- Я читал... Много читал... Стаута, Чандлера... - грустно ответил Эрлих.
- Чандлера, - передразнила я его. - Да Чандлеру и не снилось работать в таких условиях, как здесь.
Я обвела рукой привокзальную площадь, к которой мы приближались:
- Представьте себе на минуту, господин Эрлих, что вы превратились в чандлеровского героя. Но с одной маленькой поправкой на местный колорит. Скажем, вам приходится то и дело колесить по области. Помните, Лу Арчер постоянно мечется между, скажем, Пасаденой и Санта-Барбарой. Нанося судьбоносные визиты магнатам на покое и кинозвездам. Что вам светит в этом случае? Беседа с председателем совхоза или смертельная схватка с дояркой. Увлекательно, не правда ли? Особенно последнее... Нет уж, мистер Шерлок Холмс, вам лучше заняться чем-нибудь более изящным и безопасным. Например, писать в газеты. Или поиграть. На бирже. Знаете, где у нас биржа? - Эрлих отрицательно помотал головой.
- Не печальтесь, коллега. Вернетесь домой - почитайте Карнеги и что-нибудь душеспасительное. А я обещаю вам некую материальную и духовную поддержку на первых порах. Кстати, вот вам мой телефон. Я жду вас у себя завтра утром. Захватите с собой письмо клиентов и корешок почтового перевода. Договорились?
- Договорились, - печально пробормотал Эрлих. - А насчет репортерства - это хорошая мысль. Я как раз собирался...
- Вы как раз собирались на эту электричку, - кивнула я головой в сторону раздавшегося гудка. - Итак, расстаемся друзьями. До завтра?
- До завтра, - облегченно вздохнул Эрлих. - И... спасибо вам...
Ссутулившись, он поспешил на перрон.
И тут случилось, то, чего я никак не могла предусмотреть. Произошло самое страшное.
Бегущий к голове тормозящего поезда Семен Эрлих на мгновение оказался скрыт от меня спинами суетящихся пассажиров.
Жуткий скрип колес, раздавшийся в ту же секунду, и женский визг: "Убили! Средь бела дня!" - заставили меня со всех ног броситься на перрон первого пути.
Выскочивший из кабины локомотива бледный как полотно машинист, в ужасе глядевший под колеса сразу ставшего зловещим состава, мельтешение милицейских мундиров и оцепеневшие пассажиры - такая картина предстала моим глазам.
- Парень! В кепке! - надрывалась толстая женщина, прижимая к груди гроздь перезревших бананов. - Чуть плечиком повел, и дядечку как волной под колеса смело! А сам - давай деру, прям под носом у тепловоза прошмыгнул. Ищи теперь свищи! Вот оно ка-ак! При Сталине-то такого небось не было!
Далее тетка стала развивать свои взгляды на внешнюю политику России и резко высказываться против расширения НАТО на Восток.
...В мрачном настроении я возвращалась домой.
Как пить дать, спишут на несчастный случай. У нашей обожаемой милиции и так выше крыши нераскрытых дел. Добавлять к ним еще одно - слишком большая роскошь.
Так и оказалось.
В утренних газетах, в сводке происшествий за день, в двух строках было упомянуто о трагедии на перроне пригородных поездов. Оступившись, гражданин Э. свалился под колеса поезда. Заботливые журналисты еще раз предупреждали читателей о том, что, выиграв секунду, можно потерять жизнь. И напоминали, что не следует заходить за белую ограничительную черту.
А Семен Эрлих зашел. И этой чертой для него оказалась слежка за моим клиентом.
Если, конечно, он не лгал мне насчет того, что заказ, поступивший к самоуверенному частному детективу в письменном виде, был в его практике единственным.
- Можете спать спокойно, Андрей, - грустно поведала я Белецкому, когда он позвонил мне около десяти вечера. - Этот человек больше никогда не будет ходить за вами по пятам.
- Правда? - обрадованно переспросил Андрей. - Здорово! Вот это класс. Я ваш должник.
- Разумеется, - подтвердила я, не разделяя восторгов своего клиента. - Но у меня есть веские основания считать, что ваше дело только начинается...
Уж не знаю, спал ли спокойно в эту ночь Андрей Белецкий, но я раз десять просыпалась от визга тормозов и скрежета железа.
У меня был всего один шанс хоть как-то приоткрыть завесу тайны над этой историей. И я не преминула им воспользоваться.
Похороны моего бывшего коллеги и неудачливого конкурента были назначены на третий день после трагического происшествия.
Информацию об этом мне удалось получить от моих знакомых, работавших в похоронном бюро.
К двум часам дня я уже была возле дома покойного. Оказалось, что мы с Эрлихом жили в одном районе. Его дом был всего в десяти минутах ходьбы.
