Серые печальные глаза уставились в стену, их обладательница совершенно не желала идти на контакт. Терпение у Шубина закончилось. Он объяснил Арине, чем ее молчание может для нее обернуться, но девушка словно набрала в рот воды.
– Я вам предложил рассказать о человеке, для которого вы вынесли из музея полотно, в обмен на мое обещание, что дело по поводу этого инцидента возбуждать не станут. Не хотите, как хотите.
Арина совсем отвернулась от Шубина, но он успел заметить, что на ее глазах появились слезы. Два тонких ручейка скользнули по щекам, и почти одновременно капли слез упали на лист бумаги, лежавший перед Ариной.
– Вот, выпейте, – привычным жестом наполнил Анатолий из чайника чашку и предложил девушке.
Арина выпила воды, вытерла слезы и заговорила:
– Я не понимаю, как это случилось. Денис…. То есть Валерий… Он был таким обходительным, внимательным, так интересно рассказывал про живопись!..
– Арина, кроме Ренаты, вы больше никому не говорили о выносе вами «Зимнего утра» из музея? – спросил Шубин, когда она закончила свой рассказ.
– Нет, – покачала головой бывшая сотрудница Русского музея. – Хотя… я сказала одной гадалке.
– Кому?! – удивился оперативник.
– Я хотела вернуть Дениса. То есть Валерия. Думала, если его приворожить, он вернется.
– Адрес гадалки!
Арина полезла в сумочку. Она долго в ней рылась, прежде чем откопала записную книжку.
– Улица Полярников, 19, квартира 84. Есения. Тут еще телефон.
Анатолий черкнул в блокноте.
– Да, а зачем вы уволились из музея? – спросил он напоследок.
– Хочу начать новую жизнь.
* * *
Когда к гадалке с необычным именем Есения пришел Юрасов и стал задавать ей вопросы об Арине и украденной ею из музея картине, та, как и следовало ожидать, изобразила полнейшее недоумение.
– Ко мне многие приходят, всех и не запомнить. А эта… – Есения бросила взгляд на фото Калязиной, – может, и была у меня. Чтобы кто-нибудь про кражу из музея мне рассказывал, такого не было. – Она откинула с лица прядь каштановых волос и обожгла его взглядом своих колдовских глаз, при этом ее губы кровавого цвета капризно дернулись.
Антон без всякого интереса перелистал папку с документами салона. Лицензия у Есении имелась, налоги она платила исправно, и надавить на нее не представлялось возможным.
– Фу ты, черт! – выругался оперативник. Неожиданно из своего укрытия вынырнул черный котище и прыгнул на стол, напугав Антона.
– Не бойтесь, он не кусается, – рассмеялась хозяйка хрустальным смехом и взяла кота на руки.
Есения жила в соседней квартире, а в этой принимала клиентов. Своего Колдушу она часто брала на работу. Кот был не только домашним любимцем, но и живым атрибутом салона.
Выходя от гадалки, Юрасов нос к носу столкнулся с молодым человеком, чья внешность показалась ему знакомой. Тот, похоже, узнал Антона. Он хотел было развернуться и отступить к лестнице, но понял, что уже поздно.
– Добрый день, капитан Юрасов, – представился оперативник. – Куда следуем?
– Сюда, – указал на дверь салона посетитель.
За неделю до убийства на Будапештской
Несмотря на то что о возвращении Суржикова Фианитов уже слышал, его появление вызвало у Валерия легкое смятение – все-таки мысленно он его уже похоронил. Алексей пришел на работу как ни в чем не бывало, с неизменной улыбкой на загорелом лице.
– Привет! – улыбнулся он еще шире при виде Фианитова. – Как вы тут без меня? Не скучаете?
– Привет. Не скучаем, – выдавил из себя Валерий.
– Еще бы вам скучать! – подмигнул Алекс и упорхнул поболтать с остальными коллегами.
Настроение у Валеры испортилось окончательно. В последнее время и без Суржикова его было кому портить – одна эта бесконечная нервотрепка с правоохранительными органами чего ему стоила! А этот герой, оказывается, затаился и сидел себе тихонечко на каком-то острове, отпуск догуливал! Наверняка Алекс мог о себе сообщить, но не захотел. Нарочно так сделал, чтобы к собственной персоне внимание привлечь!
«Найди в ситуации положительные стороны. В ней непременно должно быть что-то хорошее», – вспомнил он свои занятия с Ренатой. «И что я расстраиваюсь? Это ведь не Суржикова назначили директором департамента, а меня! Это не его дядя всем заправляет в этой компании, а мой. И, в конце концов, это я всегда был и буду в шоколаде, а не он!» Эти размышления помогли Фианитову немного воспрянуть духом. Все-таки если боженька тебя при рождении поцеловал, жизнь удастся, как ни крути. Родство с Аскаровым гарантировало Валерию безоблачное существование.
К концу дня Фианитова ожидал еще один неприятный сюрприз. На его корпоративный адрес пришло письмо. Валерий сначала решил, что это чья-то шутка. Какой-то наглец предлагал ему «брать ноги в руки и по-хорошему увольняться из «Атриума».
