- Да взяток, Стасик, взяток. У нас же по заведению такса - десять долларов тройка.
- Что-то знания мы как-то задаром раздаем, - расстроился ректор. Десять долларов это что - деньги?
- Ну, когда с пятисот человек...
- И все у него троечники? Д а я ему шею намылю, подонку демпинговому. А кто об успеваемости позаботится? Так, говоришь, в протокол записал? А копию, небось, в налоговую службу... Да, пора подумать ...Пора сдвигать...
Инна Константиновна превратилась в сплошной - сплошнехонький слух. Вот сейчас, сейчас. И как хорошо, что она здесь...
- Только вместе с советом ветеранов, - усомнился проректор по АХЧ.
- Да, срал я на него. Аньку поставлю, пусть руководит. Я её сто лет знаю. И с головой у неё все в порядке. Десять долларов. Это же надо? А! Аньку-Аньку, мы учились вместе. Надо ей доцента кинуть, пока суд да дело. А что там у нас с новым сезоном? Я пробил бесплатников - думаю, тысячи по четыре с каждого возьмем...
Холодный пот притупил огненные порывы Инны Константиновны. Ее просто выбросили из обоймы. А, может, туда и не вставляли. Рука руку моет! Но как же так? Еще пять минут назад она думала о том, какой шикарный ремонт сделает в кабинете, как отселит кафедру к женскому туалету, а сама займет апартаменты на третьем этаже. И вот... Аньку... Анну Семеновну. Просто потому, что кто-то с ней вместе учился. Она решительно постучала в открытую дверь.
- Можно? Мне на минуту. Я хочу закончить докторскую. Нужна поездка в центральное статистическое управление. Подпишите?
- Вот такие кадры ростим, - удовлетворенно заметил проректор по АХЧ, ранее служивший сторожем на даче самого Федорова.
- Когда думаете представлять работу? - строго спросил Станислав Федорович.
- К ноябрю, - жестко ответила Инна Константинова, понимая, что на самом-то деле это же мало кого интересует.
- Ну и ладненько. И прекрасненько. А то можно было бы вам докторантуру с сохранением оклада организовать.
Можно подумать, что здесь кто-то жил на зарплату. Можно подумать, что эта докторантура решила бы какие-то проблемы. Можно подумать... А за два года на кафедре произойдет тихий дворцовый переворот, и Инна Константиновна вернется на оную никем, ничем и ни зачем...
- Спасибо за доверие, - сквозь зубы улыбнулась она, стараясь не выдать своего желания вызвано из-за пазухи несуществующий автомат и начать стрелять по ком зря и по всем сразу. Визитка со скромной надписью "Инна Константиновна Григоренко, доктор экономических наук, профессор, женщина года, заведующий кафедрой" отменялась. Нет, скорее просто откладывалась на весьма неопределенный срок.
На последнем в семестре заседании кафедры Инна Константиновна, наконец, удосужилась подробно рассмотреть Анну Семенову на предмет её возможной любовной связи с Федоровым. Диагноз оказался неутешительным. Эта - могла, значит, надо было смириться и выбрать новую тактику подрывных работ. В заключительном слове Мишин подбросил дровишек в затухающее пламя Инниных надежд.
- Мы все понимаем, что научная работа в нашем учебном заведении идет из рук вон плохо. Каждый из вас постоянно соавторствует с другими. Вы лентяи и бессовестные плагиаторы. Разе может быть у двухстраничных тезисов сразу четыре автора? И зачем вы приписывает туда же Танюшу?
- Так она же нам печатает, - возмутился Виталий Николаевич. - И вообще, так получается, что мы пишем три работы, но у каждого все равно их три. А на кафедру - девять. Очевидная выгода.
- Прекратить! Не позорить! - отрезал Мишин и с уважением посмотрел на Инну Константиновну, - Вот у кого мы все должны брать пример. Вот где есть сочетание профессиональных и педагогических способностей.
- А кем она работает, - съязвила Анна Семеновна. - Проясните ситуацию...
- Ученым она работает, - взвился Мишин и посмотрел на свою возможную заместительницу страшным взглядом отставного полковника. Видимо слухи о кадровых перестановках уже докатились и до него...
Инна Константиновна немного воспрянула духом и решила пока оставить Мишина на месте. В конце-концов на пенсию он всегда уйти успеет. Лишь бы эта не вскочила. Все лето бедная Инна решала, что ей делать. К первому сентября ответ был готов: на первом этапе подружиться с конкуренткой, на втором - по возможности опорочить, ну а до третьего, так думалось тогда дело просто не дойдет. В силу объективных причин работа над докторской пока бала отложена.
К этим причинам относилось не только отсутствие базового образования, но и племянница Ирочка - свет в окне у одинокой, практически не кровожадной женщины
Любовь к Ирочке вспыхнула как-то одномоментно, лет десять назад, когда диагноз бесплодие был дважды поставлен, трижды подтвержден и усвоен как данность. "Многие живут без детей и ничего", - решила для себя Инна Константиновна и вдруг обнаружила, что у её брата растет вполне достойный для обожания и воспитания объект. При страшной занятости ирочкиных родителей, которые все время расходились и сходились, чувство Инны Константиновны оказалось взаимным. Ирочка целыми месяцами жила у тетки, доставляя той несказанное удовольствие создать из человеческого материала что-нибудь приличное и благодарное, способное на старость лет поднести стакан воды.
