- Дела настолько плохи?
- Общественность понятия не имеет, насколько они плохи, - сказала Лорен, ставя омлет и тарелку с тостами перед Питтом.
- Наш огромный дефицит открыл дверь, через которую наша экономика вытекает, а японские деньги потоком вливаются сюда.
- Нам некого винить в этом, кроме самих себя, - сказал Питт, помахав вилкой. - Они потребляют меньше, чем производят, а мы тратим больше, чем зарабатываем, и все глубже увязаем в долгах. Мы раздаем или распродаем наше лидерство в тех отраслях технологии, которые они еще не успели украсть. И мы выстроились в очередь с открытыми чековыми книжками, распустив губы в жадном предвкушении возможности продать им наши корпорации и недвижимость ради быстрой наживы. Взгляни в лицо фактам, Лорен. Этого не случилось бы, если бы общественность, деловые люди, ваши ребята в Конгрессе и эти кретины из Белого дома, ничего не смыслящие в экономике, понимали бы, что наша страна вовлечена в беспощадную финансовую войну с противником, который смотрит на нас как на людей второго сорта. Но, пока сохраняется нынешнее положение, мы сами упускаем шансы победить в ней.
Лорен села за стол с чашкой кофе и передала Питту стакан апельсинового сока.
- Это самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от тебя. Уж не собрался ли ты баллотироваться в Сенат?
- Я скорее позволю вырвать себе ногти. Кроме того, одного Питта на Капитолийском Холме достаточно, - сказал он, имея в виду своего отца, сенатора Джорджа Питта от Калифорнии.
- Ты уже виделся с сенатором?
- Еще нет, - сказал Питт, поедая омлет. - У меня не было такой возможности.
- Какие у тебя планы? - спросила Лорен, томно глядя в опалово-зеленые глаза Питта.
- Я собираюсь повозиться с машинами и отдохнуть пару деньков. Может быть, если мне удастся вовремя подготовить "Стутц", я приму участие в гонках классических автомобилей.
- Я могу придумать что-нибудь более веселое, чем возня с грязными железками, - сказала она с хрипотцой в голосе. Она обошла вокруг стола, протянула руки и удивительно крепко схватила его за руку. Он чувствовал, как желание истекает из нее подобно нектару. Внезапно ему захотелось ее больше, чем когда-либо прежде. Он мог только надеяться, что у него хватит сил на второй раз. Затем, как если бы его тянули магнитом, он позволил утащить себя к кушетке.
- Не в кровати, - хрипло произнесла она, - во всяком случае, пока ты не сменишь простыни.
Глава 27
Хидеки Сума спустился по трапу своего персонального самолета "Мурмото" с поворотными турбинами, разработанного для высшего руководства компании, в сопровождении Моро Каматори. Этот самолет с вертикальным взлетом приземлился на вертолетной площадке рядом с огромным пластмассовым куполом высотою пятьдесят метров. Расположенный посередине тщательно ухоженного парка, этот купол перекрывал обширный внутренний дворик, под которым находилось большое, углубленное в землю сооружение, названное "ЭДО" по имени древнего города, который после революции Мейдзи 1868 года был переименован в Токио.
Будучи первым экспериментальным сооружением новой японской программы освоения подземного пространства, Эдо-Сити был спроектирован и построен Сумой в качестве научно-исследовательского и мозгового центра, в котором жили шестьдесят тысяч человек. Он представлял собой огромный цилиндр глубиной в двадцать этажей, в котором размещались жилые помещения для ученых, офисы, общественные бани, конференц-зал, рестораны, торговый центр, библиотека и свои собственные силы безопасности численностью тысяча человек.
В подземных цилиндрах меньшего размера, соединенных туннелями с главным корпусом, размещалась аппаратура связи, бойлерные и холодильные установки, системы кондиционирования воздуха, электростанция и установки по переработке мусора.
Эти сложные подземные сооружения были возведены из бетона и керамики и простирались на глубину тысяча пятьсот метров внутри массива из вулканических пород.
Сума сам финансировал этот проект без какого-либо участия правительства. Все юридические сложности и ограничения, мешавшие осуществлению проекта, были быстро разрешены благодаря огромному влиянию, которым обладал Сума в правительственных и мафиозных структурах. Он и Каматори вошли в кабину потайного лифта, который доставил их в комплекс помещений, принадлежащих его корпорации, занимавший весь четвертый этаж во внешней части цилиндра. Его секретарша Тоси Кудо стояла в ожидании его у дверей в тщательно охраняемые кабинет и трехэтажные личные апартаменты, когда он вышел из дверей лифта. Просторные комнаты были украшены изящно расписанными ширмами, вазами, витринами с прекрасной керамикой и костюмами шестнадцатого века, изготовленными из богато расшитых шелковых, атласных и парчовых тканей. На стенах висели картины, изображающие виды суши и моря, а также драконов, леопардов, тигров и соколов, символизирующих воинскую доблесть самураев.
