Я не знала, сколько комнат в домеи как они расположены: мне не удалось разглядеть почти ничего. Я видела только гостиную внизу и спальню. Еду мне приносила сначала сиделка, а потомкто-то из охранников, когдасиделка ушла. Охранники каждый раз были новые, и со мною не разговаривали. Когда мне стало немного лучше, я встала на ноги и обшарила всю спальню: мне было интересно, сколько женщин успело здесь побывать. Кое-что я нашла: черные нейлоновые женские трусики со следами высохшей спермы в техническом шкафчике под умывальником. После тюрьмы и болезни я была настроена на философский лад. Сказав себе: «горбатого могила исправит», я сожгла их в пепельнице. Трусы горели плохо. Обугленную тряпку я спустила в унитаз и в тот вечер была настроена совсем не романтически. Вечером, во время совместного ужинав спальне(возвращаясь с работы, он ужинал вместе со мной), я ехидно спросила:
– А эта смазливая телефонная сучка с невинной мордойтоже тут побывала?
– Ты о ком? – удивился он.
– Ну, медсестра, которую я просила тебе позвонить.
– Медсестра? – на его лице было вполне искреннее изумление. – Я ничего не понимаю!
– Неужели? – он начинал меня злить. – О том, что меня арестовали и я нахожусь в больнице под ментовским присмотром, тебе должна быласообщить медсестра из больницы, которую я попросила позвонить. Я ей сказала, что если она позвонит тебе и расскажет обо мне, ты заплатишь ей сто долларов. Смазливая девчонка, лет двадцати, вполне в твоём вкусе!
– В моём вкусе только ты! А что касается твоего рассказа… никакая медсестра мне не звонила!
– Подожди… – настала моя очередь замереть в изумлении, я даже отложила вилку, – но как же ты узнал, что я в больнице? В тюрьме?
– Разве ты не знаешь?
– Нет! Я просила медсестру!
– Никакая медсестра мне не звонила!
– Честно?
– Богом клянусь!
– Тогда как?
– Хочешь правду?
– Разумеется, хочу! Что ж ещё!
– Мне позвонил Никитин.
Я замерла. Мой ужин закончился. Теперь от шока я не могла проглотить ни куска.
– Ты хочешь сказать… тебе позвонил мент… Никитин?
– Ну да. Мент Никитин. Он сказал, что работает по твоему делу, но не очень верит, что ты убийца. Что в тюрьме ты повздорила ссокамерницами, тебя подрезали, и сейчас ты находишься в больнице. Что ему тебя очень жаль, он знает, что я остался твоим единственным другом, и он просит что-то для тебя сделать.
– Господи… Ни за что бы не поверила! Но как он узнал о тебе? Подожди, не отвечай! Я и сама знаю! О тебе ему рассказал мой бывший муж! Конечно. Эта сволочь, кто ж ещё… он всё время меня к тебе ревновал и всё про тебя знал! Он и рассказал Никитину! Так было, правда?
– Ну, да. В общем-то… так и было.
– Никитин… – я не могла прийти в себя от новости, которую довелось узнать, – но он же говорил совсем другое на допросах…
Я была изумлена – а мне казалось, ничто несможет меня изумить. Мир был более тонкой штукой.
Дни тянулись однообразно. Один за одним. Но, кажется, на седьмойили восьмойдень случилось небольшое происшествие, не вписывающееся в общую схему. Я задремала днём. Было около двух часов дня. Я пообедала, охранник убрал принесённый поднос, я устроилась поудобней в кровати и заснула. Сон был не глубокий, но достаточный. Я открыла глаза, услышав звук. Если быя не спала, то расслышала бы более чётко. Мне показалось, что за стенкой упал какой-то тяжёлый предмет. Это был не грохот, а звук удара о пол или о землю. Как будто упало что-то тяжёлое: мебель, штанга… но не стекло! Звук от разбитого стекла своеобразен, его не спутаешь. Я открыла глаза и села. Но за стенкой была тишина. Звук больше не повторился – значит, ничего страшного не было. Я снова легла, пытаясь уснуть, но вдруг почувствовала страшную гарь. Гарью наполнилась вся комната, словно горело что-то внутри дома. Что случилось? Испортился кондиционер?
Я вскочила и побежала к окну. Внизу суетились какие-то люди. Из окна я могла разглядеть пологую крышу зимней террасы на первом этаже, кусочек сада и ограду на улицу. Что находилось за оградой, было спрятано. Я не видела ничего подозрительного, только по дорожкам сада бегали какие-то люди. Мужчины. Почему они бегают? Я подошла к двери, чтобывыйти и узнать… но застыла, как приросшая к полу. Дверь была заперта снаружи на ключ. Такого здесь никогда не было. Я не выходила, но изредка приоткрывала дверь в коридор. В мою комнату свободно, без ключа, входили и врач, и охранник, и Рыжик. Почему меня заперли? Что произошло? В доме пожар? Я принялась стучать в дверь и кричать:
– Выпустите меня отсюда!
