— Как же можно отдать своего ребенка? Животные, и то понимают, что свое. А тут продать. За деньги. Я не верю, что мать может так поступить.
— Как хотите, — пожала плечами Татьяна. — Я вам все это рассказала, чтоб вы этой святоше не очень-то верили. У нее только личико умильное, а на самом деле она дрянь. Я ее ненавижу.
— Таня, ну сколько можно? Вы же теперь партнеры, если можно так выразиться. Сколько месяцев вам ее еще терпеть? Шесть?
— Почти. Я переживу.
— Не сомневаюсь. Скажите, а вы принимали участие в убийстве мужа или только соврали? Что видели, как он упал с балкона.
Она растерялась. Замялась и неуверенно сказала:
— Он же покончил жизнь самоубийством…
— Ну, это официальная версия. Как все было-то? Поделитесь, раз уж такой разговор пошел. Откровенный.
— Ничего я не скажу! — И она вскочила с дивана. — Ничего я не знаю! Что просили, то и сказала! А зачем он со мной так? Чем я хуже Эльзы? Не красавица же! И дрянь! Дрянь!
— Тише, Таня. Не кричите. Не утонет в речке мяч. Не надо никого будить. Пожалейте свои и мои нервы, им и так досталось за эти выходные дни. Я вам верю, идите спать. Эльза больше не вернется, сегодня уже нет необходимости ее караулить. Идите.
— Все равно я не усну. Мне страшно, — шепотом сказала из темноты Татьяна.
— Еще бы! Сколько месяцев мучиться! Ведь Эльза в любой момент может передумать. Вдруг, в ней проснется запоздалый материнский инстинкт?
Татьяна кинулась прочь, наткнулась в темноте на угол стола, ойкнула…
— Осторожнее, — сказал Алексей. — Берегите себя. Вам еще рожать.
Она выругалась. Алексей задел за больное. Возможно, что когда подойдет срок рожать, Эльза ребенка не отдаст. «Могла бы и спокойной ночи пожелать. Из вежливости. Вот ведь! Образованная, а невоспитанная!, — подумал Леонидов, переворачиваясь на другой бок. — Ну, прелюдия кончилась, кто следующий? Две дамы — это слишком уж скромно. Хотелось бы, чтобы к утру у меня появился выбор…»
Словно в ответ на его мысли в коридоре раздались осторожные, но уверенные шаги. Твердые шаги.
«Мужчина. Уже лучше», — подумал Алексей и невольно напрягся. Надо было положить под подушку топор. Черт! Ну откуда здесь топор?
— Не спите? Черт, сигареты где-то забыл! А так курить хочется! — ругнулся Манцев, шаря в сумерках по столу.
— Не ваши? — спросил Леонидов, протягивая ему пачку «Кэмела».
— Похоже на то. Что, тоже не спится?
— Так. Лежу, думаю.
— О чем?
— О смысле жизни. Не приходилось?
— Нет, я все больше о женщинах… Можно я присяду? Сосед спит, в номере курить нельзя. Я здесь, пожалуй. Рядом с вами.
Манцев щелкнул зажигалкой. Огонек осветил его лицо. Почти красивое. Мужественное, с твердым волевым подбородком.
— Ну, вы, Костя, мужчина холостой, вам позволительно, — сказал Алексей и осторожно добавил: — хотя ваш выбор я не одобряю.
— Вы про Ольгу? — удивился Манцев. — А мне показалось, что вы ей симпатизируете.
— Ольге-то я действительно симпатизирую, но вашей даме сердца нет. Откровенно не симпатизирую.
— Послушайте, вы что-то путаете. Вся фирма знает, что я ухаживаю за Ольгой Минаевой.
— Ухаживали. Пока ваша мечта была занята и вы не имели средств для ее содержания. Но теперь, похоже, фортуна переменилась. Заступайте на вахту, Костя. Я ваш выбор не одобряю, но вам, похоже, это по барабану. Как и то, что скажет Оленька.
— Вот как, — усмехнулся Манцев. — А ты, сыщик, сообразительный! Что же касается Ольги… Она мне взаимностью не отвечала, переживет. Ольга слишком умная, с ней тяжело. Зачем красивой женщине мозги? И это глупое желание на всех влиять? Я знал одну девушку, которая на этом обожглась. Потому что хотела влиять на покойного Серебрякова. Царствие ей небесное! Как и ему. Ольга слишком уж напрягает. С ней чувствуешь себя каким-то ущербным: все время надо себя контролировать. Дабы не ляпнуть какую-нибудь глупость, показать свою необразованность. А то в ответ вечные подколки да смешки.
— Да, с Норой вам будет гораздо интересней. Она умеет говорить то, что хотят услышать мужчины. Опыт, знаете ли, большой.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Манцев. Алексей, с трудом сдерживая смех, сказал:
— Костя, я на эти грабли уже наступал.
— А подробности?
— Подробностей не будет.
— Кстати, как ты догадался?
— По запаху. Когда я застал вас с Норой за выносом чемодана, от тебя пахло «Кензо». О! Этот запах я никогда не забуду! Не понимаю только, из каких соображений можно такую девушку, как Ольга, променять на Нору?
