Алина Егорова - Медальон сюрреалиста

Это было позапрошлой весной, тогда с Ариной они еще не поссорились и она была не такой сильной, как теперь, хоть с виду оставалась маленькой и тонкой. Лена видела по телевизору, как скачут гимнастки. Арина ногой так двинет, что будьте-нате. А мускулы у нее какие! Вон как на велике шурует без передышки!

Тем временем Латышева подманила Пашку и что-то ему нашептывала. Пашка глупо улыбался, млея от близости девичьего тела. С тех пор как у Ритки начала расти грудь, Пашка стал вести себя рядом с Риткой как придурок. За лето они все изменились, особенно Ритка, она и раньше была модницей, а теперь и вовсе открыто стала рисовать над глазами египетские стрелки и красить малиновой помадой губы, распускала волосы и ходила порой совсем как взрослая, виляя округлившимся задом; Пашка вытянулся, его лицо обветрилось, приобрело угловатость и… притягательность. Когда Лена впервые об этом подумала, ей стало смешно и в то же время необыкновенно приятно. Лене становилось всякий раз приятно, когда она представляла Пашкино лицо, его карие с прищуром глаза, широкие брови, высокий лоб с вихрастым серым чубом, всегда приоткрытые губы… А теперь Пашка прилип к Ритке, а на нее, Лену, ноль внимания, потому что хоть она и подкрашивает иногда губы маминой помадой, но лифчика еще не носит.

— Ленка, подь сюды! Дело есть! — позвала Латышева.

Лена, старательно скрывая удовольствие от возможности очутиться около Пашки, потрусила на зов.

Дело заключалось в следующем. За магазином был глухой двор с одним въездом под аркой. Там никто никогда не гулял, парадные жилых домов выходили на улицу. Ни клумб, ни деревьев там не было, только мусорные баки да пластиковая тара, которую время от времени выносили из магазина грузчики.

— Если в этот двор заманить Арину, никуда она оттуда не денется. Ленка, давай, как будто мы с тобой поссорились и теперь ты с нами не дружишь, а дружишь с Аринкой, — поделилась планом Ритка.

— Зачем это?

— Чтобы Аринка тебя послушалась. Ты позовешь ее за магазин, как будто там… — Ритка задумалась. Арина не так глупа, чтобы ее можно было заманить в ловушку, нужно чтобы все выглядело правдоподобно. — Паштет! Чего молчишь? Что есть за магазом?

Паштет пожал плечами.

— Мы там с пацанами в бачке карбид нашли.

— Карбид не прокатит.

— Я кошку с котятами видела, два сереньких и один черненький, — сказала Лена.

— Вот, ближе к теме. Аринка кошаков любит. Позови ее за магаз, скажи, что идешь кормить котят. Пусть она тебя подвезет.

— Я котят не за магазом видела, а в подвале, на Тракторной, когда мы с мамой к ее знакомой ходили.

— Не важно. Пускай как будто кошаки за магазом. А мы с Паштетом ее на обратном пути под аркой встретим. Вперед пойдем и за ларьками спрячемся.

Даже с грузом на багажнике весом больше собственного Арина продолжала ловко крутить педали.

— Ой, тут кочка! — ойкнула Лена, подпрыгнув за ее спиной.

— Впереди еще ямки. Держись! — предупредила Арина. Она сделала вираж вокруг колдобины.

Трещина, две лужи, поребрик, крышка канализационного люка… Лене очень не хотелось участвовать в заговоре Латышевой, и чем ближе был заветный двор, тем сквернее становилось у нее на душе. Лена не хотела по-настоящему ссориться с Ариной, а еще она боялась участвовать в драке. Она уже втайне мечтала свалиться с багажника, чтобы Риткина затея не состоялась. Может, спрыгнуть, пока не поздно? Разыграть падение и уйти домой. Лена посмотрела по сторонам, ища наименее жесткое место для падения. Подошел бы газон или песок. Но ни того ни другого не было, один сплошной бетон. Прыгать на бетон Лена побоялась. И зачем она согласилась? Хотя и так понятно — Аринка-то может ни с кем не дружить, через неделю сентябрь, и Аринка пойдет на свою гимнастику, так что гулять ей будет некогда, а ей, Ленке, ссориться с Риткой нельзя — можно остаться в полном одиночестве. И перестать общаться с Пашкой.

— Где, ты говоришь, котята? — оглянулась через плечо Арина, проезжая под аркой.

— Около ящиков… были, — выдавила Лена.

Девочки уже третий раз обошли вокруг стопки пластиковых ящиков, заглянули за мусорные бачки и под припаркованные автомобили. На «кис-кис» никто не отозвался. Как верно заметила Ритка, кошек Арина любила и по мере возможности их подкармливала.

— Наверное, их забрали, — предположила Арина.

— А может, они в подвал спрятались? — показала Лена на узкое окошко около земли.

