- Саша, останови здесь, - попросила я. - Все, пока. - Я потрепала Дениса по плечу и добавила: - Советую бросить курить. Потом, может, и я порву с дурными привычками, на тебя глядя.
Я вышла, хлопнула дверью и махнула рукой. Денис выглянул в окно, и я поняла, что с ним сейчас происходит, торопливо отвернулась и пошла прочь. Конечно, надо было ехать с мальчишкой, убедиться, что в лагерь его примут и устроят. Но Саша дал понять, что вместе ехать неразумно. Наверное, он прав. Только сейчас от этого не легче. Я шла по улице и рыдала взахлеб, не обращая внимания на прохожих. "Так лучше, - твердила я. - Он освоится, привыкнет... Ничего не лучше, со мной ему лучше, со мной... Пусть на чердаке или на помойке... Это тебе лучше, потому что ты трусиха и эгоистка. А парню пора отвыкать от твоего общества. Ты же знаешь, что не сможешь быть рядом: если и останешься живой, то сядешь в тюрьму... Я могу ему письма писать, он будет знать, что я его люблю... ага, а при случае и похвалится: есть у меня тетка, в тюрьме срок мотает". Я взвыла от бессилия, а несколько человек рядом на меня оглянулись. Все, хватит, поплакала. Теперь я могу только молиться, чтобы мальчишке повезло.
Минут через двадцать я замерла посреди улицы, силясь понять, где нахожусь. До дома Веркиной подруги отсюда было довольно далеко, и я пошлепала к остановке. Собственно, в квартире мне нечего было делать. Но в кухонной плите, в духовке, спрятано оружие. Когда идет охота, с ним спокойней, да и хорошему человеку ни к чему такой подарок в доме. Я запрыгнула в троллейбус и встала в проходе, тупо глядя в окно. С того момента, как мы расстались с Денисом, я не видела в своей жизни ни малейшего смысла.
"Хватит, - ближе к конечной остановке рассвирепела я. - Сделай что-нибудь путное и, возможно, вернешь ребенка".
Это проще было сказать, чем сделать, кому знать, как не мне?
Подойдя к подъезду, я вдруг испугалась, страх охватил меня мгновенно, может, не страх даже, а предчувствие беды. Я едва не попятилась, затравленно оглядела улицу: ничего подозрительного. "Возьми себя в руки", посоветовала я себе сурово и решительно вошла в подъезд.
Сборы заняли не больше десяти минут, побросав вещи в сумку, я достала оружие: револьвер спрятала под белье, а пистолет повертела в руках, проверила обойму и, тяжко вздохнув, сунула за пояс. В эту минуту в дверь позвонили, и я замерла. Звонок повторился, а потом и вовсе стал невыносимо настойчивым.
- А если это хозяйка? - попробовала я себя утешить, потом решительно шагнула и распахнула дверь.
На пороге стоял человек с фотографии: Логинов Валерий Семенович. Только в жизни он был внушительней: высокий, мускулистый, с суровым лицом, сейчас он пытался смягчить его слабой улыбкой.
- Это вы, - брякнула я, а он в ответ сказал:
- Здравствуйте. - Вошел в квартиру, прикрыл дверь и попросил спокойно: - Давайте пройдем в комнату.
- Вы один? - удивилась я и тут же почувствовала стыд, глупые вопросы задавать не стоило. - Идемте, - кивнула и пошла первая.
- Можно я сяду? - спросил он уже в комнате.
- Зачем вы спрашиваете?
- Я в гостях. - Он опять слабо улыбнулся, как видно, желая показать, что шутит.
- Садитесь, пожалуйста, - усмехнулась я. - Будьте как дома.
- Где мальчик? - спросил он, оглядываясь.
- У родственников.
- Насколько мне известно, у него нет родственников.
- Значит, вам известно не все.
Я села в кресло, пистолет за поясом очень мне мешал, бок заломило, и я разозлилась. А потом обрадовалась: что ни говори, а Дениса я отправила вовремя. Лишь бы у Саши ничего не сорвалось.
Логинов сидел напротив и внимательно смотрел на меня, затем неожиданно проронил:
- Да, крепко вам досталось.
- О чем это вы?
- Я видел вашу фотографию. Не одну, если честно. Красивое, очень нежное лицо. И глаза необыкновенные. Когда я узнал, что вы иллюстрируете детские книги, сразу понял, почему...
- Если это комплимент, я тронута. Надо полагать, теперь на художника-иллюстратора я не похожа.
- У вас неприятный взгляд.
- Серьезно? Может быть. Не так давно я решила, что свихнулась. А кто бы не свихнулся? - Я хмыкнула, посмотрела в угол и спросила: - Зачем вы пришли? Хоть вы и негодяй, но на дурака не похожи, сами рук пачкать не будете. Или там, за дверью, кто-то ждет своей очереди?
- Двое ребят в машине. Мои друзья. Приглядывают за домом. А пришел я поговорить. Я вас несколько дней ищу. К сожалению, не я один. А вы удачливая, Саша.
