– Господи! Ну что ты такое для меня сделал? – спросила Соня усталым измученным голосом.
– Я не хотел говорить тебе об этом, – голос Юрия стал тише, но по-прежнему прерывался от плохо сдерживаемого волнения, – я не хотел говорить… я хотел, чтобы ты не знала об этом. Ведь настоящие добрые дела должны делаться тайно, без расчета на благодарность, только тогда они имеют настоящую цену. Но раз ты так относишься ко мне, раз ты называешь меня… сумасшедшим, я скажу, на что я пошел ради твоей славы. – Голос его стал еще тише, но в нем появилась торжественность и гордость. – Я расчистил для тебя дорогу к победе на конкурсе. Теперь первое место тебе обеспечено.
– Что?! – изумленно воскликнула Соня. – Какой конкурс? Какая победа? Я тебя не понимаю!
– Прекрасно понимаешь, – усмехнулся Юрий, – я говорю о конкурсе имени Вивальди. Ведь ты собиралась в нем участвовать?
– Ну собиралась, – недоуменно ответила Соня, – и что, ты считаешь, что, запугивая и нервируя меня, ты увеличил мои шансы на успех? Или ты увеличил мои шансы, связав руки? Ты знаешь, как я должна беречь свои руки?
– Не в этом дело, – Юрий отмахнулся от ее слов как от назойливой мухи, – я узнал, что, кроме тебя, главными претендентками на победу в конкурсе были Марианна Ковалева и Анна Гордиенко. Были.
Соня некоторое время смотрела на него, широко открыв глаза, пытаясь осознать смысл сказанного. И наконец до нее дошло.
– Были? – повторила она как эхо. – Девочки эти умерли… то есть Аня умерла, а Марианну убили… Так это – ты?
Юрий смотрел на нее смущенно и, гордо улыбаясь, ничего не отвечал. Да ей и не нужен был ответ – он был ясен безо всяких слов.
– Ты… ты не просто сумасшедший! – выпалила Соня. – Ты – настоящее чудовище!
– Вот как? – неожиданно тихо, подчеркнуто сухим тоном произнес Юрий. – Я кажусь тебе чудовищем? А ведь все, что я делал, я делал только ради тебя! Я хотел, чтобы все увидели то, что вижу я… Точнее, то, что я видел в тебе раньше. Твою исключительность, твою… единственность. А ведь сейчас для того, чтобы выдвинуться, мало таланта и трудолюбия, сейчас становятся знаменитыми те, у кого есть богатый спонсор, те, в кого вкладывают деньги, кого раскручивают… У меня денег нет, но я решил помочь тебе теми средствами, которыми мог. Вот я прочитал эту статью, – Юрий достал из-за конторки сложенный газетный лист и показал его Соне, – здесь написано, что три основные претендентки на первое место в конкурсе имени Вивальди – это ты, Марианна Ковалева и Анна Гордиенко. Я навел справки и выяснил, что у Марианны есть богатый покровитель… Значит, шансы на победу у вас неравны, ее спонсор использует свои деньги и влияние, нажмет где нужно и добьется приза для своей протеже. А ведь первое место на конкурсе – это контракт с престижным оркестром, это заграничное турне, известность, деньги… Я понял, что должен тебе помочь.
– Боже мой! – воскликнула Соня. – Это ты зарезал беззащитную девушку!
– Я должен был это сделать, – угрюмо повторил Юрий, – я ждал ее вечером в подъезде…
– А лампочку ты вывернул или разбил?
– Вывернул, – невозмутимо ответил Юрий, – если ее разбить, осколки будут хрустеть под ногами и выдадут мое присутствие…
– Когда ты прятался в моем подъезде, ты тоже вывернул лампочку? – упавшим голосом спросила Соня.
– Я не хотел, чтобы ты меня увидела… Неужели ты думаешь, что я собирался и тебя…
– А что я должна думать? Ты не представляешь, как мне было страшно!
– Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке… И потом, я плохо помню тот вечер.
– А тот вечер, когда ты убил Марианну, ты хорошо помнишь?
– Хорошо, – Юрий, кажется, не почувствовал сарказма в ее голосе, – я помню каждую секунду. Марианна вошла в подъезд, чертыхнулась, увидев, что там нет света, и двинулась к лифту. Я долго ждал ее, глаза немного привыкли к темноте, и потом, на ней была светлая шуба… Я подошел к ней сзади, стараясь не шуметь… она стояла возле лифта, нажала кнопку… Я ударил один раз, очень сильно, и понял, что удар достиг цели… Она только коротко вскрикнула и упала как подкошенная… Я не стал проверять пульс…
– Боялся испачкаться кровью или просто не хотел дотрагиваться до убитого тобой человека?
– Не знаю, – отстраненно протянул Юрий, – этого я не помню. Кажется, я просто был уверен, что она умерла, уверен, и все…
– И жалость не шевельнулась в твоем сердце?