— Вряд ли. Вон — окно запаяно. Оставь еду около ящиков и поедем. Мне домой уже пора.

— А может, котята в магазине? — Лена уже не знала, как выкрутиться. Ей очень не хотелось присутствовать при выяснении отношений Арины и Риты. — Ты, если торопишься, езжай. Я сама посмотрю.

— Давай, только быстро. Я тебя подожду.

— Не надо. Я потом еще должна купить сметаны.

— Как хочешь, — не стала уговаривать Арина. Она села на велосипед и рванула с места.

Лена уныло поплелась к служебному входу в магазин. Она сама начинала верить, что вчера в этом дворе жили котята — три дымчатых и один белый с черными пятнами, как она наврала Арине.

— Чего тебе, девочка? — вышел ей навстречу грузчик с тарой для молочных бутылок.

— Тут котята, — промямлила та.

— Чего? Какие котята? А ну, марш отсюда!

Со стороны улицы раздался резкий звук тормозов, крик, лязг металла.

Лена испуганно зажмурилась, грузчик, прислушиваясь, замер.

— Ядрены пассатижи! — емко охарактеризовал он произошедшее.

Предчувствуя беду и в то же время не в силах сдержать любопытство, Лена поспешила на шум. Первое, что она увидела, был развернутый поперек дороги фургон с надписью «Молоко». Из-под колес фургона тонким ручейком бежала темная жидкость. «Кровь!» — подумала Лена. Воображение девочки нарисовало лежащую под колесами Арину.

По ту сторону машины собиралась толпа. До Лены доносились взволнованные голоса.

— Да она вся в крови!

— Господи боже мой!

— В «Скорую», в «Скорую» звоните!

— Девочка, отойди в сторону, не видишь, здесь авария.

— Катаются на лысапедах где попало, а потом в аварии попадают!

Стоять под аркой было неприятно, страшно и одновременно раздирало любопытство: кого там сбили, что случилось? Лена, прижимаясь к стене, выбралась из-за машины, едва не наступив в лужицу, которая оказалась вовсе не кровью, а бензином.

Толпа шумела, ругалась, причитала. Протиснуться внутрь и посмотреть, что там случилось, удалось не сразу.

Подъехала машина «Скорой помощи», и со словами: «Разойдитесь, дорогу!» — деловито прошествовала бригада в белых халатах. Лена прошмыгнула между двумя широкими тетками с плотно набитыми хозяйственными сумками.

Увиденное вогнало ее в ступор: на асфальте, громко плача и размазывая пыльными руками по лицу кровь, лежала Рита. Ее раньше казавшиеся совершенными ноги, некрасиво торчали из-под задравшейся до неприличия юбки, волосы спутались и выглядели патлами. Вся она была такой жалкой, некрасивой, совсем непохожей на королеву двора, каковой ее привыкла видеть Лена.

— Все из-за тебя, из-за тебя! Это ты специально! — завывала Ритка.

Рядом валялся велосипед Арины, сама Арина сидела на корточках и пыталась протереть ее рану платком. Пашку почему-то Лена не обнаружила.

— Отстань! Вот расскажу маме, тебя в тюрьму посадят! — оттолкнула она окровавленной ладонью Арину.

— Так, что тут у нас? — строго спросил подошедший врач, оценивая фронт работы. По-деловому быстро он осмотрел пострадавшую, оказал первую помощь и, бормоча «жить будешь», сопроводил ее в машину. Туда же отправил и Арину.

— У меня только коленка! — воспротивилась Металиди.

— Не спорь, девочка, проходи в машину. Поехали! — скомандовал он водителю, устраиваясь на свое место. — Езжай на Ударников, туда ближе всего.

— Мы с Ритой оказались в одной больнице. Рите не могли спасти лицо, для этого нужен был пластический хирург, а в больнице его не было. В Лодейном Поле всего две больницы, нас отвезли в ту, что ближе. Она меньше областной, но и в областной Рите не смогли бы помочь. Я повредила колено, и мне пришлось забыть о художественной гимнастике. Но я не раскисла! А Ритка раскисла, хотя у нее положение было лучше, чем у меня. У нее руки и ноги остались целыми. Лицо-то поправить можно, а колено — нет. Я больше не хромаю, но заниматься гимнастикой не могу. Уже не могу! Время упущено. Рита могла накопить денег и избавиться от шрамов. Не знаю, почему она этого не сделала — может, слишком дорого, а может, не верит в успех. Мне кажется, внутри у нее что-то сломалась. Мы ведь больше не общались после того случая — Рита не хотела. Когда я вошла к ней в палату, она на меня накричала, стала прогонять и швырять в меня вещи. Мне попало в лоб яблоком, так что у меня выросла шишка. Я тогда не обиделась, понимала, в каком Рита состоянии. Позже я несколько раз пыталась навести мосты, но ничего не вышло — словно в глухую стену стучала. Вот я и прекратила попытки.