«Галифакс протеин продактс» — компания-пустышка, которая существует лишь на бумаге. Она ценна лишь тем, что предыдущие хозяева продолжали заниматься бумажной работой, чтобы компания осталась на бирже.
Вас может удивить мой интерес к компании, которая раньше занималась рыбьим жиром, а теперь и вовсе ничего не делает. Естественно, глупо вкладывать средства в такое предприятие, равно как и в Интернет-магазины, теряющие доллар на каждые пятьдесят центов прибыли, или в компании, работающие бесплатно, в надежде заработать в отдаленном будущем. Конечно, глупо вкладывать деньги. Но если только не знаешь, что цена одной акции HPPR поднимется с десяти центов до десяти долларов.
Если бы вы об этом узнали, вы бы мигом захотели купить много акций этой компании. Настолько много, насколько сможете.
* * *
Присутствие Тоби и Джесс на встрече с Харрисом Стюартом — это важная часть аферы. Я ее планировал с самого первого дня.
* * *
Пожалуй, идею я позаимствовал у того очкарика из бара «Блоуфиш». Еще в самом начале всей этой истории. Такое ощущение, будто это было очень давно…
Паренек пытался обвести вокруг пальца итальянца с накачанными руками и идиотским перстнем-печаткой. Помните? Очкарик показал ему на банк, в котором лежало сорок долларов, и спросил, сколько он готов заплатить, чтобы их выиграть.
Туповатый качок подумал: «Сорок долларов? Я поставлю тридцать и заберу деньги себе».
Здесь та же логика. Сколько вы готовы заплатить за акции, если знаете, что цена вырастет до десяти долларов? Пять? Семь? Черт возьми, девять долларов?
Наверное, так я все и придумал.
Но теперь, спускаясь на лифте из офиса «Рифкинд, Стюарт и Келлог», я кое-что вспоминаю. Очкарик пытался провернуть похожую аферу, но в итоге оказался размазан по барной стойке. Он едва дышал, его чуть не убили. Только мое вмешательство в последний момент спасло его.
Ну вот. Есть над чем призадуматься. Если я сам окажусь на барной стойке, если меня будут душить, кто, черт побери, меня-то спасет?
Приехав в офис, Питера мы там не застаем.
На встречу с адвокатом он не явился. В офисе его нет. Домашний телефон не отвечает. В его рабочей комнатушке пусто. Исчезли фотографии и диски, остались только провода на том месте, где стоял его ноутбук.
В довершение ко всему Джесс несет мне запечатанный конверт. На нем почерком Питера написано: «Кипу Ларго».
— Я нашла его на футбольном столе, — поясняет Джесс.
Она протягивает мне конверт и как-то странно на меня смотрит. Знает, что я ее обманываю, но все равно продолжает играть свою роль. В ее взгляде одновременно уживаются и любопытство, и негодование. Джессике любопытно, что произойдет дальше, и она негодует, поскольку я ей ничего не сказал заранее. Но — как я попробую ей потом объяснить — это сделано для ее же собственного блага.
Я открываю конверт. Бумага отходит легко — запечатывали недавно. Видимо, Питер написал записку, пока мы были у юристов. Через час он уже будет на самолете, направляющемся куда-нибудь подальше отсюда.
По крайней мере, я на это надеюсь. Так будет лучше для него.
Я достаю из конверта какой-то непонятный листок бумаги. Записка написана от руки на зеленой миллиметровке — выбор настоящего программиста. Я читаю ее про себя.
— Звони Напье, — говорю я Джесс.
— Что там написано?
— Звони Напье, — повторяю я, складывая записку и пряча ее в карман.
Впервые за восемнадцать лет общения с Джессикой Смит, урожденной Бриллиантовой Бриттани, я замечаю в ее взгляде нечто, похожее на ненависть. Ее подозрение оказалось не беспочвенным: похоже, я действительно ей не доверяю.
Ее злость и обида кажутся неподдельными. Но я убеждаю себя: эта женщина двадцать лет обманывала мужчин, и, естественно, ее эмоции выглядят настоящими. Она профессионал. Работа у нее такая.
* * *
Напье появляется через двадцать минут в сопровождении двух «шкафов». Вся напускная вежливость последних дней — внимательное отношение к нам, ослепительная улыбка, мальчишеское воодушевление при мысли о предстоящей игре на бирже — исчезла. Теперь перед нами старый Напье — тот Напье, который руководил моим избиением в бетонном подвале, который обещал найти нас и убить, если мы вздумаем его обмануть.
— Что случилось? — с порога спрашивает он.
Его головорезы не отступают от него ни на шаг.
— Вот, Питер записку оставил, — отвечаю я, протягивая ее.
Там написано:
Прости, Кип.
Надо остановиться. Все слишком опасно. Маршрутизаторы скоро отключатся. Извини.
