Египетские коммандос имели лишь теоретические знания по захвату Боинга-737. Штурмуя самолет, они пренебрегли отвлекающими маневрами, группа захвата постоянно находилась в поле зрения террористов. На каждый люк и дверь египтяне поставили по 8- 10 человек, которые мешали друг другу. Долго, около трех секунд, штурмующие открывали первый люк, а первый боец оказался в салоне только через 5 секунд.
Одной из причин, подтолкнувшей террористов к открытию огня, было то, что на борту оказались сотрудники службы безопасности. По своему поведению они явно отличались от обычных пассажиров. На своих местах они разместились еще до посадки пассажиров. А ведь в других авиакомпаниях сотрудники безопасности, дабы не быть обнаруженными, садятся со всеми пассажирами.
Кстати говоря, на борту нашего Ту-104, следовавшего по маршругу Москва-Новосибирск-Чита в 1973 году, произошла подобная трагедия. Милиционер В. Ежиков, сопровождавший самолет (такая мера безопасности широко практиковалась после угона Ан-24 отцом и сыном Бразинскасами), улучив момент, выстрелил в спину террориста Рзаева, который захватил лайнер. В ту же секунду сработало взрывное устройство.
К сожалению, есть и еще достаточно яркие примеры неудач в борьбе с террористами. Сюда следовало бы отнести и освобождение самолета в аэропорту Карачи. На борту Боинга-737, летевшего в Бомбей, было около 400 пассажиров, 17 из которых погибли и 98 получили ранения в ходе перестрелки, завязавшейся между пакистанскими солдатами и преступниками.
Мы привели только три случая гибели десятков людей от рук террористов, назвали три адреса: Ленинград, Валлетта, Карачи. Тысячи миль между ними - Северо-Запад Европы, Средиземноморье, Азиатский континент. Но их объединяет то, что люди оказались заложниками не только воздушных бандитов, но и невольными жертвами малоопытных, неподготовленных бойцов спецслужб.
Как не вспомнить предупреждение полковника Чарльза Беквита: нельзя частично заниматься борьбой с террором, даже талантливый дилетант не сможет соперничать с ними; только профессионалы способны на равных вести бой с международными террористами.
Оставим в покое ошибки египетских и пакистанских коммандос. Но как случилось, что у нас, при существовании мобильной, высоко профессиональной группы антитеррора, имеющей достаточно богатый опыт борьбы с воздушными бандитами, разыгралась эта кровавая бойня?
Вспомним, что в первые же минуты после посадки террористы увидели солдат с оружием, бегущих к самолету, вспомним выпрыгивающих из горящего лайнера пассажиров, которых принимали за бандитов и встречали на земле ударами прикладов. Как это далеко от профессионализма, как не похоже на умелые, расчетливые действия "Альфы"...
В том-то и весь секрет: к трагедии под Ленинградом 8 марта 1988 года группа "Альфа" не имела ровным счетом никакого отношения. Захваченный самолет взорвался в тот момент, когда вертолет "Альфы" заходил на посадку на аэродроме Вещево. Бойцы приникли к иллюминаторам, увы, уже было поздно. Им осталось только постоять у догорающего остова самолета. Они были единственными людьми, кто мог с самого начала помочь заложникам. Однако нашлись "ответственные работники", которые, приняв сообщение о захвате самолета, быстро смекнули: дело особой сложности не представляет, какие-то юные музыканты во главе со своей мамой, вооруженные обрезом, захватили самолет. Соберем силы, припугнем, смотришь, можно и дырочку для ордена вертеть. Широкая грудь "ответственных" так и осталась без орденов. Но оказались смертельно ранеными ни в чем не повинные люди. Или, быть может, это чужая боль? Только кто даст гарантию, что завтра она не станет нашей болью, когда пуля террориста настигнет нас с вами? Никто такой гарантии не даст.
Потому хотелось бы вспомнить заново, как все это было в весенний день 1988 года. Не только вспомнить, но и навсегда сохранить в памяти. Может статься, скоро в полет. Конечно, трудно поверить на тихой, благословенной земле, что внезапно обрушатся на тебя такие страсти-мордасти, но ведь пилоты и пассажиры самолета Ту-154 N 85413, следующего из Иркутска, тоже не верили... Даже получив угрожающую записку: "Следовать в Англию (Лондон). Не снижаться. Иначе самолет взорвем. Вы находитесь под нашим контролем" - бригадир бортпроводников Ирина Васильева не поверила. Так и сказала командиру корабля Валентину Куприянову, мол, не пойму, может, столь оригинальная шутка по случаю 8 Марта?
