– Конкретно, что случилось сегодня?
– Сегодня они опять скандалили, а когда я встретила их на лестнице и сделала замечание, Щеглов мне нахамил и даже оттолкнул! Да так сильно, что я ударилась головой о стену! Так что вполне возможно, что у меня сотрясение мозга. В общем, он нанес мне тяжкие телесные повреждения! И повел ее дальше, как ни в чем не бывало…
– Повел? – перебил ее капитан. – Кого повел – жену?
– Ну конечно, жену! Кого же еще? Кстати, тоже удивительно невоспитанная особа!
– Постойте, вы сказали, что он ее повел. Она что, не сама шла?
– Почему – не сама? Просто она еле передвигала ногами, он ее поддерживал… Наверное, ей стало плохо, и он повез ее в больницу…
– Спасибо! – перебил ее Лебедкин, швырнул трубку телефона и набрал номер мобильного Дуси.
– Ты еще недалеко ушла? – спросил он взволнованно.
– Да нет, только на улицу выхожу… а что?
– Возвращайся! Тут такое дело… или лучше нет, садись в машину и будь наготове, я сейчас спущусь!
Чуткая Дуся не стала задавать вопросов и подчинилась.
А Лебедкин снова позвонил знакомому из управления.
– Слушай, с этим Щегловым, похоже, все серьезно. Объявляй операцию «Перехват»! Номер его машины у тебя есть?
– Есть, – ответил знакомый, – постой-ка… Вот тут пришло сообщение – его машину только что останавливали на выезде из города, недалеко от Мурманского шоссе…
– Ты здесь и похоронил ее, Аллу? – спросила Валентина, чтобы хоть немного отсрочить неизбежное.
– Да, – ответил Виктор, бросив быстрый взгляд на замшелый камень, – и тебя похороню тут. Впрочем, не все ли тебе равно?
– Не все равно! Я не хочу быть похоронена, как собака, на безлюдном пустыре!
– Да какое мне дело, чего ты хочешь и чего не хочешь? – Он открыл багажник машины, достал оттуда лопату и начал копать рядом с камнем. Сырая осенняя земля плохо поддавалась лопате. Виктор рыл медленно, несколько раз прерывался, чтобы отдохнуть. Наконец он отступил в сторону и проговорил:
– Ну все, хватит с тебя!
Он отбросил лопату, шагнул к жене.
Валентина попробовала пошевелиться. Руки и ноги теперь слушались ее, но сможет ли она бежать по раскисшей, покрытой подтаявшим снегом земле? И куда она убежит от него? Но она хотела хотя бы потянуть время и поэтому спросила первое, что пришло на ум:
– Что ты делал в Воздвиженске?
– Что? – Виктор удивленно взглянул на нее, потом усмехнулся: – Ну да, ты ведь женщина! Ты даже перед смертью не можешь сладить со своим любопытством! Или ты думаешь, что у меня там – другая женщина? Ну, в каком-то смысле… Ладно, ты все равно скоро умрешь, и все, что ты узнаешь, будет похоронено с тобой… Да, в Воздвиженске я встретил другую женщину… Как все остальные, она была похожа на Аллу. И она ответила за это сходство. Я познакомил ее с Федором…
– С кем?
– С Федором! – Виктор ухмыльнулся, как будто удачно пошутил. – Ты с ним тоже скоро познакомишься!
– Ты ее… убил? – догадалась Валентина.
– Не я – Федор! – Виктор снова ухмыльнулся. – Но она это заслужила, как и остальные… Как ты, как та женщина в Петрозаводске, и одна – в Вологде, и еще несколько, в других городах… Как Алла! Вы все, все это заслужили! Вы все одинаковые! Вы не цените хорошего отношения! Вы понимаете только грубую силу!
– Так вот в какие командировки ты ездил! – в ужасе проговорила Валентина. – Ты убивал женщин! Душил их, как Аллу! Но за что, что они тебе сделали? Они даже не были с тобой знакомы!
– За что? Ты еще спрашиваешь, за что?
– Вот именно! – закричала Валентина. – Если ты так ее любил, что не мог отдать другому мужчине, то за каким чертом ты убивал тех, других? За что ты сейчас хочешь убить меня? Ведь ты меня не любишь и не любил никогда, уж такие вещи женщина понимает сразу. Я тоже тебя не любила, но старалась…
– Ты старалась? – Виктор вдруг захохотал сатанинским смехом, от которого у Тины волосы встали дыбом. – Я женился на тебе, дал тебе все, и что я получил? Через несколько месяцев я узнал, что у тебя есть любовник.
– Любовник? Да с чего ты взял?
– Я видел тебя с ним вместе! И навел справки, ты с ним уже десять лет!