– Суржиков, мать его! – выругался он. Других версий в голову Фианитову прийти просто не могло. Конечно, его «друг» бесится, что должность досталась не ему! Валерий даже ему посочувствовал – бедняжка!
Он невнимательно прочел письмо, иначе бы последний абзац заставил его задуматься. Аноним сообщал: он знает о том, что Фианитов мошенническим путем завладел картиной из Русского музея! И если тот в срочном порядке не уйдет из «Атриума», о его махинациях станет известно кому следует.
Обратный адрес был зарегистрирован на «мейл. ру», и Фианитов не сомневался – определить, с какого компьютера отправили письмо, вряд ли возможно. Впрочем, этого и не требовалось – к бабке не ходи, писал Суржиков!
Валерий собрался было ответить, выдать наглецу что-то хлесткое и язвительное. В голове его тут же всплыла масса ругательных выражений, одно ядренее другого. Осталось выбрать самое смачное, чтобы побольше уесть врага. Он уже придумал, что напишет, но тут его взгляд наткнулся на непрочитанный прежде злосчастный абзац, и мысли его моментально разлетелись. Фианитов почувствовал, как от волнения вспотели его ладони. Он перечитал текст дважды, на всякий случай переписал адрес отправителя и удалил письмо.
Домой он вернулся встревоженный, с головой погрузившись в мрачные раздумья: что же ему теперь следует предпринять? Он так ничего не придумал и решил пока не совершать никаких действий – авось все утрясется.
Но проблема утрясаться отнюдь не собиралась. На следующий день пришло очередное послание. Оно было более резким по форме, суть же оставалась прежней – ему рекомендовали собирать манатки и выметаться из фирмы.
Фианитов, как бы это ему ни было противно, заставил себя ответить анониму. Он попросил дать ему время подумать. Шантажист снизошел к его просьбе и великодушно выделил на размышления три дня.
Все это время Валерий ходил сам не свой. Он, против своего обыкновения, мало разговаривал и был очень рассеян. Лицо его приобрело нездоровую бледность, а морщины, раньше едва заметные, стали более отчетливыми.
Валерий обратился к своему знакомому айтишнику с вопросом: нельзя ли установить, откуда ему приходят письма? Айтишник проделал какие-то только ему понятные манипуляции и заключил, что ничего не получится – письма писал отнюдь не дурак, он очень грамотно воспользовался несколькими серверами.
Чем больше Фианитов думал, тем больше утверждался во мнении, что письма с угрозами – дело рук Суржикова. О картине знает Звиад. Это он все организовал и вывел его на сотрудницу музея. Со Звиадом его познакомил Суржиков, так что все пути приводят к нему. Какие там у них с этим азиатским плебеем отношения, леший разберет! Вполне возможно, что Звиад «сдал» его Суржикову. Может, проиграл информацию в карты. Эти дикари играют на все на свете!
* * *
Когда три года тому назад Андрюша пришел в «Атриум», он с первого взгляда определил, что Фианитов – синекурщик. Сначала это было впечатление, основанное лишь на интуиции Ядова. Чуть позже эти догадки подтвердились фактами. Ядов по работе несколько раз просматривал рабочий компьютер Валерия и всякий раз на экране видел одну и ту же картину, называемую бездельем: развлекательные сайты, фотографии, пасьянсы и – всегда открытый – какой-нибудь рабочий файл. Судя по тому, что его содержание почти не менялось, файл был открыт лишь для отвода глаз, на тот случай, если Фианитову придется изобразить занятость работой. Сотрудники «Атриума» считали, что Фианитов занимает высокую должность и, по сути, ничего не делает. Никто открыто об этом, естественно, не говорил. Начальство обсуждать не принято даже в узком кругу в приватной обстановке. Фианитова и не обсуждали, но мнение о нем давно уже сложилось и жило в стенах компании, как привидение.
Валерий не был злобным человеком, нарочно он никому гадостей не делал, хоть и имел для этого возможности. Держался с коллегами вполне доброжелательно, ни о ком не отзывался плохо, за исключением Суржикова, но это было в порядке вещей и воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Валерию даже где-то симпатизировали – безвредный, добродушный руководитель, – но не уважали его. Не уважал его и Ядов. Он вообще считал его лишним персонажем в фирме. Андрюша изучал структурную схему «Атриума» – с фамилиями, заключенными в прямоугольники. В верхнем, самом большом прямоугольнике, как и полагалось, значился генеральный директор. Рядом, на том же уровне, находился прямоугольник Георгия Аскарова – соучредителя и председателя совета директоров. Генеральный решал многое, но, увы, далеко не все. Если бы не Аскаров, то прямоугольника с фамилией Фианитова на схеме не существовало бы вовсе, а так Валерий дополз уже почти до самого верха. От Фианитова тянулась вниз всего одна стрелочка – к его заместителю, и это противоречило всем правилам построения бизнеса. Получалось, что он посредник, руководящий только одним человеком. Андрюша удалил Фианитова из схемы и полюбовался результатом. «Теперь порядок», – довольно подумал он. Гармония должна быть во всем, и в структуре предприятия тоже.
