– Когда он приходит, я испытываю чувство радости. Конечно, как и всякая нормальная женщина, я пыталась представить его своим любовником. Я почти чувствовала его прикосновения, его движения, но они были такими же пресными, как и те чувства, которые я испытывала к Оскару. А ведь Оскара я любила…
– А Амфиарай? Что ты чувствуешь с ним в постели?
– Первый раз он взял меня почти насильно. Вернее, никакого насилия, конечно, не было, но я почувствовала в нем такую силу, дерзость, что просто не смогла отказать. Кроме того, не скрою, мне сильно польстило, что такой красивый мужчина из всех выбрал меня. Ведь он невыносимо красив… Когда он рядом и я могу прикоснуться к нему, меня переполняет чувство посильнее сексуального, и мне хочется, чтобы это совершенное лицо и совершенное тело стали моей собственностью. Я бы хотела купить его и положить в свою кровать насовсем, навсегда… Когда я смотрю на него, меня переполняет чувство восхищения и я счастлива, что он со мной.
– Можаров тоже симпатичный парень…
– Брось, Тая… Все это не то. Вот Саша – прекрасный ангел, и я понимаю, почему ты плачешь и боишься возвращения мужа… Тебе не хочется с ним расставаться. Но я повторяю: моя квартира, пара комнат в другом крыле – ваши. Я даже могу реанимировать вторую дверь, отодвинуть шкаф и отыскать ключи. И тогда у вас будет отдельный вход.
– Рита… Ты сходишь с ума… Так нельзя, мы тебе – никто, и ты должна в первую очередь думать о себе. Значит, Можаров исключается?
– Нет, конечно, – призналась она. – Если мне будет очень плохо, очень одиноко и я пойму, что сильно ошибалась, то я выйду замуж за Можарова. И даже постараюсь полюбить его. Да я и так его уже люблю, но только как человека, а не как мужчину… Послушай, Тая, мы долго проговорили, а ведь сейчас приедет твой муж. Он должен увидеть тебя такой, какой мы видим тебя каждый день, – красивой, свежей и улыбающейся. Ничего не бойся, требуй развода и места под солнцем. Он виноват перед тобой, а не ты. Это он бросил тебя одну, оставив без любви и ласки. Деньги не в счет.
– Да, ты права…
Тая, поцеловав ее на прощание, ушла, а Рите показалось, что в комнате все еще продолжают звучать их голоса. Что она такое говорила Тае? Как могла быть так откровенна? Хорошо еще, что она в своих откровениях не дошла до крайности и не рассказала о другом мужчине, пробившем брешь не только в ее теле, но и в сердце… По сравнению с ним Амфиарай – облако, воздух, дождь, но никак не разряд молнии. А вот «лесник» – первый ее мужчина… Встреть она его в самом начале их гражданского брака с Оскаром – не было бы никакого официального брака, не было бы десяти лет муторного замужества, была бы реальная мечта, реальные встречи… Мужчина – огонь, мужчина – сама страсть, мужчина – разверстая пропасть, куда хочется ринуться с головой и пропАсть… прОпасть… И если бы не взаимный испуг обоих и не голоса родителей, она бы осталась с ним, она бы не вернулась на ту поляну, где ее ждали… Он совершил преступление, за которое она была ему благодарна. И как жаль, что Оскар не смог занять в ее сердце и теле его место. Мужчины разные… Как было бы просто, если бы они были одинаковые и умели бы делать счастливыми всех женщин.
Мысли ее плавно перешли к кулону. Амфиарай что-то задумал, и этот кулон каким-то образом будет вновь связан с Юзом. И кто та женщина, которая обещала привезти из Санкт-Петербурга точно такой же кулон? Рите показалось, что где-то она ее уже видела.
Ее привел в чувство телефонный звонок. Мужчина представился Николаем Васильевичем Серовым – адвокатом какой-то Желтковой.
– Вы извините меня, но, вероятно, вы ошиблись… Я не знакома ни с какой Желтковой. – Желточная едкая фамилия, даже произносимая в трубке, вызывала неприятные яичные ассоциации, а уж в сочетании с таким приличным и серьезным словом, как адвокат, и вовсе раздражала.
– Вы ее, безусловно, не знаете. Но она вас знает, кроме того, она уполномочила меня вести с вами переговоры. Поймите, я всего лишь адвокат и отрабатываю свои деньги. Я прошу вас, Маргарита, назначить мне время и место встречи, где я смогу вам все объяснить.
– Это связано со смертью моего мужа?
– Да, конечно…
Почему «конечно»? И с какой стати какая-то там Желткова может быть связана с моим Оскаром? Но вслух сказала, чтобы поскорее положить конец своим сомнениям и удовлетворить любопытство: «Записывайте адрес… Я вас жду…»
Затем она позвонила на сотовый Можарову. Ей не хотелось одной встречаться даже с адвокатом. Пусть в роли ее молчаливого представителя побудет Сергей. И ей будет не так страшно, и ему приятно.
