– А ты что делал все это время? – спросил один из полицейских.
– Пил, – честно признался Антон. – Чуть протрезвею, посмотрю, что делается, и снова.
– А на фига тебе такая баба, которая детей под заказ рожает?
– Да это же клад! У меня до нее три были, которые не на заказ, а по своему собственному желанию! И я теперь весь в алиментах! А тут и бабки хорошие, и никаких пеленок и криков по ночам!
Гриша в задумчивости почесал голову.
– А Алла еще много детей рожать собирается? – явно из праздного интереса поинтересовался один из полицейских.
– Как получится, – пожал плечами Антон. – Но точно собирается. Мне она говорила, что будет рожать, пока может и пока заказы есть. Зачем на работе гробиться, если можно просто рожать?
Я молчала и думала о том, сколько времени я сама пыталась забеременеть. Сколько я приложила усилий, сколько у меня сгорело нервных клеток, а сколько потрачено эмоций… Я не говорю про деньги. А тут молодая здоровая девка готова рожать и отдавать детей, и снова рожать, и снова отдавать. Они ей не нужны. Где справедливость?
– Ты, парень, не расслабляйся, – сказал Гриша после того, как выслушал Антона. – Я тут все осмотрю и проверю.
– Ты что, идиот, чтобы деньги дома держать? – посмотрела на будущего пасынка Люся. – По крайней мере, так, чтобы мог найти первый встречный?
– Ты думаешь, что у меня тут проходной двор?!
Я не смогла сдержать смех. Полицейские тоже расхохотались.
– Я ничего не брал, – сложил ручки на груди Антон. – Честное слово. Вот если бы клад… Нам с Аллой на самом деле на свадьбу надо.
– А бабки за ребенка? И если она еще рожать собирается?
– Так это ее деньги! И она квартиру купить хочет. А мне где заработать столько? У меня нет на нормальную свадьбу, чтобы все как у людей было! Ты знаешь, сколько у нее родственников? И у меня есть. И еще очень хочется носы утереть моим бывшим…
– Вот с этого и надо было начинать, – заметил Гриша.
– Но вы можете проверить, – продолжал Антон. – Мы же еще только простукивали стены. Нигде ничего не тронуто. Разбирать думали уже вместе со Степаном Григорьевичем.
– Стены разбирать? – прошипел Гриша. – Да, я вовремя вернулся. А с папашей у меня еще будет разговор. Ты к нему когда в больницу собираешься?
Он посмотрел на потенциальную мачеху.
– Вечером. Завтра у меня с утра нотариус, потом…
– Время назови. Меня твой распорядок дня не интересует.
– В шесть.
– Вот и встретимся у одра моего родителя. А теперь я хочу спать!
Мы все поняли это как приглашение откланяться и ушли.
Максим
Женя с другом Денисом все-таки согласились с аргументами Жениного отца. Если все тщательно продумать, то дело должно выгореть. И почему это одним все, а другим ничего? Эту несправедливость нужно исправить и почивать на лаврах. И не только почивать, а устроить на работу своих друзей, всем вместе заниматься делом, получать прибыль… И ведь Женя всегда хотел денег. Много денег. Без особого напряга.
Но Женин отец предупреждал, что дело это долгое и не следует торопиться. Поспешишь – людей насмешишь. Нужно тщательно продумывать каждый шаг, прощупывать почву, получать новую информацию и использовать ее в своих интересах.
Первым делом своих женщин устроили в фирму. Хорошо, что обе имели специальности бухгалтеров, которые всегда нужны. Вначале устроилась одна, потом привела другую на декретную ставку…
У Жениного отца имелась однокомнатная квартира, которую можно было пустить в дело (ради несравненно большей прибыли в будущем!), и еще имелся паспорт одного лоха. Молодые мужчины не спрашивали, откуда он.
Уговорить жильцов коммуналки, мечтавших об отдельной квартире, труда не составило. Денис, имевший какое-то сходство с фотографией в паспорте лоха, стал представляться соседям Дмитрием, владельцем комнаты. Жене при посещении квартиры приходилось гримироваться, чтобы никто не заметил сходства с соседом снизу. Но с соседями в основном общался Денис, теперь – лже-Дмитрий.
Ни Женя, ни Денис даже не поинтересовались тем, что потом случилось с предыдущими владельцами комнаты. Этот вопрос решал Женин отец.
Они работали в новой комнате, приобретенной по паспорту лоха. Они выполняли задание Жениного отца и еще пытались найти сокровища. Ведь в квартире говорили про сокровища, оставшиеся от каких-то прошлых жильцов. Ну а вдруг что-то отыщется? Это стало бы дополнительной наградой.
Сокровищ найти не удалось, но план Жениного отца сработал! Значит, скоро у них у всех будет много денег!
