- Бесс, кажется, думала так. Мне казалось, она придумывала это тогда. Получается, что, может быть, не придумывала.
- Скажите мне, что произошло?
- Нельзя сказать, что многое. Она встала и вышла в середине пьесы. Мы все сидели вместе. Бесс была между мной и Тапсом, а девушка с другой стороны от него. Бесс внезапно вскочила и в смятении выскочила в темноте. Я последовал за ней. Я подумал, что она почувствовала себя плохо. Она действительно не стала вместе с нами обедать на стоянке. Но это было больше моральное недомогание, нежели физическое. Она вылила кучу жалоб на Тапса и девушку Фэблон и говорила, как она портит его...
- Она портила его?
- Так считала Бесс. Это одна из причин, что я не воспринимал ее слова серьезно. Она была, очевидно, беременна в то время, а вы знаете, как бывают женщины ревнивы, когда находятся в таком состоянии. Но, возможно, был и другой смысл в том, что она сказала. В конце концов, Тапс влюбился в Бесс, когда та была не старше, чем девушка.
Бош внезапно покраснел, как от удушья.
- Я чувствую себя как Иуда, рассказывая вам все это.
- А что это значит для Таппинджера?
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Он по сути не Христос. От заигрывания с хорошенькой девушкой большой шаг до убийства ее родителей. Это невообразимо.
- Убийство обычно таким и бывает. Даже сами убийцы не могут такого вообразить, иначе они бы этого не сделали. В какое точно время Таппинджер приехал к вам на днях, во вторник, во второй половине дня?
- В четыре часа. Он заранее договорился и прибыл вовремя.
- Когда он с вами договорился?
- Менее чем за полчаса до того, как приехал. Он позвонил мне и спросил, на месте ли я.
- Откуда он звонил?
- Он не сказал.
- В каком он был состоянии, когда приехал?
- Вы спрашиваете, как следователь прокуратуры, мистер Арчер. Но вы им не являетесь, и я не думаю, что отвечу на этот ваш вопрос и на другие, подобные этому.
- Ваш друг Педро был застрелен в Бретвуде во вторник после полудня. Ваш другой друг, Таппинджер, покинул Монтевисту около часа. Между часом и четырьмя у него было время и возможность убить человека и вернуться, чтобы в вашем лице получить алиби.
- Получить алиби?
- Он использовал визит к вам, чтобы объяснить, почему он отменил занятия во вторник после обеда и предпринял поездку в Лос-Анджелес. Он владеет оружием?
Бош молчал.
- Он упоминал, что посещал школу по направлению из армии, - сказал я, - что означает, что он служил в одной из частей. Умел Таппинджер пользоваться пистолетом?
- Он служил в пехоте, - Бош свесил голову, будто нагромождение доказательств свидетельствовало и о его собственной вине. - Когда Тапс был парнем девятнадцати или двадцати лет, он участвовал в Движении Сопротивления в Париже. Он не был и сейчас не является мелким человеком.
- Я никогда не говорил так и не думаю так. Какое у него было психическое состояние, когда он пришел к вам во вторник?
- Я не эксперт по определению психического состояния человека. Он часто повторялся, мне казалось, был чем-то обеспокоен. Конечно, мы не встречались с ним несколько лет. И он только что съехал с шоссейной магистрали. Эта дорога к Сан-Бернардино поистине ужасна... - Он оборвал свой рассказ и сказал: - Тапс казался сильно потрясенным, я этого не могу отрицать. Он практически впал в истерику, когда я узнал на снимке Педро Доминго и сообщил ему все, что знал о нем.
- Он что-нибудь сказал?
- Он говорил мало. У него был, я бы сказал, приступ смеха. Он считал, что все происходящее является великолепным розыгрышем.
33
Бесс Таппинджер подошла к двери с трехлетним малышом, цеплявшимся за ее юбку. На ней было порванное и вылинявшее хлопчатобумажное платье, будто она специально оделась под роль покинутой жены. Пот струился по ее лицу из-под платка на голове. Когда она вытерла лицо локтем, я заметил пот и у нее под мышками, тщательно выбритыми.
- Почему вы мне не сказали, что придете? Я занимаюсь уборкой дома?
- Я вижу.
- Вы подождете, пока я приму душ? Я, должно быть, выгляжу ужасно.
- Если по честному, вы выглядите великолепно. Но я пришел не любоваться вами. Ваш муж дома?
- Нет, - сказала она упавшим голосом.
- Он в колледже?
- Я не знаю. Входите, пожалуйста. Я приготовлю кофе. И избавлюсь от маленького. Ему пора спать.
Она увела плачущего малыша. Она вымылась, переменила платье, причесала свои густые темные волосы и вернулась через долгих полчаса.
- Извините, что задержала вас. Я должна была привести себя в порядок. Когда я чувствую себя плохо, у меня появляется желание почиститься.
