– Алина, привет. Это я.
– Привет, Полин...
– Что такая грустная?
– Да вот, собираюсь на курсы, а надеть ну совершенно нечего!..
– Сочувствую.
Это была Алинина особенность: шкаф ломился от тряпок, а ей, естественно, ну совершенно нечего было надеть!
– Кстати, Алина, я почему звоню... Я тоже решила заняться этой... как ее? Литотерапией.
– С чего вдруг? – с подозрением спросила подруга.
– Ты так увлекательно рассказывала про эти камушки... И особенно про перстень. Я тоже хочу попробовать, вдруг у меня получится ворожить? Тогда будем заниматься этим вместе... Только мне нужен на время твой перстень – потренироваться.
– Тогда пошли сейчас со мной на курсы.
– Нет, сейчас мне некогда. У меня – срочное дело и вообще мне еще мотаться... А вот с колечком твоим я бы вечером позанималась. Так как?
– Да бери. Подъезжай, я пока дома. Но учти: я сейчас быстро одеваюсь и ухожу!
Значит, у меня есть целый час в запасе, Алина быстрее вряд ли соберется.
– Хорошо, сейчас подъеду.
Я не торопясь выпила кофе с пирожным, расплатилась с официанткой и вышла к своей машине. Было очень тепло, практически жарко. Май был в самом разгаре, потихоньку приближалось лето. Завтра куртку вообще не надену, решила я и села в машину. Я поехала к Алине.
* * *
Из дома мы вышли вместе. Пришлось отвезти Алину на ее курсы, так как, прособиравшись и совершенно забыв о времени, она теперь «просто жутко опаздывала». Высадив подругу возле здания какого-то клуба, я развернулась и поехала домой. По дороге пришлось заскочить в магазин, пополнить наш запас продуктов.
Ариша лежал в саду в шезлонге и читал газету.
– Дед, обедать будем?
– Не откажусь. А что у нас сегодня на обед?
– Могу разогреть голубцы в микроволновке. Или сварить пельмени. Выбирай.
– А сметанка к пельмешкам найдется?
– Свеженькая, только что из магазина.
– Тогда давай пельмени. Кстати, недавно звонил Илларион Сигизмундович.
– Кац?
– Среди наших знакомых есть еще один Илларион Сигизмундович?
– О чем поведал?
– Согласен взять под защиту твоего Солдатенкова. Просил заплатить ему десять тысяч. Для начала, разумеется.
– Какие вопросы? Лишь бы в толк.
– Если Кац возьмется – толк будет, не сомневайся. Вот тебе номер его мобильника, он просил связаться с ним когда сможешь.
– Это обнадеживает. Спасибо тебе, дед. Пошла варить пельмени. Минут через двадцать подтягивайся.
– Всенепременно!
На кухне я вынула пакет с пельменями из холодильника и поставила воду в кастрюле на огонь. Достала из шкафчика соль и приправу. В это время зазвонил мой мобильник. Это еще кто? Номер мне совершенно незнаком.
– Слушаю.
– Полина?
– Я. Кто говорит?
– Абрикос.
Вот тебе раз! Объявился. С чего вдруг?
– Скажите, а у вас есть имя? Как вас зовут?
– Да Абрикосом все и зовут. Еще со школы. Фамилия у меня такая вкусная – Абрикосов. Так что я не против...
– Ну, а мама-то вас как звала?
– Севкой.
– А отчество у вас есть, Сева?
– Чево? На што оно мне? Я что, пенсионер, что ли? Да мне всего сороковник с «копейками».
Действительно, практически юноша! Ну, Севка так Севка.
– Понятно. Так что у вас ко мне, Сева?
– Привет вам велено передать. Догадываетесь, от кого?
– Догадываюсь. Как он там?
– Держится. Шьют ему «мокруху» и еще это... цацки, мол, какие-то умыкнул. Следак – «полено». Адвокат – фуфло... Наши говорят, что неплохо бы ему хорошего адвоката нанять, нашего, только ему бабла надо платить немерено. Сейчас мы как раз бабки собираем... А вам он привет через братанов наших передает. Говорит, что вы – девчонка что надо! Он вас очень уважает.
– Приятно слышать. Сева, насчет адвоката не суетитесь. Я уже наняла.
– Хорошего?
– Да, не волнуйтесь. Думаю, он сможет добиться, чтобы... нашего друга выпустили под подписку.
– Да это было бы вообще ништяк! А кто будет ему платить?
– Пока, очевидно, я. Потом мы с Николаем сами разберемся. Он говорил, что деньги у него есть...
– Да, Рядовой вам все вернет, вы не беспокойтесь.
– Кто вернет? Какой рядовой?
– А-а... вы не в курсе... У Коляна кличка такая – Рядовой. Потому как фамилия солдатская.
– Сева, скажите, а кто-нибудь из ваших... друзей может изготовить для меня кое-что по пластилиновому слепку?
– Я чевой-то не понял? Изготовить вам... чего?
