— Люсь, погоди, может, она не для своих потребностей? Смотри, молодая, богатая, эта себе мужика получше нашла бы, — заступился за меня ее спутник Вася.
— А зачем? Зачем ей еще мужчина? Думай, что говоришь!
— Может, на органы забрала или в рабство. А что, это печень у пьющих плохая, а все остальное, может быть, вполне ничего, — опять замолвил за меня словечко Вася.
— Ой, — взвыла Люся, — моего Ленчика на органы?
Под ее причитания и описания страшной кары, которая меня вот-вот настигнет, я начинала понимать, в чем меня обвиняют. Видимо, эти несчастные дружили с Лехой Водяниковым. А что, свой человек, да еще и с каким-никаким жильем. Завидный жених! Они видели, как мы увозили его, но по каким-то причинам не смогли помешать. Все ясно.
— Дорогая моя, — прервала я ее, — ты все не так поняла. Мы увезли твою зазнобу в больницу, потому что какая-то гадина принесла ему отравленную водку. Если бы я не успела, хоронили бы вы вашего Ленчика. Его лечат лучшие врачи, скоро он поправится и вернется толстым, молодым и красивым.
— Врешь, поди-ка? — мгновенно успокоилась она.
— Чтоб я сдохла, — убедила ее я.
— Ну, это мы моментом поможем, — хихикнула Люся. — А чего ты там про водку говорила?
— Супостат какой-то три бутылки отравленной водки ему принес. Хорошо, он выпить много не успел и мы вовремя подъехали. А то удалось бы негодяю это черное дело, — перешла я на язык, более понятный этой категории людей.
— Вот нелюдь, — возмутилась Люся, — продукт ценный испортил, товарища нашего обидел.
— Так это сынок его, — вспомнил Вася, — он иногда приезжает, еды и водки привозит. Бизнесмен, Ленчик говорил, что помогает дела ему вести.
— Сынок? — разочарованно протянула я.
— Или племянник, кто их разберет.
Я попросила их описать мне благодетеля Лехи-Ленчика, все сходилось на Вадиме. Что ж, прекрасно, теперь у меня есть свидетели. Парочка уже более доброжелательно поглядывала на меня и о чем-то шепталась.
— Ты, это, — решился Вася, — скажи, в какой он больнице лежит. Навестим.
Я сказала номер больницы и предупредила, что пока их к нему не пустят, потому что Леха еще в очень тяжелом состоянии. Инцидент был исчерпан, но мне пришло в голову, что эти люди могут испортить мне встречу.
— Ребята, а вы все время здесь живете?
— Нет, только летом. Зимой к теплотрассе перебираемся. Летом здесь хорошо, только в дождик мокро.
— Сегодня ночью у моей сестры тут встреча. Вы ее не трогайте, она безобидная, просто маленькая еще, дурь в голове.
— Что ж у тебя сестра какая малахольная? Кто же это свидания на кладбище назначает?
— Она у меня неформалка. Про готов слышали? Даже видели? Тогда ничему не удивляйтесь и не мешайте ей.
Оказалось, бомжи ничего не имели против готов. Те их не обижали, изредка проводили свои ритуалы, которые для обитателей кладбища были чем-то вроде бесплатных спектаклей. Обычно бомжи тихо прятались неподалеку и иногда жутковато подвывали или скрипели могильными крестами, подыгрывая неформалам. Нельзя сказать, чтобы тем это очень уж нравилось; одно дело — когда ты лично инсценируешь мистическое действо, другое — когда мистика приходит со стороны и без предупреждения. Вася и Люся пообещали, что никто «мою сестру» не обидит, приставать не будет. Для страховки я протянула им пару купюр, Вася застеснялся, а Люся взяла. Они опять пошептались, и Люся спросила:
— А этот тип, с которым ты Ленчика увозила, твой любовник?
— Это мой дедушка. А с чего такое любопытство?
— Ты Васе очень понравилась. Вот и интересуется, — захохотала Люся и бросилась в кусты сирени.
Вася с кулаками побежал за ней. В зарослях поднялась возня, а я с легким сердцем отправилась домой, чтобы подготовиться к встрече. На кладбище я действительно решила идти ночью. Раз таинственные шорохи имеют вполне земное происхождение, то бояться мне нечего, зато Тоника ночной погост точно эпатирует.
* * *
Арише решила ничего не говорить, чтобы не пугать: какой дедушка отпустит единственную внучку ночью на кладбище, да еще на свидание с малолетним наркоманом… Ничего, я хорошо подстраховалась, машина будет близко, газовый баллончик в кармане.
Нет, все-таки сколько бы человек ни жил в цивилизации, никогда не избавиться ему от страха перед мистикой. Ночью на заброшенном кладбище было очень неуютно. Я вспомнила, что еще в школе с друзьями на спор решила прогуляться между могилами, страшно не было, но ведь и я была не одна! К тому же у каждого из нас был карманный фонарик. Надо просто представить, что сейчас меня окружают друзья и это простая дурацкая выходка. Машину я оставила не перед входом, а у пролома в заборе с другой стороны, чтобы она никому не попалась на глаза. Уходить так тоже было легче, Тоник не знал об этом проломе. Для того чтобы попасть на назначенное мной место у маленькой разрушенной часовенки, надо было пройти почти через все кладбище. Чтобы не заблудиться, я подсвечивала себе мобильником. Вот и часовня.