Долго кричать не пришлось. Замок щёлкнул, и на пороге возник охранник, кормивший меня обедом.
– Что случилось? – спросил он.
– Почему меня заперли?
– Заперли? Но вас никто не запирал! Может, дверь захлопнуло ветром.
– На улице нет ветра! Что произошло? В доме пожар?
– Что вы! Никакого пожара нет! Вам показалось!
– Тогда почему в комнате гарь?
– Какая гарь?
– Настоящая! Словно что-то горит! Вся комната полна дыма и гари!
– А,я понял! Это садовник жжёт листья прямо под вашим окном. Я скажу, чтобы он перенёскостёр вдругое место.
Это объяснение выглядело логичным. Действительно, сад полон упавших осенних листьев. Садовник вполне мог их жечь. Но я не сдавалась:
– А что упало? Какая-то тяжёлая вещь?
– Да. На первом этаже уронили стол. Передвигали мебель для уборки.
Я успокоилась. Всё звучало логично. Ещё раз извинившись, охранник исчез. Вечером пришёлРыжик. Он пришёл не в семь, а в восемь часов. И выглядел бледнее обычного. У него был страшно усталый и какой-то перепуганный вид.
– извини, задержался на работе.
Сколько раз я слышала подобную фразу! И всегда она означала одно. Но я училась жить заново, и теперь была настроена философски. Поэтому сказала вслух:
– Мне абсолютно всё равно, с кем ты спишь!
Почему-то это его рассердило. Мне не хотелось с ним ссориться. Чтобы сгладить обстановку, я рассказала о дневном происшествии:
– Дверь захлопнулась. В комнате гарь. Я решила, что в доме пожар, и мы горим. Представляешь, что можно нафантазировать?
Рыжик вскочил. Он был белый, как мел.
– Извини…. Я совсем забыл… мне нужно позвонить… важные дела… скоро приду…как только закончу разговор..
И быстро выскочил из комнаты. Подействовал ли на его настроение мой рассказ? Кто его разберёт! Мне совершенно не хотелось думать обэтом. Дней через десятья превратилась в некое подобие живого существа, и принялась доказывать свою живучесть, усиленно дефилируя по дому. Про себяя думала, что выздоровела довольно быстро. На даче мне было хорошо. Ни за что на свете я не призналась бы в этом никому, и особенно Рыжику. Ему прежнему и не очень, делившему теперь со мною болезнь, а не ложе, а потому пытающемуся вести себя как законный супруг. Наши отношения действительно напоминали супружеские. Я никогда не чувствовала подобное спокойствие. Так я принялась осматривать дом.
Здесь было слишком много людей. В каждой комнате по охраннику. Я натыкалась на них постоянно. Открывая любую дверь. Их лица менялись. Изредка попадался кто-то один и тот же. Впрочем, ничего страшного бы в этом не было, если б не такое количество людей. Мне не нравились их взгляды. Они рассматривали меня с огромным интересом. Не как женщину – их совершенно не интересовали мои женские прелести. Они рассматривали меня, как убийцу. Я чувствовала, что становлюсь чем-то вроде авторитета. Ну, ещё бы: баба, пришившая двух человек. Да не просто человек с улицы, а людей, имеющих вес в том мире, в который я попала против своей воли и – с болью чувствовала – частью которого становлюсь. Я была окружена ореолом. Меня это бесило. Но что я могла сделать или сказать?
День на одиннадцатый я решилась на откровенность:
– Послушай. Почему в твоём доме столько охраны? Зачем? Я не могу этого понять!
Мой вопрос застал его врасплох, и я обнаружилаэто с огромным удивлением.
– Ну… как положено… нужно…
– У кого положено? Нужно – для чего? Ты боишься?
– Какой-то странный вопрос! Ты же знаешь, я занимаюсь бизнесом! Мало ли что!
– Каким бизнесом?
– У меня рестораны! И гостиничный комплекс! Ты знаешь!
– А ещё?
– Ничего не понимаю!
– Чем ты занимаешься ещё? Кроме этого?
– Почему бы тебе не прекратить?
– А я знаю! Я и так всё знаю. Ты тоже часть их мира, потомучто в своём казино отмываешь деньги отпродажи наркотиков. И так же, как все, предпочитаешь это скрывать.
– Твои выводы меня почему-то пугают!
– У нас удивительное время и ещё более удивительная страна! Люди предпочитают скрывать истинные источники своих доходов и ни за что не признаются, на какие средства живут. Так и ты. Непризнаёшься в своём теневом бизнесе даже мне, и ни за что не скажешь, зачем тебе столько охраны. Я права?
– Не знаю. Возможно. Там, где деньги, там риск. Разумеется, я боюсь! Мало ли что?
– А кого ты боишься?