Она подготовилась к встрече незнакомого человека, оделась, причесалась и даже успела немножко подремать, наверстывая сон, которого лишил ее ночью своими разговорами Амфиарай.
Первым, на ее счастье, приехал Можаров. Она в двух словах передала ему свой разговор с адвокатом, после чего явился и сам Николай Васильевич Серов – крупный симпатичный мужчина в дорогом костюме, при галстуке с золотой заколкой и с большущим перстнем на правом мизинце. От него пахло дождем и знакомым мужским одеколоном.
– Проходите, пожалуйста… Вот сюда… – Она провела посетителя в гостиную, где их уже поджидал Можаров. – Познакомьтесь, это мой представитель, господин Можаров.
– Очень приятно, Серов. – Адвокат скромненько поклонился, пожимая руку Сергею. – Это даже хорошо, что вы не одна, учитывая те обстоятельства, которые я вынужден буду вам сообщить…
Рита подумала: Оскар кому-то крупно задолжал, и теперь мне будет предложено расплатиться с его долгами. Во всяком случае, это было самое худшее, что только могло прийти ей в голову в связи с визитом адвоката.
– Я слушаю вас, Николай Васильевич.
Вместо того чтобы говорить, Серов извлек из кармана костюма большой носовой платок и промокнул им влажное розовое лицо, после чего достал из папки, которую держал в руках, конверт, вскрыв который он вынул несколько фотографий. Рита, пожав плечами и еще не чувствуя никакого подвоха, взяла первый снимок и увидела светловолосую девочку лет пяти, стоящую в ванне и окутанную большим желтым полотенцем. Она впервые видела этого ребенка и вернула фотографию, находясь в полном недоумении.
– Вот взгляните… – Серов протянул ей следующий снимок, где рядом с этой же девочкой в той же ванной комнате стояла высокая брюнетка лет тридцати пяти в распахнувшемся халате, открывающем непомерно большую грудь и полные бедра. Женщина мыла девочку и при этом улыбалась.
Интересно, зачем мне показывают именно эту фотографию? Чтобы я могла оценить эти пышные формы?
– Эта женщина – моя клиентка, Софья Николаевна Желткова. А вот эта маленькая девочка, которую зовут так же, как и вас, Рита, – дочь Оскара Арамы… Теперь вы догадываетесь, зачем я к вам пришел?
Но она еще ничего не понимала. Она смотрела на девочку и лишь качала головой.
– Вы хотите сказать, – подал голос Сергей, тоже внимательнейшим образом изучив снимки, – что Оскар находился в связи с Желтковой, вот с этой самой женщиной, и что она родила от него девочку?
– Совершенно верно.
– Но где доказательства?
– Мы были готовы к такому вопросу, поэтому заранее подготовились к визиту. Вот, пожалуйста, взгляните на эти бумаги. Это – результат генетической экспертизы, произведенной незадолго до смерти доктора Арамы, который доказывает, что именно он является отцом Риты. Следовательно, девочке принадлежит часть оставшегося после смерти доктора наследства, а точнее… его четвертая часть.
– Я не верю вам. – Рита подошла и, сама не ожидая от себя такого дерзкого поступка, схватила бумаги и принялась мять их в руках. – Все это глупости, у Оскара не было детей. Это какая-нибудь сумасшедшая решила погреть руки на его наследстве. Николай Васильевич, я прошу вас покинуть мою квартиру. Я все понимаю, что вы адвокат, что вы явились, чтобы поговорить со мной, отработать свои деньги, но и вы должны меня понять: я не желаю ни с кем говорить о моем покойном муже и тем более выслушивать подобный бред о внезапно объявившихся наследниках. Все это, – она повернула к Можарову свое растерянное и вместе с тем злое лицо, – чушь собачья! И передайте Желтковой, что завтра же к ней придет уже мой адвокат и предъявит ей иск о возмещении мне морального ущерба. Я не знаю, как это правильно у вас там называется… Уходите. Я не хочу ничего слышать.
Рита вытолкала адвоката сама, собственными руками, совершенно не владея собой. Когда же за ним захлопнулась дверь, она упала в кресло и закрыла лицо руками.
– Сергей, нет, ты только представь… Сначала я узнаю, что мой муж покончил с собой, затем мне становится ясным, что его убили, а теперь вот, оказывается, объявляются какие-то наследники, дети! Девочка! Дочка! Да к тому же еще и Рита! Я сегодня почти целую ночь не спала… – И тут, вспомнив, какому унижению она подвергла ночью самого Можарова, Рита покраснела и подняла на него виноватые глаза: – Прости меня, бога ради… Я совсем забыла. И я… после всего, что было, посмела вызвать тебя к себе как ни в чем не бывало… Какой ужас! Прости…