– Но я… – Валентина сникла, потому что объяснить все ему было невозможно. Да он и слушать не станет. Так и было.
– С вами нельзя по-хорошему! Вы признаете только грубую силу! Только грубую силу! – выкрикнул Виктор. – Такую, как у Федора!
С этими словами он подошел к машине, что-то достал из бардачка и снова повернулся к Валентине.
– Ты не хотела жить со мной – познакомься с Федором!
Валентина с удивлением увидела, как он надел на лицо обезьянью маску. Ту самую маску, которую она нашла в тайнике под ванной. Неузнаваемо изменилось не только лицо Виктора – сам он словно переродился, словно превратился в огромную обезьяну. Он ссутулился, руки вытянулись чуть не до земли, движения стали по-звериному гибкими и пластичными.
Теперь он не шел, а передвигался неровными прыжками, слегка опираясь на землю костяшками пальцев. В два прыжка он приблизился к Валентине, распрямился и протянул руки к ее горлу.
– Ты сошел с ума! – прохрипела она. – Ты совсем обезумел!
В ответ ей из-под маски донеслось звериное рычание.
Сильные руки сомкнулись на ее горле и начали сжиматься. Из-под маски на нее пристально смотрели глаза, и Валентине показалось, что это не человеческие глаза, а маленькие, тускло горящие глаза огромной обезьяны…
Валентина пыталась крикнуть, позвать на помощь, но железные пальцы сдавили горло, и вместо крика раздался только едва слышный хрип. Да и кто услышал бы ее здесь, в безлюдной деревне, окруженной бескрайними осенними полями? Кто нашел бы ее в этой безысходной ночи? Кто пришел бы ей на помощь?
Пальцы безумца все сильнее сжимались на ее горле, глаза сквозь прорези маски следили за ней, словно впитывали ее предсмертные муки, ее отчаяние.
Валентина почувствовала, как жизнь постепенно уходит из нее. Она судорожно забила руками и случайно задела что-то твердое, лежавшее в кармане куртки. Машинально она сжала этот предмет. Краем угасающего сознания она поняла, что это такое – та странная семиконечная звезда, которую она нашла здесь же, в этой деревне…
Здесь начались ее опасные приключения – и здесь же они закончатся, закончатся совсем скоро…
Валентина судорожно вцепилась в металлическую звезду, как цепляется утопающий за любую щепку, за любую соломинку, за любую самую призрачную надежду.
И – показалось ей или нет – семиконечная звезда перелила в нее какую-то таинственную силу, ускользающая жизнь на мгновение задержалась в ней. В тот же миг Валентина услышала странный звук, словно рядом с ней зазвенел серебряный колокол.
Этот звук был удивительным, ни на что не похожим. Он казался одновременно громким, заполняющим собой всю безлюдную, безрадостную равнину, всю осеннюю ночь – и в то же время таким тихим, что его не могло услышать ни одно ухо. Ни одно человеческое ухо – кроме нее, Валентины. Хотя… Кажется, маньяк в обезьяньей маске что-то услышал, он забеспокоился, хватка его на мгновение ослабела.
Но это продолжалось недолго, руки безумца снова сжали горло Валентины, сжали еще сильнее.
В глазах у нее начало темнеть, она почувствовала странное безразличие. Ничто уже не волновало ее, она готова была принять собственную смерть…
И вдруг что-то изменилось.
Совсем рядом, за спиной маньяка, послышался треск сломавшейся ветки, чьи-то тяжелые шаги, шумное дыхание, а затем – низкое, угрожающее рычание…
Руки маньяка разжались, он отпустил Валентину и повернулся.
Валентина, потеряв опору, упала на землю и оттуда, с земли, увидела странную, чудовищную сцену.
Напротив маньяка стояло косматое существо из ее снов, получеловек, полуобезьяна, огромное создание с мощными покатыми плечами, с длинными, опускающимися до земли руками, с большой головой, покоящейся на короткой шее.
Рядом с этим могучим существом маньяк в обезьяньей маске казался жалкой пародией, хлипким созданием с тонкими руками и ногами. Он в ужасе пятился, не сводя глаз со зверочеловека, и тоненько, жалобно скулил, как будто действительно утратил дар речи.
Косматое существо низко опустило голову, не сводя с маньяка пристальный взгляд горящих глаз, выбросило вперед огромную руку… Оно не коснулось человека, но тот покачнулся и упал. Упал в ту яму, которую выкопал для Валентины.
А зверочеловек повернулся к Валентине, посмотрел на нее странным, печальным взглядом – и опять, как во сне, она услышала его голос – беззвучный, словно перетекающий из души в душу:
– Я скучал… Я так одинок в этом меняющемся, неузнаваемом мире… Я помог тебе, но дольше я не могу здесь оставаться, скоро здесь будут другие люди…