— Ты с ней спал?
— С Ольгой? Да что ты! Что ты! — замахал руками Алексей. Незаметно они перешли на ты: обстановка располагала.
— Хватить дурачка из себя строить, — зло сказал Манцев. — Я про Нору.
— Разве я могу себе это позволить? — изо всех сил стараясь не смеяться, сказал Алексей. — Я бы пожелал вам счастья, Костя, но боюсь, что в моем голосе послышится фальшь.
— А ты мне, часом, не завидуешь? Я не верю, что мужчина может не хотеть такую женщину, как Нора. Всякому хочется спать с роскошной блондинкой, у которой такие потрясающие формы.
— Она красится под блондинку. А что касается форм… У меня была возможность, — скромно сказал он. — Но отчего-то не захотелось воспользоваться. Она пыталась меня соблазнить.
— И ты отказался? Вранье! — убежденно сказал Манцев. — Ты просто пытаешься меня раскрутить. Разозлить и раскрутить. Вызвать на откровенность. Засунь себе эти приемчики, знаешь, куда?Это только в кино подозреваемые такие дураки.
— А ты не дурак, Костя Манцев? Раскусил меня! Молодец! Почему же ты решил, что я тебя подозреваю? И в чем? Уж, не на Валерино ли место метишь? Это другой профиль. А на какую карьеру вы, Константин Манцев, теперь рассчитываете в фирме «Алексер»? Откуда такие деньги, чтобы содержать красавицу Нору? Это женщина дорогая. Она тебя проглотит, стоит только мизинец в ее прелестный ротик положить. Ты еще не знаешь, какой у нее аппетит! С каждой новой вещью, которую удалось заполучить, у таких женщин появляется уверенность, что следующая вещь непременно должна быть дороже. У них между собой вечное соревнование. Красивее та, у которой шмотки дороже.
— Не надо меня пугать.
— Не буду. Скажи только, о чем разговаривали на балконе Паша и Валера Иванов? Ты же слышал?
— Я же говорил, что слышал это сквозь дрему. Я спал.
— Но слышал?
— Они ругались, — нехотя сказал Манцев.
— Из-за чего?
— Паша заявил, что собирается разогнать всю Ивановскую шайку-лейку, вернуть уволенных людей, и покончить с семейственностью на фирме. Что Серебрякова дала ему карт-бланш. И он собирается этим воспользоваться. Короче, что хочет быть порядочным человеком, в кустах больше не отсиживаться.
— Как это благородно! Наш обожаемый коммерческий директор, любитель дорогих удовольствий решил стать белым и пушистым? Да с какого дуба он упал?
— Он был пьян. Такое человек может сказать только спьяну.
— Иванов испугался?
— Рассмеялся. Сказал, что если Паша поменяет дорогую бабу на дешевую, то это ему мало денег сэкономит. Он прекрасно знал про Пашины долги.
— Разве Ирина Сергеевна их не простила? -слегка удивился Алексей.
— А Калачев, а другие? Думаете, он мало был должен? С Екатериной Леонидовной-то Паша прервал отношения, двух баб еще можно было между собой разводить, но трех… Даже такому выносливому мужику, как Паша, это было тяжеловато. Калачев не собирался его больше субсидировать, и с рассрочкой тянуть тоже.
— Поэтому Сергеев отступил?
— Сначала послал Валеру куда подальше. Но покойный ныне управляющий недаром сделал такую блестящую карьеру в «Алексере», он прекрасно знал, как кого можно завербовать. Он предложил Паше некий план. Валера же тоже оказался в финансовом цейтноте: надо было выплачивать двоюродному братцу ежемесячное пособие за брак с любовницей. И на ребенка. Серебрякова убили, Ирина Сергеевна женщина доверчивая, а когда понимает, что у нее воруют, хочет только, чтобы знали меру и не теряли лицо фирмы, — и Манцев усмехнулся. — Поэтому эти два деятеля быстро договорились: Валера предложил Паше открыть на кого-нибудь из проверенных лиц левый счет, и часть безналичных платежей выставлять с его реквизитами. Потом, когда денежки придут, Паша, как доверенное лицо, которому Серебрякова ежедневно передает выписку из банка, свою сумму впишет в эту финансовую выписку и отдаст бухгалтеру. А Иванов сварганит соответствующие накладные и проследит за отгрузкой товара. На склад и в папку пойдет верная накладная с реквизитами «Алексера», клиенту — левая. Конечно, клиенты будут только проверенные, из постоянных, у которых у самих рыльце в пушку. И которые за товар отчитываться не собираются, или сами липу гонят. Таким образом, денежки будут капать на счет до поры, до времени. Рано или поздно эта махинация все равно должна была всплыть, Серебрякова не совсем дура. Она, как-никак, бухгалтерские курсы закончила. Саша покойный заставил. Но умный Валера собирался снимать понемногу, чтобы расплатиться с Эльзой и помочь Паше продержаться. Основная часть денег должна была переводиться в твердую валюту и уходить за границу, куда Иванов и предлагал всем в конце концов свалить. Валера хотел забрать ребенка и Эльзу, и избавиться наконец-то от своей ненавистной тещи.