Командир корабля не разделял оптимизма бортпроводницы. Он отдал ясные и четкие команды: с этого момента в пилотскую кабину не входить, связь поддерживать по телефону, выяснить, действительно ли реальна угроза, что конкретно требуют террористы?
Всего через несколько минут девушки поняли справедливость слов Куприянова. Когда Тамара Жаркая и Ирина Васильева появились во втором салоне, в конец которого ушли после посадки в Кургане Овечкины, они увидели направленные в грудь стволы охотничьих обрезов.
- Вдвоем не подходить! Одной оставаться на месте! - раздался окрик.
15.01. Главный центр управления воздушным движением получил информацию из Ленинграда: на траверзе Вологды вооруженными преступниками захвачен самолет Ту-154. Высота полета 11.600 метров.
... Бандиты обнаружили себя после вылета из Кургана. Пассажиры хвостового отсека с удивлением увидели, что молодой человек в сером свитере и фетровом берете не пускает людей в туалет. Не пустил женщину, потом ребенка. Не успел подняться со своего места мужчина, как услышал резкую команду: "А ну сядь!.." Он обернулся - два парня подняли обрезы и направили их в пассажира.
15.15. Борт самолета N 85413 информировал "Землю": в салоне 11 угонщиков. Остаток топлива на 1 час 35 минут полета.
Кто они, угонщики? Многодетная семья Овечкиных из Иркутска. Здесь их хорошо знали: газеты, радио, телевидение не раз рассказывали о талантливых ребятишках, создавших семейный диксиленд "Семь Симеонов". У ансамбля было достаточно меценатов - областные руководители гордились: как же, не в прославленных консерваториях, а в рабочей "глубинке" подрастают истинные таланты. Считали, что появление Овечкиных на сцене повышает престиж местных органов культуры.
В рекламе "Симеонов" не было границ: Восточно-Сибирская киностудия сняла о них документальный фильм. Юных музыкантов устроили в Иркутское училище искусств, потом обком выбил места в Институте имени Гнесиных.
Только учиться по-настоящему музыке оказалось некогда: грянули гастроли: сначала в Москве, Кузбассе, потом за рубежом - в Японии. А по возвращении оттуда учиться уже не хотелось. Старшие быстро поняли, что свалившаяся на их головы нежданно-негаданно популярность может дать богатые дивиденды. Какое уж тут творчество - успеть бы побольше урвать, пока не подросли в семье самые младшие. В них-то все и дело: вырастут будет обычный ансамбль. А так - с изюминкой, дети вызывают умиление слушателей.
Институт Гнесиных, едва отучившись семестр, пришлось бросить.
Окончательно вскружила голову Япония. "Симеоны" вернулись с гастролей в полной уверенности: только за рубежом по-настоящему смогут оценить их талант. Тогда-то, видимо, и возникла мысль "мотануть" в капстрану.
Не следует судить Овечкиных за желание покинуть Родину. Каждый волен жить там, где ему захочется. И сама история привлекает как раз не намерением уехать из Советского Союза, не такое уж это редкое стремление, а необычайной жестокостью молодых людей и их матери, лично руководившей всей операцией.
Потом журналисты будут "раскручивать" психологический феномен "Симеонов" и придут к поразительному выводу: когда обсуждался план захвата самолета, никто в семье и словом не обмолвился о заложниках, их жизнях. Словно эти люди и не существовали для Овечкиных.
Игорь Овечкин, оставшийся в живых, рассказывал на суде, что в случае провала братья договорились взорвать "бомбу". Его спросили:
- Но в самолете-то почти сотня человек. В чем их-то вина? Игорь отвечал:
- Я не помню, чтобы мы говорили о них.
Но сам он боялся смерти. Когда стало ясно, что угон не состоялся, Игорь спрятался возле пилотской кабины. Самому застрелиться? Ни за что! Знал цену жизни.
Вопрос о пассажирах задали и сестре Игоря - Ольге Овечкиной, тоже оставшейся в живых.
- Оля, а как же пассажиры?
- Не думали как-то мы о них...
15.22. Удаление самолета от Ленинградского аэродрома Пулково - 180 километров.
15.30. Начальник смены главного центра УВД передает на борт: бортинженера можно выпустить в салон для переговоров. Соблюдать меры предосторожности.
Бортинженер Иннокентий Ступаков вышел во второй, задний, салон. Едва вошел, крик: "Стоять! Дальше ни ша1у1" Как можно спокойнее предложил: "Подойдите кто-нибудь один, поговорим..." Сошлись на середине салона, сели в кресла по разные стороны прохода. Террорист нервничал:
- Требуем лететь в Лондон!
- Горючего не хватит. У нас топлива едва до Ленинграда. Надо садиться на дозаправку.
