Закончив с адской машинкой, он внимательно ее оглядел и остался доволен. Убрал инструменты и вещи, прошел в ванную, снял перчатки и три раза вымыл руки. Свист постепенно стих, когда Томпсон вновь принялся прокручивать в голове сегодняшнюю мантру: «Вишня, виноград, молоко… Вишня, виноград, молоко…»
Он ни на минуту не переставал готовиться к тому дню, когда к нему вернется чувствительность.
* * *
– Ну что, мисс, как дела?
– Все в порядке, детектив.
Мистер Белл стоял на пороге комнаты, оглядывая заваленную учебниками и тетрадями кровать.
– Ого! Должен признать, расслабиться ты себе и правда не позволяешь.
Женева пожала плечами.
– Я сейчас ухожу домой, сыновья уже заждались.
– У вас сыновья?
– Да, двое. Может быть, познакомлю когда-нибудь. Если захочешь, конечно.
– С радостью, – сказала Женева, а про себя подумала, что этого никогда не случится. – Они сейчас дома с вашей женой?
– Сейчас они у моих родителей. Моя жена умерла.
От этих слов у Женевы кольнуло в сердце. За ними чувствовалась настоящая боль… хотя, как ни странно, внешне детектив свои эмоции не проявил. Казалось, будто он много и часто тренировался произносить эти слова без слез.
– Сожалею.
– Ничего, уже несколько лет прошло.
Женева понимающе кивнула.
– А где офицер Пуласки?
– Ушел домой. У него есть дочь, и скоро ожидается пополнение.
– Мальчик или девочка?
– Если честно, затрудняюсь сказать. Завтра он с раннего утра будет здесь, тогда мы его и спросим. Твой дядя в соседней комнате, и мисс Линч сегодня заночует у вас.
– Барб?
– Ага.
– Она славная. Рассказывала мне про своих собак и про некоторые телешоу. – Женева кивнула на учебники: – А у меня времени на телевизор не остается.
Детектив Белл рассмеялся:
– Определенно моим ребятам не помешало бы немного вашего влияния, мисс. Обязательно вас познакомлю. Ну ладно, если что, сразу зови Барб. – Он помедлил. – Даже если просто кошмар приснится. Я понимаю, одному, без родителей, иногда бывает не по себе.
– Я не боюсь оставаться одна.
– Не сомневаюсь. И все же, если понадобится, кричи. Для этого мы и здесь. – Он подошел к окну, выглянул, отодвинув одну занавеску, проверил, заперто ли окно, вернул штору на место. – Спокойной ночи, мисс. Беспокоиться не о чем. Мы обязательно поймаем этого парня. А лучше мистера Райма и его людей тут никто не справится.
– Спокойной ночи.
Ну наконец-то – уходит. Может, конечно, он действовал из лучших побуждений, но Женеве не нравилось, когда с ней так сюсюкают, и без лишнего напоминания о пережитом ужасе она тоже бы обошлась.
Собрав разбросанные по кровати книги, она аккуратной стопкой сложила их у двери. Если придется поспешно уходить из квартиры, то можно будет найти их без света, чтобы забрать с собой. Она всегда их так складывала перед тем, как лечь спать.
Пошарив в сумке рукой, Женева нащупала высушенный цветок, который ей подарила фокусница Кара. Некоторое время она рассматривала фиалку, затем вложила ее в книгу, лежащую на вершине стопки.
Сходила в ванную, умылась, почистила зубы, после чего тщательно вытерла перламутровую раковину, вспоминая с улыбкой, какой бардак царит в туалете у Киш. На обратном пути, в коридоре, она встретила Барб Линч, и та пожелала ей спокойной ночи. Вернувшись в спальню, Женева заперла дверь, затем, поколебавшись немного, чувствуя себя дурой, взяла стул и подперла спинкой дверную ручку. Переоделась в шорты с линялой футболкой, легла на кровать и выключила свет. Возмущенная, встревоженная, минут двадцать она пролежала на спине, думая о своей матери, потом об отце, потом о Киш.
Когда перед глазами начал всплывать образ Кевина Чини, Женева немедленно вымела его из головы.
Наконец мысли вновь привели ее к предку, Чарлзу Синглтону.
Как он бежит, бежит, бежит… Прыжок в Гудзон.
Его тайна… Что заставило его так всем рисковать?
Как же сильно он, должно быть, любил жену и сына!
Но в мысли упорно вторгался образ того ужасного человека, который напал на нее утром. О да, полицейским она и вида не подала, как сильно напугана… Натянутая налицо шапочка, глухой тяжелый удар, когда дубинка врезалась в манекен, шаги за спиной. А теперь еще тот второй – черный мужчина с пистолетом во дворе школы.