Самое большое огорчение у Инны Константиновны вызывала внешность племянницы которая при ближайшем рассмотрении была почти полной копией тетки. Худая, плоскогрудая, резкая, при этом жгучая брюнетка с жесткими похожими на проволоку волосами и взглядом бывалой почтенной проститутки. С такими данными девочке надо было идти либо в характерные актрисы, либо в армию. Но никто не предлагал. Два последних школьных года Ирочка прожила и Инны Константиновны, потому что родители на некоторый период времени организовали себе новые семьи. Инна Константиновна поняла, что её девочка хромает на обе ноги - она обделена не только внешностью , но и интеллектом. Больше всего на свете юная девица любила телевизор, жвачки и роликовые коньки, в крайнем случае - в качестве наказания могла послушать музыку или потрепаться по телефону. От любого вида книг её мутило, даже пустые иллюстрированные журналы вызывали в ребенке ужасную скуку - она с усердием изучала в них картинки.
Выходило, что никакая карьера племяннице не грозила. Осталось удачно пристроить её в домохозяйки. Собственного опыта у Инны Константиновны по этому поводу не было, обращаться к слишком продвинутым в этом вопросе ирочкиным родителям не хотелось.
Ирочку Инна Константиновна обустроила по старинке - сначала в медицинское училище, а потом сестричкой в отделение интенсивной терапии. В этом выборе было несколько резонов: во-первых, за умирающих и сейчас деньги платят тоже здесь и сейчас, а не после счастливого выздоровления, во-вторых ( и это было главным) именно в таком отделении Ирочка могла запросто найти себе мужа. Немного отставшая от жизни Инна Константиновна исключительно по причине хорошего здоровья продолжала считать, что врачи при капитализме все ещё остаются одной из самых обеспеченных социальных категорий. И если бы у Ирочке сладилось, то она, Инна Константиновна считала бы свой материнский долг выполненным.
Но Ирочка, решила пойти другим путем. Неустойчивая психика отказывалась воспринимать смерть как рабочий процесс, чтобы привыкнуть Ирочке надо было зачерстветь. Или отвлечься. Она была очень молодой и совсем не верила в то, что время лечит. Да и ждать привычки не хотелось. К ининому ужасу Ирочка увлеклась наркотиками, в которых была крайне неразборчива. Она могла купить в цыганском поселке ширку, а могла украсть из гуманитарной помощи омнопон...
Иногда Ирочку угощали кокой или экстази, правда героином и ЛСД Ирочка брезговала. От них ей было страшно.
Катастрофа разразилась как раз этим непредсказуемым летом. В отделении обнаружилась пропажа наркотических средств. В прежние времена Ирочка бы сидела в тюрьме и набиралась новых плохих привычек. Но слава Богу.. Инне Константиновне удалось пробиться в душу к заведующему отделением и судьба племянницы была спасена. Заведующий, пожилой грымзик приятной наружности был увлечен лекарственными пирамидами, красиво именуемыми многоуровневым маркетингом. Сеть своих клиентов он беззастенчиво расширял за счет своих больных и подчиненных. Инна Константиновна показалась ему перспективным рекрутом. Развернув перед ней возможные золотые дали, он предложил распространить лекарства взамен на обещание привести организм и мозги Ирочки в порядок и сохранить за ней рабочее место. В том случае, если она не законченная наркоманка. Ирочка оказалась насмерть перепуганной и небезнадежной, после курса лечения она довольно достоверно вздрагивала при одном упоминании наркотиков.
Но Инна Константиновна была начеку и в долгах. Заведующий отделением составил ей серьезную программу реализации лекарств, часть из которых была позаимствована из гуманитарной помощи. Самой Инне Константиновне столько таблеток было просто не осилить. Успокоившись и поразмыслив над ситуацией, она поняла, что все к лучшему и позвонила Татьяне Ивановне, с которой отношения в принципе не были испорчены. Они встретились в кафе и там, почувствовав себя по меньшей мере двумя свободными парижанками побеседовали обо всем на свете. Первое свидание принесло Инне Константиновне столько полезной информации, что её можно было номинировать в качестве ядерной бомбы нейтронного действия и спокойно держать на складе. У Инны Константиновны созрел план, даже сразу несколько. Сынок Татьяны Ивановны Игорек - не бог весть какой претендент, но лучше, чем ничего, а если дать мальчику хорошее ускорение и образование... Инна Константиновна готова была на своем новом посту заняться этим немедленно, что об Ирочке можно было не беспокоиться... Но главное, главное... Анна Семеновна - давно и серьезно больна. Теоретически с диабетом можно прожить сто лет... Но мужчины воспринимают больных женщин как личное оскорбление и в общем - то брезгуют сексуальными отношениями с ними. Стул из-под приговоренной Анны Семеновны можно было выбить одним ударом. А пока - наладить канал для сбыта ворованного инсулина. Но только - пока.