- Я вам не Саша. Удачливой меня может назвать только осел, а разговора у нас не получится. Вы хотите пленку, что-нибудь пообещаете взамен, я вам ее не отдам, потому что вы меня все равно убьете, а так есть небольшой шанс, что кто-то когда-то сможет разобраться в этом дерьме.
- Вы точно отметили: в дерьме, дерьмо и есть. - Он вздохнул и вынул из пиджака пачку фотографий. - Взгляните. Прошу вас.
С некоторым недоумением я взяла их и стала рассматривать. Застолье, мужчины, женщины, на большинстве в центре Логинов и упитанный дядька с красным лицом и озорными глазами.
- Они ничего вам не напоминают? - спросил Логинов.
Он был прав. Фотографии очень напоминали те, другие. Такое впечатление, что кто-то сознательно воспроизвел все моменты застолья.
- Это день рождения моего заместителя, Северцева Петра Сергеевича.
- Ну и что? - нахмурилась я. - Вы пытаетесь меня убедить, что кто-то вас скомпрометировал, подставил, или как у вас это называется?
- У вас самой такой мысли не возникало? Фотографии, которые попали к вам, подделка. И это можно доказать.
Тут у меня мелькнула мысль, и я спросила:
- А они случайно не исчезли из прокуратуры? Он взглянул на меня очень серьезно и кивнул:
- Исчезли. Из прокуратуры и из моего собственного стола.
- Везде воруют, - хмыкнула я.
- Ситуация такая: они есть, но их вроде бы нет. Между тем экспертиза, безусловно, доказала бы, что это фотомонтаж.
- Ясно. Для проведения экспертизы вам нужна пленка или фотографии. Я вам их не отдам, потому что во всю эту чепуху не верю.
- Почему? - очень просто спросил он, а я задумалась. Действительно, почему?
- Не знаю. Не верю, и все.
- А кому бы вы поверили? - задал он второй вопрос, серьезно и доброжелательно.
- Не знаю, - повторила я.
- Понятно, - он едва заметно вздохнул. - Саша, давайте попробуем разобраться. Вы стали свидетелем убийства и узнали, что убийцы - сотрудники милиции. Это сразу же настроило вас против правоохранительных органов. Вы рассказали о своих подозрениях Николаю Петровичу. Он предпринял некоторые шаги и в результате оказался в больнице. Это увеличило ваше недоверие. Потом вы увидели фотографии и решили, что за всем этим стою я. Так?
- Так. А вы бы что решили?
- Наверное, то же самое. Но факты эти необязательно свидетельствуют против меня. Их можно толковать по-разному, и я хочу, чтобы вы выслушали мою точку зрения.
- Мне она и так известна. Вы честный человек, нечестные люди решили от вас избавиться и выбрали такой затейливый способ.
- Примитивный. Клевета - самый примитивный и самый действенный способ. В моем случае сработал он безотказно. Но сейчас дело даже не в этом. Все зашло слишком далеко. Видите ли, это не вчера началось, многим я здесь точно кость в горле. А эта клевета, что называется, последняя капля. Я решил уйти и вряд ли вернусь на свою должность, и не очень об этом сожалею. Хотя по-человечески мне, конечно, обидно. Однако работа - это только работа, а вы рискуете жизнью. Своей и ребенка. Дайте мне возможность вам помочь.
- В обмен на пленку? - насторожилась я.
- Никакой обмен я вам не предлагаю. Саша, я очень серьезно отношусь к своей работе. И всегда считал, что обязан защищать таких людей, как вы. Нормальных людей, занятых обычными делами. То, что случилось с вами... не должно было случиться с женщиной, которая рисует забавные картинки к детским книжкам. Потому я чувствую себя ответственным и даже виновным, если угодно.
- Отлично. Я бы, наверное, вам поверила. Чуть раньше, но не сегодня. Перегнувшись ближе к Логинову, я зло продолжила: - Я виделась с Меченым, он не производит впечатления человека, который покорно, точно мартышка, согласится позировать перед камерой.
- Каждого человека можно вынудить совершить тот или иной поступок. Или заставить. Стас Георгиевский мог оказаться в ситуации, когда у него не было выбора. Смоделировать такую ситуацию несложно.
- Хорошо, допустим. Почему в таком случае они оставили в живых фотографа?
- А зачем мне оставлять его в живых? Они добились чего хотели, и фотограф им уже неинтересен. Но не сомневайтесь, возникнет опасность, и его уберут. Уверен, он знал только исполнителей: Татарин мертв, а Меченый будет молчать. Выйти на заказчика очень трудно.
- Вы его знаете? - спросила я.
- Догадываюсь, кто он, и доберусь до него. С вашей помощью или без не имеет значения.
- Девушек, работавших в сауне, убили. Две из них рядом с вами на фотографии.
- Они подтвердили, что видели меня? Уверен - нет. Потому что это неправда. Расправу в сауне учинил психопат: женщин вполне достаточно было припугнуть.