От таких воспоминаний сон сняло как рукой.
Женева открыла глаза и уставилась в темноту перед собой, вспоминая другую бессонную ночь, когда ей было семь лет. Она встала с кровати, пришла в гостиную и включила телевизор. Минут десять смотрела какой-то дурацкий комедийный сериал, и тут в комнату вошел отец.
– Ты что здесь? Зачем тебе это смотреть? – Он щурился и моргал от яркого света.
– Просто не спится.
– Тогда лучше почитай что-нибудь.
– Нет желания.
– Тогда я сам тебе почитаю. – Он подошел к книжным полкам. – Вот, тебе понравится, лучше книги я не читал.
Отец уселся в кресло, которое застонало и заскрипело под его весом, и Женева посмотрела на хлипкую книжицу в его руках, но названия разглядеть не смогла.
– Удобно устроилась? – спросил отец.
– Ага. – Она растянулась на диване.
– Закрой глаза.
– Не хочу.
– Так будет легче все себе представлять.
– Ну ладно. А что…
– Тсс.
– Ладно.
Книга называлась «Убить пересмешника». В течение следующей недели чтения перед сном превратились для них в ритуал.
Женеве казалось тогда, что лучше на свете книги нет, а к тому времени она успела прочесть или выслушать не так уж и мало. Она просто влюбилась в главных героев: овдовевшего, но невозмутимого, с несгибаемой волей отца; брата с сестрой (Женева всегда хотела иметь брата или сестру). Да и сама история, повествующая о мужестве перед лицом ненависти и тупости, завораживала.
История, написанная Харпер Ли, надолго врезалась в память. Забавно, когда ей было одиннадцать, она решила ее перечитать и открыла для себя много нового, а снова сняв книгу с полки в четырнадцать, поняла еще больше. В прошлом году, перечитав ее в очередной раз, она написала по ней доклад по английскому языку. На «отлично».
«Убить пересмешника» сейчас находилась в числе других книг у двери, приготовленных к немедленной эвакуации в случае пожара. Женева не расставалась с ней, даже когда не читала. Именно в эту книгу она вложила сухую фиалку – подаренный Карой талисман.
Но сегодня Женева выбрала из стопки другую: «Оливер Твист» Чарлза Диккенса. Улеглась на кровать, поставила книжку себе на грудь и открыла страницу, заложенную сплюснутой соломинкой (она никогда не загибала страницы, даже в дешевых изданиях с мягкой обложкой). Начала читать. Поначалу каждый скрип в стенах заставлял ее вздрагивать, то и дело всплывал образ человека с натянутой на лицо шапочкой. Но вскоре история поглотила ее внимание целиком. А еще около часа спустя ее веки налились тяжестью, и она погрузилась в сон, убаюканная не поцелуем матери или голосом отца, шепчущего молитву, а плавными переливами слов далекого незнакомца.
– Пора ложиться.
– Что? – Райм оторвал взгляд от монитора.
– Спать, – сказал Том. Он выглядел настороженным – иногда без большой перепалки детектива от работы было не оторвать.
Однако сейчас Райм спорить не стал.
– Да, спать.
Он чувствовал себя измотанным и подавленным. Когда появился Том, он читал сообщение от Джея-Ти Бьюшампа, начальника тюрьмы в Амарилло. В письме говорилось, что в подведомственном Джею-Ти учреждении фоторобот объекта 10-9 никто не узнал.
Райм надиктовал короткий ответ, поблагодарив адресата за помощь, и выключил компьютер.
– Сейчас, всего один звонок, и я сам запрыгну в постель, – сказал он Тому.
– Тогда я немножечко разомнусь, – ответил помощник. – Встретимся наверху.
Амелия уехала ночевать домой. Ей надо было проведать мать, которая жила недалеко от нее и последнее время хворала. Кажется, что-то с сердцем. Сакс часто оставалась ночевать у Райма, но у нее была своя квартира в Бруклине, где по соседству жили родственники и друзья. (Как, например, та женщина из патрульного экипажа, которая утром привезла к Райму девушек – Дженнифер Робинсон.) Иногда Сакс просто хотелось побыть одной, как и самому Райму, и такие отношения устраивали обоих.
Райм набрал номер, обменялся несколькими словами с матерью Сакс, пожелал ей скорейшего выздоровления. Затем трубку взяла Амелия. Райм сообщил ей последние новости по делу.
– С тобой все в порядке? – спросила Сакс. – У тебя какой-то озабоченный голос.
– Просто устал.
– Тогда отправляйся спать.
– Ты тоже. Приятных сновидений.
– Хорошо, Райм. Целую.
– И я тебя.
Отключившись, он подкатил кресло к доске с записями.
