«Отпуска в этом году не получится» – подумал ни с того ни с сего Совинский. Но совсем почему-то от этих мыслей не огорчился. Плевать на отпуск. На все плевать.
На следующий день Барсуков предъявил этот договор Коненко. Предложил последовать примеру бывшего компаньона. Витька при этом не присутствовал. Он теперь привыкал к статусу наемного работника и находил в этом кое-какие плюсы. Нормированный рабочий день, например. Оставаться по вечерам для каких-то обсуждений ему было теперь не надо. Да и наблюдать, как в отличие от него, рохли и мямли, будет негодовать Коненко, ему совсем не хотелось. Вовка, конечно, так легко не сдастся. Характер у него потверже Витькиного будет. Так что, Барсукову придется покрутиться, если не передумает против Коненко идти. Совинскому было все равно, чем там закончатся «высокие переговоры».
Закрывая за собой дверь офиса, Витька слышал, как грохочет в кабинете, все больше наливаясь яростью, возмущенный Вовкин голос.
* * *
– Судя по всему, Коненко ему уговорить не удалось. Поскандалили они тогда здорово. Свидетелей, конечно, нет – Совинский только самое начало слышал. Но на следующий день многие заметили, что начальство поголовно не в духе. Ну и бухгалтерша эта, Косырева, подтвердила, что Коненко просто бешеный был от таких новостей. И долю свою точно продавать не собирался. А Барсукову очень нужна была фирма в полном его распоряжении. Засела у него в башке эта дурная мысль о легких деньгах, – Димыч отставил пустую кружку и вытянул из пачки новую сигарету.
– Может, Барсуков не сам Вовку убивал? – несмотря на мое не слишком хорошее отношение к бывшему начальнику, я, как Витька Совинский, изо всех сил не хотела думать о людях плохо. – Может, это «хорошие ребята» его убрали? Раз он мешал деньги через «Люкс» отмывать?
– Да у этих ребят таких «люксов» полтора десятка наберется. Одним больше, одним меньше – для них это совсем не трагедия. Тем более, никаких денег туда еще не уходило. Не получится с «Люксом», других найдут, делов-то! А с убийством связываться им незачем. Попалиться из-за ерунды, когда такие деньги моются, им не с руки.
– Ну может, Барсуков их попросил помочь. Пожаловался на возникшие препятствия.
– Да кто такой для них Барсуков? Так, шестерка. Со своими проблемами он сам должен разбираться. Ему эти ребята нужны больше, чем он им. Схема-то известная, мы с мужиками-обэповцами разговаривали. Этим ребятам лишняя мокруха ни к чему. Им Коненко ничем не мешал. А вот Барсукову мешал сильно.
– Значит, все-таки, он?
– Он, не сомневайся. Ему единственному это убийство было выгодно. Он на сайте вместо Коненко знакомился, чтобы по ложному следу нас пустить. Он и пистолет покупал, продавцы его по фотографии узнали. У него же дома мы этот пистолет нашли – выбросить, видно, пожадничал. Да и в день убийства пара человек слышали, как он с Коненко на вечер договаривался встретиться и поговорить, мол, извиниться хочет и помириться. Ну а дальше – дело техники. Его алиби сотрудники подтвердили, он же весь вечер всем из офиса звонил, как нанятый.
А Коненко его в машину пустил спокойно. Друг ведь, хоть и сволочь. А дружок его в упор и расстрелял.
Димка замолчал и, зажав сигарету, зубами, стал наливать себе еще чаю.
А я старательно пыталась поверить в очевидное. Хотя верить очень не хотелось.
– Подожди, Дим. А кто же тогда самого Барсукова убил?
Убийство самого Барсукова совсем не вписывалось в картину его злодеяний. Ну, если не допустить, конечно, что он сам себя убил в порыве раскаяния. Но во-первых, на такой порыв не страдающий особой совестливостью Барсуков вряд ли был способен. Во-вторых, сильно смущал способ этого «самоубийства». Заколоться сувенирным кортиком (а в том, что это был именно пропавший бесследно сувенир, никто не сомневался) не так-то просто. Для этого надо обладать поистине самурайской решимостью. Так что, версию о самоубийстве следствию пришлось отмести как несостоятельную.
Надо было искать убийцу, а где искать, непонятно. У первым приходившего на ум Совинского было железное алиби. Следующими кандидатами на роль «убийцы с кортиком» были те самые «хорошие ребята», на чьи деньги так рассчитывал покойник. Правда, когда Димыч попытался обсудить эту версию с операми из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, те подняли Захарова на смех. Людям, которые отмывают через подставные фирмы деньги, убийства в этих фирмах совсем ни к чему. Только ненужное внимание со стороны правоохранительных органов. Да и за что в этом случае убивать Барсукова? Даже если предположить, что тот, совсем одурев от жадности, решил каким-то образом присвоить себе чужие деньги, убийство пользы все равно не принесет. Деньги можно получить только с живого человека. С трупа уже ничего не получишь. Да и не поступало на счет «Люкса» пока никаких крупных сумм.
