Лицо Митрофана мгновенно побагровело от гнева (ему противно было даже думать о сексе с этой ненормальной бабой, а еще противнее осознавать, что она так не считает), но он сдержался и сухо спросил:
– Вы проспали всю ночь?
– Да. – Она вытянула обтянутую черным капроном ногу, положила ее на голушкинское сиденье. – С трех до девяти. – Нога ввинтилась между его коленей, заскользила вверх. – Пока вы не разбудили…
Митрофан отодвинул ее конечность от своей промежности, положил ногу на ногу – дабы шаловливые ножонки треклятой Жизели не добрались до его целомудренного паха, и спросил бесстрастно:
– То есть вы хотите сказать, что за это время ни разу не покидали пределы своей комнаты?
– Вы к чему клоните? – насторожилась Гарина.
– Я задаю вопрос – отвечайте.
– Нет, я спала, как бревно… Надралась, знаете ли…
– А вот гражданин Сергеев утверждает, что вы в пятом часу утра спускались в гостиную…
– Кто это еще такой? Не знаю я никакого Сергеева!
– Это Саша, охранник.
– Ах вот кто! – Она совершенно не к месту рассмеялась. Смех был сухой, резкий, неестественно громкий. Услышав его, Митрофан подумал, что Жизели можно озвучивать злых колдуний в детских мультфильмах. Или вампирш в фильмах ужасов. – Я и не знала, что у него такая простецкая фамилия…
– Так выходили вы или нет?
– Не знаю… – Она опять рассмеялась, но уже тише. – Не помню…
– Что значит «не помню»?
– Я не помню, чтобы выходила. Но раз Саша говорит… Кстати, что именно он сказал?
– Он проснулся от шума, вышел из своей комнатки и увидел, как вы ходите по гостиной, натыкаясь на стулья. При этом вы что-то бормотали себе под нос, а потом опустились на колени перед гробом и стали разговаривать с покойницей, – сверившись с протоколом, заявил Голушко. – Что вы на это скажете?
– Я этого не помню. – Жизель пожала плечами. – Так что сказать мне нечего…
– Вы что лунатик? – разозлился Митрофан.
– Да, – тут же ответила она, неотрывно глядя на него своими рыбьими глазами. – Я лунатик.
– Честно?
– Можете посмотреть мою медицинскую карту.
– Давно это у вас?
– Не очень. Лет пять. – Жизель отвернулась. – До этого я хорошо спала.
– Как часто случаются приступы?
– Часто, но бессистемно. Иногда раз в полгода, иногда раз в месяц, а в последнее время почти каждый день…
– Наутро вы ничего не помните?
– Что-то помню, но всегда путаю реальные воспоминания со снами.
– Марго вам этой ночью не снилась?
– А что?
– Девушка пропала. Словно испарилась. И никто не знает, когда это произошло, при каких обстоятельствах и что послужило причиной ее бегства.
– Я тоже не знаю. – Она перестала паясничать и серьезно повторила: – Честное слово, не знаю… Мне кажется, она заходила ко мне в комнату, когда я спала, но точно сказать не могу…
– Во сколько это было?
– Если Саша видел меня в начале пятого, значит, в четыре заглядывала Марго… Я начинаю лунатить после того, как меня потревожат…
Митрофан, обрадованный тем, что свидетельница перестала корчить из себя отрицательную героиню эротического триллера, решил не прекращать допрос, как планировал ранее.
– Вы держали когда-нибудь в руках оружие?
– В руках – да, в протезах – нет.
– Найденный в вазе пистолет ваш?
– Нет.
– Чей?
– Не знаю.
– Что вы делали в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое? – Именно тогда убили Венеру.
– Работала.
– А после работы?
– Спала.
– Есть человек, который может это подтвердить?
– Мой врач.
– Вы были с ним?
– Нет, но он может подтвердить, что я не в состоянии застрелить человека. – Она продемонстрировала Голушко свои руки. – Вы не забыли о них?
– Венера была вашей подругой?
– Нет
– Марго?
– Нет.
– Афродита?
– У меня нет подруг, – отрезала Жазель. – И желания продолжать эту бессмысленную беседу тоже. – Она холодно посмотрела на Митрофана. – Вы закончили?
– Нет.
– А я да. Что хотели узнать, вы узнали.
– Вы так и не ответили ни на один мой вопрос.
– А, по-моему, на все.
– Вы врете, прикрываясь своими протезами, как щитом, – вспылил Голушко. – И про лунатизм хорошо придумали! Только имейте в виду, мы это проверим!
– Моя медицинская карта к вашим услугам. Я наблюдаюсь в клинике «Гиппократ».
Она поднялась с сиденья, чтобы выйти, но Митрофан остановил ее.
– Покажите ваш сотовый телефон, – потребовал он.
– Показывала уже. Вашему идиотику.