- Мистер Асикага Энсю ждет вас, - доложила Тоси.
- Я что-то не припоминаю этого имени.
- Мистер Энсю - это сыщик, который специализируется на поиске редких произведений искусства и ведет переговоры об их продаже для своих клиентов, объяснила Тоси. - Он позвонил и сказал, что нашел картину, которая подходит для вашей коллекции. Я взяла на себя смелость назначить ему встречу, чтобы он мог продемонстрировать эту картину.
- У меня мало времени, - сказал Сума.
Каматори пожал плечами.
- Не мешает посмотреть, что он принес вам, Хидеки. А вдруг он нашел ту картину, которую вы разыскиваете.
Сума кивнул Тоси:
- Хорошо, впустите его.
Сума поклонился, когда торговец картинами вошел в комнату.
- У вас есть новое приобретение для моей коллекции, мистер Энсю? - спросил Сума.
- Надеюсь, что да. Я уверен, что вы будете очень рады, что мне удалось найти для вас эту картину.
Асикага приветливо улыбался. У него была роскошная седая шевелюра, густые брови и пышные усы.
- Пожалуйста, поставьте ее к свету, - сказал Сума, указывая на мольберт, стоящий у окна.
- Можно я раздвину занавески чуть пошире? - Энсю потянул за шнур, раздвигавший, шторы. Затем он поставил картину на мольберт, но не снял закрывающую ее шелковую материю.
- Это картина шестнадцатого века школы Кано кисти Масаки Симцу.
- Прославленный художник-маринист, - сказал Каматори, проявляя редкое для него воодушевление.
- Один из ваших любимых художников, Хидеки.
- Вы знаете, что я поклонник Симцу? - спросил Сума у Энсю.
- Среди коллекционеров хорошо известно, что вы собираете его работы, особенно пейзажи наших небольших островов.
Сума повернулся к Тоси.
- Сколько его работ имеется в моей коллекции?
- Сейчас вам принадлежат одиннадцать из тринадцати пейзажей островов и четыре его пейзажа, на которых изображены горы Хида.
- А этот, новый, будет двенадцатым островным пейзажем?
- Да.
- Какой из островов, написанных Симцу, вы мне принесли, Адзима? - спросил Сума у Энсю нетерпеливо.
- Нет, Кечи. - Сума был заметно разочарован.
- Я надеялся, а вдруг это Адзима.
- Мне очень жаль. - Энсю огорченно развел руками. - Пейзаж Адзима, увы, был утрачен во время падения Германии. Последний раз его видели висящим в кабинете нашего посла в Германии 19 мая 1945 года.
- Я с радостью заплачу вам, чтобы вы продолжали свои поиски.
- Спасибо, - сказал Энсю, поклонившись. - Мои агенты в Европе и Соединенных Штатах уже разыскивают его.
- Ладно, тогда давайте откроем остров Кечи.
Привычным театральным жестом Энсю сдернул покрывало, и присутствующим открылся роскошный вид острова с птичьего полета, выполненный тушью с щедрым использованием перламутровых красок и золотой фольги.
- Дух захватывает, - пробормотала Тоси восхищенно. Энсю кивнул, соглашаясь с нею.
- Лучший образчик творчества Симцу, который я когда-либо видел.
- А как ваше мнение, Хидеки? - спросил Кама-тори.
- Прекрасная работа, - ответил Сума, растроганный гением художника. Невероятно, что он смог нарисовать вид сверху с такими живыми деталями в начале шестнадцатого века. Это выглядит так, как будто он писал его с привязанного аэростата.
- В легендах рассказывается, что он писал его с воздушного змея.
- Скорее, он делал наброски с воздушного змея, а затем писал картину на земле.
- А почему бы и нет? - сказал Сума, не отрывая взгляда от картины. - Наши соотечественники строили воздушные змеи и летали на них уже тысячу лет тому назад. - Наконец он повернулся лицом к Энсю.
- Вы прекрасно поработали, мистер Энсю. Где вы нашли это?
- В доме одного банкира в Гонконге, - ответил Энсю. - Он распродавал свое имущество и переносил свои операции в Малайзию, прежде чем китайцы начнут править этой колонией. Мне потребовался почти год, но наконец мне удалось уговорить его продать мне эту картину по телефону. Я не стал терять времени и полетел к нему в Гонконг, а оттуда прямо к вам. Я прибыл к вам из аэропорта.