Она села на сундук рядом со мной и дала мне почувствовать, насколько она теперь свежа.
- А почему вы себя плохо чувствуете?
Внезапно она некрасиво выпятила красную нижнюю губу.
- Мне не хочется об этом говорить. Мне хотелось говорить вчера, но вы не хотели.
Внезапно она вскочила и стояла надо мной, красивая и вся дрожащая от ожидания, будто ее тело, ввергнувшее ее в замужество, могло бы вдруг и избавить от него.
- Вы совсем не беспокоитесь обо мне.
- Наоборот, я так сильно желаю вас сейчас.
- Почему же вы ничего не делаете? - Она не двигалась, но ее тело трепетало.
- В доме ребенок, и муж неподалеку.
- Тапсу все равно. Он, практически, способствует этому.
- Почему он так делает?
- Он хотел бы, чтобы я влюбилась в другого человека. В кого-нибудь, кто развязал бы ему руки и избавил его от меня. Он влюбился в другую девушку. И любит ее уже многие годы.
- Джинни Фэблон?
От этого имени у нее будто подкосились колени, и она опять села около меня. - Значит, вы знаете о ней. Как давно вы знаете?
- Только сегодня узнал.
- Я знала об этом с самого начала.
- Мне это сказали.
Она быстро искоса посмотрела на меня.
- Вы говорили об этом с Тапсом?
- Нет еще. Я только что обедал с Алланом Бошем. Он рассказал мне о некоем вечере семь лет назад, когда он, и вы, и ваш муж, и Джинни отправились смотреть вместе спектакль.
Она кивнула головой:
- Это была пьеса Сартра "Нет выхода". Он не сказал вам, что я видела?
- Нет, полагаю, что он не знал.
- Это верно, я ему не сказала. Я не могла заставить себя сказать ни ему, ни кому-нибудь другому. И какое-то время спустя то, что я увидела, перестало казаться реальным. Это как-то смешалось в моей памяти с содержанием пьесы. Она была о трех людях, живущих в своего рода психологическом аду.
Я сидела рядом с Тапсом в почти совершенно темной комнате, и я слышала, как он издавал какое-то хрюканье или вздох, будто ему было больно. Я посмотрела. Она держала свою руку на его... на его ноге сверху. Он вздыхал от удовольствия.
Я не могла поверить этому, хотя все видела. Я почувствовала себя так ужасно, что тут же вскочила и ушла. Аллан Бош вышел со мной. Я не помню точно, что сказала ему. С тех пор я умышленно избегала его из опасений, что он начнет меня расспрашивать о Тапсе.
- А чего вы боялись?
- Не знаю. Но нет, я, по правде, знаю. Я боялась, что люди узнают, что Тапс совратил девушку или его совратили, я боялась, что он потеряет работу или шанс на лучшую работу. Я видела, что произошло в Иллинойсе, когда Тапс и я... - Она остановилась. - Но вы этого не знаете.
- Аллан Бош рассказывал мне об этом.
- Аллан - ужасный трепач. - Но она, казалось, чувствовала облегчение, что не придется самой об этом рассказывать. - Я испытываю чувство какой-то вины, оставшейся от всего этого. Я почти ощущаю, что Джинни Фэблон проделывает то же, что и я. От этого я не ненавижу ее меньше, но это заставляет меня молчать. Мне кажется, я провела последние семь лет, покрывая любовные делишки своего мужа, даже от себя самой. Но после сегодняшнего дня я не собираюсь это делать и дальше.
- А что произошло сегодня?
- Это произошло сегодня утром, перед рассветом. Она позвонила ему сюда. Он спал в кабинете, как он это делал уже последние годы, и взял отводную трубку. Я слушала по другому аппарату. Она была в панике, холодной панике. Она сказала, что вы загнали ее в угол, и она уже не может молчать дальше, в особенности потому, что она не знает, что происходит. Затем она спросила его, это он убил ее мать и отца. Он сказал, что, конечно, нет. Странный вопрос: "какая для этого причина, убивать их". Потому что они знали о ее беременности и что он был отцом ребенка.
Бесс проговорила это очень быстро. Теперь она замолчала с пальцем на губах, как бы перебирая в памяти слова, которые она сказала.
- Кто им сказал, Бесс?
- Я сказала. Я держала язык за зубами до сентября первого года.
В то лето, когда родился мой собственный бэби, девушка пропала из виду. Я думала, что мы избавились от нее. Но затем она снова появилась во Французском кружке. Тапс отвез ее домой в тот вечер. Думаю, он хотел держать ее подальше от Сервантеса. Когда он вернулся, у нас вспыхнула ссора. Он имел наглость сказать, что я интересуюсь Сервантесом в такой же степени, в какой он интересуется девушкой. Тогда он сказал мне об аборте, который она сделала. Я была виновата только потому, что существовала. Я должна была упасть на колени и рыдать по этой девице, он так считал.
