестью второго тела разлетелось вдребезги лобовое стекло машины и деформировался капот, запоздало взвыла противоугонная сигнализация стоящей поблизости «восьмерки», счастливо избежавшей ПТП — полетно-транспортного происшествия…
Врач прибывшей через двадцать минут «Скорой» проставил предварительные диагнозы обоим пострадавшим: алкогольное опьянение. А, кроме того, у первого — закрытый перелом костей таза, у второго — бедра. Нарисовав на всякий случай после диагнозов в сопроводительном листке знак «?», врач про себя подумал: «Были бы мозги — сотрясения бы не избежали» и начал по рации вызывать вторую машину, чтобы госпитализировать «травматиков».
* * *
Нертов стоял, облокотившись на чугунную ограду канала Грибоедова и, мрачно смотря вдаль, мимо черной воды, думал о событиях прошедших дней. Казалось, канал под легким дуновением вечернего ветерка о чем-то шептался с гранитной набережной, целуя которую таяла водяная рябь. Где-то вдалеке, за кронами огромных тополей, закрывающих извилистую ленту воды от посторонних глаз обитателей близлежащих домов, мерцали купола Никольского собора, на золоченых крестах которых доплясывали вечерний танец солнечные зайчики. Розовели, подсвеченные закатом, обрывки облаков, отражаясь в редких лужах от дневного дождя, еще не успевших окончательно просохнуть.
Неожиданная гибель Ивана Гущина и его непонятный интерес к персоне президента благотворительного фонда, компаньонше госпожи Азартовой — Софьи Сергеевны заставили юриста, отложив другие дела, устроить вечернюю прогулку поблизости дома известной благотворительницы. Нертов намеревался лично осмотреть все подходы к этому жилищу, чтобы завтра утром, когда в сыскном агентстве будут оговариваться все мероприятия, связанные с подозрительной особой, иметь собственное мнение, по крайней мере, о перспективах возможной организации наружного наблюдения. Но уже сейчас было очевидно, что установить контроль за домом не представляло особого труда: мало ли праздно шатающейся публики может любоваться питерским каналом? Значит, сотрудник наружного наблюдения особых подозрений не вызовет. При необходимости, в любом из ближайших дворов можно будет временно укрыть машину, а если понадобится, сыщики могут расположиться в какой-нибудь из парадных двора, куда выходят окна президентши благотворительного фонда.
Задумавшись, он не обратил внимания на одинокого прохожего, двигавшегося в его сторону по набережной. Только, когда тот, поравнявшись, окликнул Алексея по имени, Нертов оторвался от созерцания воды. Рядом оказался оперуполномоченный уголовного розыска Дмитрий Касьяненко, жених знакомой журналистки юриста — Юли Громовой.
— Говорят, — начал Касьяненко после короткого рукопожатия, — что три вещи можно смотреть бесконечно: горящий огонь, текущую воду и чужую работу. Отдыхаешь в одиночестве? А где Нина?..
Как же давно они не встречались! Дима, оказывается не знал, что Нина, изменив своему любимому с бывшим шефом подразделения «Бета», вот уже несколько месяцев, как уехала за границу, забрав с собой маленького сына Нертова. Не знал он и о том, что Алексей недавно расстался с другой женщиной, близостью с которой безуспешно пытался сгладить боль расставания с прошлой любовью. «Поступай, как знаешь, — сказала она на прощание, — но помни, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды». Нертов знал это и, стремясь забыть неприятности, с головой погрузился в работу по организации собственной юридической фирмы. На пик этой деятельности, как известно, пришлось происшествие на Выборгской трассе и последующая гибель Гущина…
Касьяненко, оказывается, сегодня до вечера проработал в ближайшем РУВД, где содержался подозреваемый, взявший на себя несколько «глухарей», до того безуспешно раскрываемых молодым оперативником. Теперь же он, не торопясь, решил пройтись пешком, благо димина невеста нынче дежурила по очередному номеру газеты, а потому раньше полуночи домой не появиться была не должна…
— Что ж, — констатировал Касьяненко, выслушав краткий ответ Алексея об его расставании с Ниной, — может так оно и лучше. А то, как говорится, кого на груди пригреешь — тот тебя и обшипит.