Питер.
P. S. Я уезжаю в отпуск. Надолго. Пожалуйста, не пытайся меня отыскать.
Напье комкает записку и кладет себе в карман. Мы идем в комнату для переговоров, где уже сидят Тоби и Джесс. Они молчат.
— Как это понимать? «Маршрутизаторы скоро отключатся»?
— Это значит, все кончено.
Напье искоса смотрит на меня, пытаясь понять, о чем я говорю.
— Помните, я показывал вам коробочки на Манхэттене? — напоминаю я. — Каждые сорок восемь часов они связываются с нашим офисом. Это сделано из соображений безопасности. Если они не получат код доступа, то выключатся, стерев все из своей памяти.
— Тогда сделайте так, чтобы они получили код доступа…
— Не все так просто. Питер удалил программу.
— Удалил, — Напье глядит на меня, как на идиота. — Ты позволил ему удалить программу?
— Ничего подобного. Он просто взял и удалил ее.
— Вот засранец, — задумчиво произносит Напье.
Но по его лицу я вижу: о Питере он даже не думает. На самом деле его волнует другое — как не загубить аферу.
— Сколько у нас осталось времени? — спрашивает он.
— Маршрутизаторы запрашивали код прошлой ночью, — объясняет Тоби. — Значит, Питер все удалил сегодня утром.
— То есть до завтрашнего вечера время у нас есть, — говорит Напье.
— Время на что? — удивляюсь я.
Напье бросает на меня взгляд, в котором читается и ненависть, и жалость: «Как можно быть таким тупым?».
— У нас есть время, чтобы заработать.
— Вы не понимаете. Все кончено. Через два дня «Пифия» перестанет работать. А мы не программисты, мы не сможем восстановить ее. Для этого нужен Питер.
— Но у нас есть время до завтрашнего вечера, прежде чем ваши коробочки выйдут из строя, правильно?
— Да, — отвечаю я.
— Тогда ладно, — успокаивается Напье. — Больше нам и не надо. Одного дня хватит. Завтра мы с помощью «Пифии» будем играть по-крупному. Всего один день. Больше мне и не надо.
* * *
— Теперь я понимаю, — расцветает Тоби после ухода Напье. — Так мы и украдем его деньги, и заодно оставим его в неведении.
— А вот я ничего не понимаю, — заявляет Джесс.
Она до сих пор злится на меня за то, что у меня были от нее секреты.
Улыбнувшись, Тоби принимается восхищенно объяснять суть аферы. Наверное, впервые за все время его обучения где-либо он был искренне заинтересован в предмете. Наконец-то мой сын стал отличником.
— Завтра «Пифия» предложит Напье купить акции, — рассказывает Тоби. — И мы все знаем, чьи это будут акции.
— Ах вот оно что, — догадывается Джесс. — Акции HPPR. Которыми владеет Кип.
— Папа заплатил за всю компанию триста штук. У него десять миллионов акций. По какой цене ты будешь продавать их?
— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Может, долларов по десять за акцию?
Тоби, улыбаясь, кивает. Это официальное признание меня Самым Крутым Папой в Мире.
— Так ты продашь Напье десять миллионов акций по десять долларов. Ты останешься с сотней миллионов. А он станет обладателем акций, которые вообще ничего не стоят. Он даже не узнает, что именно ты прикарманил его деньги.
— В принципе, Напье может затеять расследование, пойти в комиссию по ценным бумагам, — отвечаю я. — Но тогда ему придется рассказать, как он перехватывал данные, идущие по федеральным каналам связи, и вел нечестные торги. Вряд ли он решится на это.
По лицу Тоби видно, что он целиком поглощен аферой.
— Это же блестяще! Ты платишь за акцию три цента, а продаешь за десять долларов.
— Да, — тихо отвечаю я. — Сумасшедшая прибыль.
На жаргоне аферистов «Куриный пузырь» — это резиновый пузырь, наполненный теплой куриной кровью.
Куриный пузырь — еще один способ избавиться от жертвы после аферы. В последний момент вы прячете его во рту. Когда жертва лишается всех денег, другой мошенник набрасывается на вас с пистолетом. «Как ты мог поставить не на ту лошадь?» — кричит он. (Или «Как ты мог купить не те акции?», или «Как ты мог поставить все на красное? Я же сказал, на черное!»)
Раздается выстрел. Вы падаете на землю. Жертва наклоняется к вам. А у вас изо рта брызжет теплая кровь, прямо на него. Остальные ваши помощники бросаются в гущу свалки. «Мертвеца» уносят. Жертве велят скрыться, уехать из города и не говорить никому ни слова о том, что он видел, если он хочет остаться в стороне от истории, которая закончилась не просто финансовой махинацией, а убийством…