– Теперь я хочу посмотреть.
Она достала из сумки серебристо-белый «Самсунг»-раскладушку на платиновой цепочке, швырнула его Митрофану на колени.
– Гарнитуру тоже показать?
– Не надо. – Он внимательно осмотрел корпус, провел пальцем по внешнему дисплею. – Давно он у вас?
– Три месяца.
– Другого телефона у вас не было?
– Зачем он мне?
– Чтобы по одному разговаривать с клиентами, а по другому с подругами…
– У меня нет подруг, я вам уже говорила об этом!
– Ни у кого из ваших хм… коллег за последние сутки телефон не менялся?
– Понятия не имею! Я в отличие от вас чужие сотики не лапаю… – Жизель повесила телефон на запястье. – Все? Я свободна?
– До свидания.
– Пока!
Она выскочила в открытую Митрофаном дверь и унеслась, дробно цокая тонкими каблуками по брусчатке. Как только она скрылась из виду, в автобус запрыгнул Смирнов.
– Ну как поговорили? – ехидно спросил он и мерзко хихикнул.
– Нормально.
– Да ну? И что нового узнал?
– Что она страдает лунатизмом.
– Ух ты! Ходит по крыше с вытянутыми руками?
– Нет, по гостиной. И ведет душещипательные беседы с покойниками.
– Тоже неплохо, – еще больше развеселился Смирнов.
Голушко неодобрительно посмотрел на коллегу и ворчливо сказал:
– Тебе бы все зубы скалить, хохотун… Девчонка-то пропала!
– Найдем, – успокоил его Леха.
– Образцы почерка у всех взяли?
– Да. А зачем?
До сего момента Митрофан не посвящал Смирнова в их с Базилем дела, поэтому Леха ничего о записке, найденной в апартаментах Афродиты, не знал. Сейчас пришло время сказать правду, но Голушко никак не мог решиться на откровенный разговор…
– Я тебе потом объясню, – выдавил он, наконец. – Сейчас времени нет…
– Почему нет? Дорога до отделения длинная, так что колись…
Митрофан собрался придумать еще какой-нибудь предлог, чтобы отсрочить разговор, но тут в кармане смирновской куртки запиликал телефон, и Лехе пришлось ответить.
– Смирнов, слушаю.
– Че у Голушко с телефоном? – раздался такой громовой рык, что его услышал даже Митрофан.
– А че?
– Временно не доступен или вне зоны!
– Что у тебя с телефоном? – спросил Смирнов у Митрофана. – Там Гришка Панов говорит, что ты «вне зоны».
Митрофан вытащил из кармана свой мобльник, глянул на дисплей, он оказался непроницаемо черным.
– Аккумулятор разрядился, – констатировал Голушко. – Мне папаня все утро названивал, батарею посадил… – Он вырвал телефон из рук Лехи. – Чего тебе, Гриш?
– Вы закончили?
– Да.
– Тогда дуйте в отделение, у меня для вас сюрприз…
– Что он там откопал? – полюбопытствовал Леха, и, приблизив рот к аппарату, крикнул: – Что ты там откопал, а Гриш?
– Документик один любопытный…
– Не томи, говори…
– Афродита ваша квартирку свою две недели назад продала.
– Как? – в один голос воскликнула Голушко со Смирновым.
– Очень просто. Через риелтора.
– Но она же в ней жила…
– Уговор такой был – новые владельцы позволили старой хозяйке пожить еще месяц, пока она не подыщет себе другое жилье…
– Она искала?
– Ни одна риелторская фирма города не работала с гражданкой Харитоновой.
– Значит, не искала, – подытожил Леха. – Странно… Она что, под мостом собиралась жить?
– Но это еще не все… – Гриша выдержал паузу. – На свою машину она тоже нашла покупателя. Три шубы (из ягуара, норки и манто из рыси) сдала в магазин элитной комиссионной одежды.
– А мебель?
– Продана вместе с квартирой. Копии документов у меня, приедете – посмотрите…
Леха озадаченно уставился на Митрофана и спросил:
– Собиралась линять из города, как думаешь?
– Похоже… – Голушко отключился, отдал телефон. – Наверное, она знала, что ее собираются убрать, вот и засуетилась…
– На твой взгляд, одна или с кем-то?
– Одна, – неуверенно ответил Митрофан.
– Но ведь у нее кто-то был! Все девки Мадам уверены в этом…
– Только ни одна не знает имени этого человека…
Пока они обсуждали этот вопрос, к автобусу подбежал потный, выпачканный землей стажер Толик Локтев.
– Добрались, – выпалил он, падая на ступеньку «Соболя». – Три часа рыли, но добрались… На два метра пришлось в грунт опуститься…
– Это он о чем? – спросил у Лехи Митрофан.
– Как о чем? Ты же сам велел потайные двери взломать, чтобы мы смогли проникнуть в тоннель…