Пришлось отказаться и от этой версии. Благо, причин для убийства нового директора «Люкса» хватало.
Вадим Дмитриевич Барсуков за свою не очень длинную жизнь успел так или иначе досадить огромному количеству людей.
Кроме цинично кинутого Совинского, существовали еще владельцы печатных изданий, пострадавшие во время инициированных Барсуковым проверок. Причем, многие даже не скрывали негативного к нему отношения и на допросах сожалели только о том, что Барсуков, судя по всему, перед смертью почти не мучился.
Существовала, в конце концов, жена Барсукова, уставшая от его постоянных интрижек и после смерти супруга получавшая неплохое наследство.
Да и многочисленных бывших любовниц нельзя было сбрасывать со счетов. Хоть любовь и прошла, обида могла остаться. Как выразился Димыч: «Вас, баб, фиг поймешь. Чего хотите, сами порой не знаете».
И напоследок, пройдясь частым бреднем среди хорошо– и малознакомых Барсукову людей, менты отметили для себя еще несколько совсем уж сомнительных кандидатур: пару человек, когда-то давших покойнику в долг и не дождавшихся отдачи; соседа, который из-за постройки Барсуковского гаража лишился части участка; и некую экзальтированную девицу, уволенную когда-то из «Люкса», и периодически звонящую бывшему начальству с обещаниями скорого божьего суда.
Допрашивая всю эту прорву народа, оперативники, на всякий случай, проверяли алиби и на время убийства Коненко. Чем черт не шутит, вдруг оба покойных владельца «Люкса» на счету одного убийцы? Безжалостного и расчетливого. Правда, особо надеяться на это не приходилось. В том, что Коненко убил именно Вадим Барсуков, сомнений уже не было. Его, кроме всех прочих улик, опознал по фотографии продавец с радиорынка, у которого Барсуков покупал пистолет.
Да и сами убийства не тянули на серию.
Первое было тщательно спланировано и подготовлено (хоть Барсуков и перестарался слегка, подсовывая следствию анкету лже-Коненко в интернете).
Про второе сказать этого было нельзя. Одно только орудие убийства чего стоило! Смешно даже предположить, что коварный и расчетливый убийца тщательно спланировал заколоть жертву сувениром из ее же, жертвы, кабинета. Да и какие-никакие следы борьбы на месте преступления имелись.
Скорее всего, убийство произошло спонтанно. Возможно, убийца пришел просто поговорить с Барсуковым. Разговор превратился в ссору, ссора в драку, а потом под руку одному из участников попал «кортик офицерский сувенирный».
Оставалось выяснить, что же это был за важный разговор, ради которого директор «Люкса» явился в кабинет чуть ли не за два часа до начала рабочего дня. Если бы инициатором разговора был он, вряд ли назначил бы встречу так рано. Значит, предполагаемый собеседник имел на Вадима Дмитриевича влияние. А для этого в руках у него должны быть серьезные козыри.
Опять стали опрашивать родственников, знакомых и сотрудников «Люкса». Не звонил ли кто с угрозами? Не появлялись ли незнакомые посетители? Не было ли чего-нибудь странного в поведении Барсукова в последнее время?
Никто ничего не помнил. Ни жена, ни секретарь Ирочка, ни последняя любовница Оксана, до сих пор лежавшая в больнице.
Дурацкая складывалась ситуация: смерти Барсукову втайне желали многие, а убить по-настоящему было некому. Не было ни у кого ни причин серьезных, ни возможностей.
А позавчера утром Димычу позвонила из больницы Оксана…
* * *
Оксане Давыдовой с родителями повезло.
Она про это узнала еще в средней группе детского сада, когда случайно подслушала разговор воспитательницы и нянечки. И из разговора этого выходило, что из всей группы повезло с родителями только ей. У Костика, вон, отец пьет, не просыхая. У Павлика – оба родителя «непутевые». Верочка, вообще, с бабушкой живет, а где мама обретается, никому не известно. У половины группы отцов словно и не было никогда. И только у Давыдовых такая семья, что позавидуешь. И оба родителя в наличии, и не пьют, и в садик за ребенком вместе приходят. И обстановка в семье спокойная и доброжелательная, уж это детсадовские воспитатели определять умеют получше всяких там семейных психологов. Одно слово, повезло Оксаночке Давыдовой с родителями.