С Алевтиной Ильиничной я встретилась только утром. Я уходила на работу, а она приехала из больницы, где провела ночь.
– Варенька, устала я очень. Вечером поговорим.
– Алла как?
– Да нормально все. Спит. Сегодня деньги должны перевести. Сейчас сама высплюсь и пойду проверять. У меня же доверенность есть. Как раз для таких случаев.
По-моему, «такой» случай (если говорить о родах) был всего третий…
Но я не стала ни о чем спрашивать и ничего уточнять, я отправилась заниматься своими непосредственными обязанностями. Мне же приходилось работать не только по заказу Игоря, но и по другим. Хотя я люблю свою работу, мы обращаемся к партнерам, с которыми сотрудничаем много лет, так что можно сказать, что все шло по накатанной колее. Просто такая работа требует времени. Нужно встретиться с людьми, поговорить…
Я не ожидала никаких новостей раньше вечера – по делу, связанному с попыткой прибрать к рукам фирму Игоря, и другим странным вещам, творившимся вокруг меня и в моем новом доме. И вообще двойнику Игоря уже пора бы было выйти из больницы. О его возвращении в квартиру Игоря могла бы сообщить Алевтина Ильинична, но ей сейчас было не до соседей. У кого бы узнать?
В гости к соседям снизу идти не хотелось. Неизвестно, как примут. Но ведь можно послушать, что у них делается. Вынуть кирпичики… А если кого-то ко мне принесет? И маловероятно, что Лиза, жена настоящего Игоря, будет разговаривать с двойником мужа в ванной. А произносимое в комнатах мне из своей комнаты не услышать.
Или подождать?
Я решила подождать развития событий. И оказалась права.
Вечером в нашу квартиру снова пришла беременная Тоня, которая носила под сердцем ребенка от подлеца Дениса, или Дмитрия, или лже-Дмитрия, в общем, того типа, который какое-то время обретался в соседней со мной комнате, знакомился со мной (в каких целях – непонятно), а теперь исчез в неизвестном направлении. Но что ей опять тут понадобилось?! Неужели думает, что будущий папаша сюда вернулся после всего, что ей рассказали? И зачем он ей такой?!
Алевтина Ильинична ходила довольная, так как дело с продажей (как она выражалась) ребенка американцам завершилось успешно, деньги Аллочке на счет перевели, сама Аллочка чувствовала себя прекрасно и через день собиралась вернуться в нашу квартиру. В больнице были заинтересованы в ее здоровье, так как надеялись, что она еще даст возможность заработать немалому количеству людей и в больнице, и сотрудничающим с ними.
Алевтина Ильинична пригласила и Тоню, и меня к себе.
– Ну, рассказывай, что у тебя еще случилось? – обратилась вездесущая бабка к Тоне.
– Мне не к кому обратиться, кроме вас, – всхлипнула Тоня. – Вы меня выслушали, вы прониклись моей бедой, вы полицию вызвали…
– Тоня, что еще случилось? – теперь спросила уже я. – Этот Денис или Дмитрий прорезался? Угрожал тебе?
– Нет, его я не видела и ни слова от него не слышала. Он как в воду канул… Но его мать сегодня хоронили.
– То есть как? – моргнула я, в следующую секунду поняла, что задала глупый вопрос. Люди умирают в разном возрасте и по разным причинам. Неужели этот подлец что-то сделал с матерью? Или у нее сердце не выдержало, когда она узнала обо всех «подвигах» сыночка?
– Да, мать Дениса умерла. Мать отца моего ребенка. Бабушка моего ребенка. Поэтому полиция и не застала ее дома. Он сам неизвестно где, а она уже была в морге. Или еще в больнице. Я по телевизору видела. Я же не работаю. Я телевизор смотрю. И там рассказали… Она была директором детского дома. Я и не знала.
Оказалось, что матери Дениса (лже-Дмитрия) сегодня посвятили целую передачу. Она была довольно известным в нашем городе человеком, а детский дом, которым она руководила, образцовым. Она была одновременно и очень доброй, и очень пробивной женщиной. Хотя пробивной ее заставила стать жизнь – и желание помочь детям, за которых она отвечала. После прихода на эту должность она избавилась чуть ли не от всего старого персонала – из-за того, что тащили из детского дома все что могли, – набрала новых людей, искренне любивших детей, сумела договориться с одним женским монастырем, и монахини стали помогать в воспитании детей и уходе за ними, потом договорилась и с мужским – чтобы мальчики могли общаться с мужчинами, что считала для них необходимым. Она не отказывалась ни от каких интервью и пользовалась любой возможностью выступить по телевидению, радио, ответить на вопросы журналистов печатных изданий. Это давало возможность обратиться к самым разным людям за спонсорской помощью, организовать детям летний отдых, а также возможность подработать. Старшие каждое лето трудились в каком-то фермерском хозяйстве, кто-то озеленял город.