– Господи, да ключи!
– А-а... Легко! Где у вас это самое?..
– Вы скажите, куда подъехать, я подвезу.
– А ко мне и подъезжайте! Я на Вокзальной живу. Дом, где аптека, знаете? Старый такой, двухэтажный, без балконов? Прям рядом с вокзалом... Шестая квартира, в первом подъезде.
– Хорошо, сейчас подъеду.
Я выключила кастрюлю с кипящей водой и направилась в прихожую. В дверях столкнулась с Аришей.
– Пельмени готовы?
– Дедуль, извини, пельмени пока отменяются.
– Как отменяются, Полетт? Ты же сказала...
– Да, да, я помню, что я сказала, но сейчас не до пельменей. Мне надо срочно уехать... Это ненадолго!
Я прыгнула в машину и помчалась к вокзалу.
Абрикос сам открыл на мой звонок и пропустил меня в прихожую. Эта была старая квартира с обшарпанными стенами и почерневшей от времени мебелью. Убогость жилья довершал внешний вид хозяина: он был одет в рваные, почти развалившиеся тапочки, допотопное трико с пузырями на коленях и майку-алкоголичку когда-то белого цвета. В комнате пахло неприятным затхлым запахом.
– Чего там у вас, показывайте.
Я достала коробку с разноцветными кусочками пластилина, на котором были отпечатки ключей с обеих сторон.
– Не спрашиваю для чего, понимаю, что раз заказываете, значит, так надо, – глубокомысленно изрек Абрикосов. – Оставляйте. Через час подойти сможете?
– Конечно.
Я вышла на улицу и вдохнула полной грудью свежий воздух. Придется погулять по городу час. Кстати, это время можно потратить на разговор с адвокатом. Я знала, что Кац берет сначала очень небольшие суммы в качестве задатка, а потом выставляет конкретные счета. Но люди все равно платят. И это правильно: услуги хорошего адвоката должны стоить дорого. Я набрала номер Каца.
– Илларион Сигизмундович? С вами говорит Полина Казакова, внучка Аристарха Владиленовича...
– Да, да, я в курсе.
– Дедушка сказал, что вы беретесь зищищать...
– Как я могу отказать Аристарху Владиленовичу?! Разумеется, берусь.
– В таком случае я готова привезти вам деньги.
– Я у себя в конторе. Знаете, где это?
– Нет.
– Тогда записывайте: Саперная, сорок.
Я улыбнулась: Кац считает, что такие сведения невозможно запомнить?
– Записала.
– Ну-с, жду!
Я выключила телефон и прыгнула в машину.
* * *
...Илларион Сигизмундович сидел за огромным столом в своей адвокатской конторе и говорил с кем-то по телефону. Его кабинет больше напоминал цветочный магазин: здесь повсюду были цветы в горшках и просто в огромных вазонах. Пока Кац подробно рассказывал кому-то, как надо подавать заявление в суд, я рассматривала эти цветы и удивлялась, как у старика хватает времени ухаживать за ними. Здесь были лилии, пара фикусов, колумнея, множество бегоний, примул и даже цикламен. Он стоял прямо на столе адвоката и цвел нежными розовыми цветами.
– Итак, – сказал Илларион Сигизмундович, кладя трубку на аппарат, – что там у нас с нашим подзащитным?
Я коротко рассказала, за что арестован Николай, и положила перед адвокатом деньги в конверте. Он убрал их в сейф, стоящий рядом с его столом, и повернулся ко мне:
– Значит, в момент убийства вы были в кафе?
– Да.
– Кто-то может это подтвердить?
– Нас видело много народа. А главное – официант. У него был бейдж на груди, и там было написано: «Вася».
– «Вася»? Это хорошо. Далее. Перстень вашему Солдатенкову воровать нет смысла, так как он считал его своим, так?
– Да. И потом, я подозреваю, что Солдатенков хотел подарить его мне. Зачем же ему делать вид, что он хочет подарить мне перстень, который он украл?
– Логично.
– А еще, Илларион Сигизмундович, у меня есть основания считать, что перстень в данный момент находится в комнате его племянника Андрея Лютикова.
– Можете обосновать?
– Нет, это только предположение. Если вы скажете об этом следователю и потребуете обыска в комнате Лютикова, вполне возможно, что перстень там и окажется. А уж кто его туда подложил, пусть сыщики сами разбираются.
– Логично. Что еще?
– Не знаю. Главное, чтобы Солдатенкова отпустили под подписку. Человек невиновен. У него и так горе: сначала сестра умерла – обварилась кипятком. Заметьте: сама. Об этом мне следователь сказал, который вел это дело. Месяца не прошло – теперь вот племянник... Несчастный случай. А человеку даже похоронить парня не дают, держат в КПЗ.
– Хорошо, я понял. Я буду настаивать на освобождении под подписку.
– А главное – пусть перстень хорошенько поищут. Наверняка он лежит себе где-нибудь, а человек сидит ни за что.