— Ну, чья бы мычала, — ощетинился Нертов, — сам-то, на сколько я знаю, уже заявление в загс отнес.
— Отнес, — кивнул головой Дима, — да я не о том. Женщины, они ведь все разные. Некоторым только подай руку — вмиг откусят. А Юля… Она не такая. А другие… Вон, посмотри, парочка к дому подъехала… правильно, я так и думал: он в качестве носильщика используется…
Алексей посмотрел в сторону, куда кивнул Касьяненко и мысленно обругал себя за невнимательность. У парадной дома, где жила Софья Сергеевна, успела припарковаться машина такси, рядом с которой стояла сама подозреваемая, фотографию которой Нертову показывали раньше сыщики и, вероятно, ее помощник.
Со стороны было видно, что Марат расплатился с шофером, после чего такси уехало, а молодой человек, подхватив две здоровенные сумки, последовал за своей патронессой, держащей «дипломат» и дамскую сумочку.
* * *
— Ну вот, еще немного и мы дома, — обращаясь к идущему следом Марату заметила Софья Сергеевна, — уф, до чего не люблю эту лестницу! Идешь на четвертый этаж, а такое впечатление, что уже десяток отшагала. Ну, ничего, скоро перееду отсюда. Ты согласен?..
Марат, запыхавшийся от непривычной физической нагрузки, был абсолютно согласен со своей благодетельницей, что полутемная, с вечно выбитыми лампочками, крутая лестница бывшего доходного дома — не чета мраморным ступеням какого-нибудь старинного особняка в центральном районе города. Грязные окна лестничных площадок, выходящие в глухой двор-колодец, заплеванные подоконники и углы, из которых противно пахло нечистотами, странные шорохи, исходящие то ли от бродячих полуголодных кошек, то ли от огромных крыс, не делали путешествие по крутым щербатым ступеням привлекательным. «Но, — думал Марат, — со своими деньгами и связями ты уже давно бы могла найти квартирку в более приличном месте. Да и на такси не экономить». Впрочем, вслух ничего подобного он не сказал, благоразумно поддакнув своей стареющей патронессе.
— Вот-вот, и я говорю, — Софья Сергеевна остановилась на середине пролета и обернувшись в полоборота к спутнику, — даже лампочки, и те утащили…ну, ладно, все равно уже пришли…
Вдруг в глаза поднимавшимся неожиданно больно ударил яркий луч фонаря и тут же раздался истерический полукрик — полушепот:
— Стоять! «Бабки» и золото живо! Не дергаться — буду стрелять!
В отблеске света Марат увидел пистолет, направленный в сторону Софьи Сергеевны. Тогда он, бросив сумки, шагнул вперед и, потянул патронессу за рукав блузки на себя:
— Уходите, я прикрою!..
— Маратик, не…,- слился женский крик с громом выстрела… — е-ет!..
Следом еще два выстрела гулким эхом отозвались по всему дому, спугнув стаю голубей, устроившихся ночевать на чердаке.
Софью Сергеевну отбросило на ржавые перилла, затем она безвольно рухнула, скатившись по ступеням вниз до ближайшей площадки. Марат, также отброшенный одним из выстрелов к стене, истошно закричал, срываясь на визг и схватился за ставшую вдруг чужой левую руку в то время, как убийца, быстро проскочив мимо молодого человека, бросился к его патронессе, вырвал из безвольной кисти заветный «дипломат» и стремительно рванул вниз, к выходу.
* * *
— Юрист, услышав выстрелы, рванулся было к дверям парадной, но Касьяненко остановил его, успев крепко схватить за плечо: «У тебя же нет оружия! Не суйся!»