Я успела как раз к выносу тела.
За гробом шло от силы человек десять, большей частью соседи. В маленьком автобусе, кроме меня, было всего четверо: пожилая женщина с тихой любопытной девочкой - как впоследствии выяснилось, дальняя родственница покойного, говорливый старичок - сосед Эрлиха по лестничной клетке, и та дама, которая интересовала меня больше всего.
Вдова Семена Эрлиха.
Пышущая здоровьем женщина лет шестидесяти по имени Вера, полная и розовощекая, она гораздо больше внимания уделяла разнообразным хлопотам во время похорон, нежели столь естественной, казалось бы, для нее скорби по погибшему мужу.
Выразив Вере свои соболезнования, я представилась работницей Театра эстрады, памятуя о неудачной попытке покойного стать рок-звездой, и предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята.
И началась беготня.
Я названивала в похоронное бюро, узнавая, не задержится ли катафалк.
На кладбище мне было также поручено оделить скромным подаянием нищенку, сидевшую при входе.
Я опустила в ее ладонь тысячную бумажку, и худенькая старушка, закутанная по уши в черный платок, отстранение кивнула мне головой. Я с удивлением заметила на ее указательном пальце с ногтем лопатообразной формы тонюсенькую красную полосочку - след от лака для ногтей, снятого заблаговременно, но мне уже было не до размышлений.
Я взяла на себя руководство могильщиками и даже сбегала куда-то за лопатами.
Мне также было поручено расплачиваться водочкой с работягами, что я и проделала, проникнувшись всей серьезностью возложенной на меня миссии.
И на поминках, которые были устроены в квартире Эрлихов, я, само собой, оказалась рядом с вдовой.
После нескольких скорбных минут обстановка разрядилась. Уже подвыпившие соседи пытались вразнобой петь про то, как по танку вдарила болванка, и про златые горы. Впрочем, реки, полные вина, наверняка затрагивали их куда больше.
- Ах, Танечка, - склонилась ко мне Вера Эрлих, - Сема был такой... Такой неприспособленный...
- Мужчины вообще хрупкий народец, - поддакнула я, подозрительно принюхиваясь к рюмке с водкой.
Мои чуткие ноздри мгновенно произвели анализ содержимого и сигнализировали, что напиток разбавлен, но для жизни опасности не представляет.
- Он и на работе всегда был на вторых ролях, и эти его бредовые идеи насчет сцены. А уж его последнее увлечение - это совсем из ряда вон.
- Да? Какое увлечение? Неужели у него появилась любовница?
Вера расхохоталась, едва не расплескав водку:
- Ох, рассмешили! У Семы,- и любовница! Да я бы его сама... Вот этими руками!
И Вера продемонстрировала мне пухлые розовые ладошки, которыми она намеревалась расправиться со своим покойным мужем в том случае, если бы он решился на супружескую измену. И был бы при этом жив, разумеется.
- Нет, речь о другом. Он решил заработать на чужих проблемах. Стать чем-то вроде сыщика. Начитался, понимаете ли, всякой белиберды...
Вера ткнула пальцем в сторону книжных полок, ломившихся от томиков в ярких глянцевых обложках. Присмотревшись, я разглядела изрядно потрепанные собрания сочинений Чейза, Стаута, Чандлера и тетушки Агаты.
- Дал в газету объявление. И что же вы думаете? Буквально на другой день пришло письмо и почтовый перевод. Я как раз на эти деньги справила себе блузочку.
- А можно взглянуть? - попросила я.
- Да она ж на мне, - погладила себя по груди Вера Эрлих. - Очень миленькая, правда?
- У вас замечательный вкус, - похвалила; я блузку. - Но я о письме...
- Ах, это! - отозвалась Вера. - А зачем вам?
- Мне очень любопытно, о чем сейчас могут просить частного детектива. Я, знаете ли, обладаю экстрасенсорными способностями и, честно говоря, зарабатываю этим себе на жизнь. И хочу попробовать, смогу ли я узнать что-нибудь об авторе этого письма.
Кажется, мое объяснение удовлетворило Веру Эрлих.
Она проследовала к комоду и вытащила оттуда смятый лист бумаги.
- Так вы экстрасенс, милочка? - заинтересованно переспросила она. Скажите, пожалуйста... Впрочем, я сразу догадалась. У вас в глазах что-то такое...
- У вас тоже, - ответила я, не отрываясь от изучения письма.
- Вы полагаете? - снова удивилась мадам Эрлих. - Да-да-да, я иногда замечаю за собой нечто эдакое. И гадать по картам умею.
- Так это же отличный заработок, - ободрила я собеседницу, возвращая ей письмо. - Возьмите лицензию - и вперед! Ведь самое главное для этой профессии у вас имеется.