— Тоник?
Тишина. Или еще не пришел, или вообще струсил. Я зажгла приготовленные черные свечи, поставила их на выступы часовенки. Ну вот, со светом веселее. И вообще, пусть меня боятся. В этом виде я очень хорошо вписываюсь в местный интерьер. Я отошла за ближайшее дерево и стала ждать. Тоник появился почти сразу, тихо выплыл из темноты, будто давно находился здесь и только ждал, когда я закончу приготовления.
— Элла?
Пора выходить. Я молча показалась из-за дерева. Посмотрю на ситуацию, а пока буду молчать, пусть говорит он.
— Ну и местечко ты выбрала, — нервно хохотнул он, — пока добрался, чуть в штаны не наложил. Если бы не свечи, и не нашел бы. А зачем свечи? Черную мессу проводить будешь? А кого в жертву принесем? Что-то я не вижу приготовленной свежевырытой могилы.
— Зачем звал? — прервала его я.
— Да ерунда, давай сначала поговорим о тебе. Знаешь, я очень соскучился. Все думал, думал и решил, что ты навсегда останешься со мной. Только для этого я должен узнать твое настоящее имя и увидеть твое настоящее лицо. Сейчас ты поедешь со мной и все расскажешь.
— Ты хотел поговорить о бумагах, — напомнила я.
Ой, не нравилось мне все это. Тоник сегодня не был похож на себя. Его обычная нервозность хлюпика теперь казалась нервозностью сильного и опасного человека.
— О бумагах? Не помню. А, ты имеешь в виду те документы, которые ты стащила из нашего домашнего сейфа? Да, их придется вернуть. Так же, как и большую сумму денег, которую ты тоже прихватила на всякий случай. А еще расскажешь нам, где прячется Марина. Но ты не расстраивайся, сейчас мы сядем в машину, отвезем тебя, куда скажешь, и ты все отдашь. Все очень просто.
Мы? Мы отвезем? Я не ослышалась? Так, пора уходить. Я сделала небольшой шаг назад.
— Я не понимаю твоих убогих шуток, хотя что взять с наркомана. Если тебе больше нечего сказать, прощай. Я и так задержалась.
— Стой, подожди. Элла, отдай бумаги. Все равно тебе придется это сделать, поэтому отдай по-хорошему. И скажи, на кого ты работаешь. Я не хочу делать тебе больно, но ты вынуждаешь.
Все, пора. Я попятилась, развернулась и бросилась по направлению к бреши в ограде. Но не успела сделать и двух шагов, как тупая боль обожгла мне затылок. Я потеряла равновесие и упала, тут же сильные руки подняли меня и потащили к часовне. Сознания я не потеряла, но решила притвориться бесчувственной. Руки сжимали меня железным кольцом, так просто не вырвешься, лучше подождать более удобного момента. Меня бросили возле часовни.
— Вадька, ты рехнулся? А если ты ее убил? — услышала я голос Тони.
— Будет мне благодарна. Никаких хлопот близким, раз она уже на кладбище.
— Ты обещал, что ничего ей не сделаешь, только допросишь, а потом отдашь мне.
— Кто же знал, что она так рванет. А если бы упустили? Зато теперь лежит такая смирная, послушная. О такой ты мечтал?
— Как теперь узнать, на кого она работает? Сам же говорил, что она пешка, а тебе нужен заказчик, — горячился Тони.
— Ничего с ней не сделается, сейчас придет в себя, — я почувствовала, как на мое запястье легли пальцы, — пульс есть. Веревку давай.
— Забыл. В машине оставил, — виновато ответил мой дружок, — я сейчас сбегаю!
Шаги его стихли, наступила полная тишина, только свечи тихо потрескивали у меня над головой. Где Вадим? Если он не смотрит на меня, самое время спасаться. Газовый баллончик в кармане, струю ему в глаза — и бежать. В связанном виде это сделать будет трудно. Я постаралась чуть приподнять ресницы.
— Подсматриваешь? — раздался насмешливый голос. — Думаешь, обманула? Слушай меня, пока этот балбес убежал. Не думай, что он может тебе помочь. Сейчас он слушается только меня и, если я ему скажу, сделает тебе очень больно. Как я понимаю, ты динамила его все это время? Разжигала в парне страсть и делала «папе ручкой»? Тоник ненормальный, можешь представить, что он сотворит с тобой, когда ты полностью окажешься в его власти? Связанная, с кляпом во рту? Представила? Молодец. Умная девочка. Поэтому сейчас ты поедешь с нами, отдашь бумаги, расскажешь о своем хозяине. А может, хозяйке?