– Что тебе нужно? – закричал похититель. – Ведь я это делал ради тебя!
– А тебе не приходило в голову, – тихо спросила девушка, – что мне не нужна победа такой ценой?
– Ты не узнала бы об этом. А потом – людей не останавливает то, что они получают призы и победы за деньги своих спонсоров? По-моему, это нисколько не лучше…
– Но у Ани Гордиенко не было никакого спонсора! Зачем ты убил ее? И как убил – ведь я слышала, что Аня умерла естественной смертью!
– После смерти Марианны я подумал: начатое дело нужно довести до конца. То есть если я избавил тебя от одной соперницы, то должен избавить и от второй. Но на этот раз нельзя было действовать по-прежнему. Ведь если бы вторая участница конкурса была убита, эти два убийства обязательно связали бы между собой, подумали бы, кому это выгодно, и могли обратить внимание на тебя… А этого я никак не мог допустить.
– Вот спасибо-то! – из последних сил сыронизировала Соня. – Уж извини, книксен никак не могу изобразить, поскольку связана.
– Поэтому, – продолжал Юрий, оставив без внимания Сонин выпад, – я должен был обставить все так, как будто Анна умерла естественной смертью. К счастью, одна моя знакомая, назойливая старая тетка, вечно доводившая меня своей заботой, работала в лаборатории инсектицидов какого-то гнилого института, то есть постоянно имела дело с ядами. Я, конечно, не мог ей сказать: «Тетя Маша, принесите мне с работы яду, хочу одну девушку отравить». Начал ныть, что хочу устроиться на работу в приличное место, покрутиться среди интеллигентных людей… Ну, она уж так была рада! Она только и мечтала пристроить меня в свой гадюшник – и под присмотром, и делом занят приличным… по ее мнению. Там я, конечно, недолго проработал – выяснил аккуратно, какой яд подходит для моих целей, припрятал одну ампулу, а все остальные разбил, чтобы эти ученые козлы не стали пересчитывать и выяснять, куда что делось. Ну, меня оттуда, конечно, выгнали в шею. А мне того и надо… И тете Маше за меня досталось. – Юрий ухмыльнулся.
– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – вставила Соня.
Юрий ответил на ее реплику неожиданно напряженным взглядом.
– Да, ты права… – Он немного помолчал и продолжил: – Этот яд очень удачный – действует постепенно при вдыхании. В организме обнаружить его почти невозможно. Вызывает нарушения кровообращения и приводит человека к чему-то вроде инсульта. То есть картина смерти вполне естественная…
– Надо же, как ты подковался! – с иронией произнесла Соня. – Выражаешься, как заправский судмедэксперт.
Ей казалось, что, иронизируя, остря, разговаривая с этим человеком, она как бы понемногу приручает его, и чем дольше они общаются, тем труднее ему будет сделать то, что он собирался… А что он собирался с ней сделать, она боялась даже думать.
Юрий посмотрел на нее с насмешливым неодобрением, как будто прочел ее мысли, и продолжил:
– Теперь передо мной возникла следующая задача: яд у меня был, мне нужно было подсунуть его Анне. Я выяснил ее расписание и несколько раз, тщательно рассчитав время, подкараулил ее возле дома и как бы случайно встретился с ней в лифте. Здоровался, улыбался… Скромно, как воспитанный человек, никакой навязчивости… В общем, создал у нее впечатление, что живу в этом же подъезде. А потом купил в цветочном магазине горшок с красивым экзотическим растением, снова подкараулил Анну – на этот раз прямо на лестнице – и говорю:
«Девушка, простите, я в этом доме живу недавно, никого не знаю. И мне буквально не к кому обратиться…»
Вижу, она уже рот открывает, чтобы послать меня подальше – думает небось, что сейчас чего-нибудь у нее буду просить, – и быстренько продолжаю, чтобы не дать ей опомниться:
«Я, видите ли, уезжаю в командировку на месяц, а у меня в квартире живет замечательный цветок, – сразу же ей этот цветок продемонстрировал, он у меня с собой был в полиэтиленовом пакете, – так вот, не могли бы вы на время моей командировки взять этот цветок к себе? Он вообще-то неприхотливый. Достаточно поливать его раз в два дня. Но за месяц, конечно, погибнет, а жалко… И характер у него хороший, общительный».
Ей, видно, неудобно стало, что плохо про меня подумала, да к тому же цветок я выбрал действительно красивый. Ну она его и взяла в руки. Я ей еще что-то такое про этот цветок заливал, чтобы не дать опомниться, а потом сказал:
«Большое спасибо. Когда вернусь из командировки, я к вам за цветком зайду», – и быстренько откланялся, якобы на самолет опаздываю. Она так растерялась, что даже забыла спросить, из какой я квартиры.
